- Пять минут у Леськи. И ходу.

*

- Лесь, ты извини, - Сергей лежал на спине, Леська крепко удерживала его бедрами, и он даже не мог приподняться. - Знаю, тебе будет очень трудно. Я даже знаю, что только такая оторва, как ты, способна что-то сделать и задержать их.

- Да они сами придут, вернутся, опять работа закипит. Что, им в банде попервой людей терять? А ты возьми меня с собой.

Сергей наморщил лоб, хотел ответить, но девчонка легонько провела сосками по его груди и, упершись локтями в подушку, едва дыша, медленно, обхватила губами его губы.

- Ты темп не выдержишь. Перед мужиками неудобно.

- Удобно, они-то меня помнят. Может, ты забыл?

- Нет, Лесенька, все помню, - теперь Сергей сам дотянулся до ее рта, чуть прикоснувшись, поцеловал. Потом чуть ниже, так же нежно.

- Мне надо быть рядом с тобой. Я это знаю. Случится что-то.

- Брось, - Сергей даже охладел немного, смотрел глаза в глаза.

- Ты знаешь, почему меня назвали «Леся»?

- Нет. Почему? – Сергей ехидно улыбнулся. – Ну, сейчас наврет.

Леся, не разжимая ног, приподнялась, взяла его виски в ладони:

- Леся – пророчица лесная, защитница лесов.

- Откуда ты это взяла? Да просто батьке твоему имя понравилось – Леся.

- Кто ведьмами нас величал, а кто блаженными – что хочешь, то и думай. Нет, с божьей силой не справиться тебе. Ею закреплена я здесь, - ты в одиночку пропадешь. Мою прабабку Леду император Павел сослал сюда за норов непокорный. С тех пор мои ведуньи-бабки имена дают наследникам со смыслом Другую мою бабку прозвали Ладимира: при Александре Палыче колодников отпевала, царь Николай несметные деньжищи выслал, чтобы обитель, храм построить для православных каторжан. Прабабка Ляна, что значит родина, отчизна, с хоругвями здесь Александра Николаича встречала, на подвиг ратный с бусурманом благословила. А Николай прабабку Лучезару за самого Григория посватал. Но мы остались. Сибирь, окрест, пока мы здесь, не пропадет.

- Что значит Лучезара?

- Восход, заря.

- Ты Леся.

- Да, я - «тень лесная». Серегей, в нашей семье и мужиков-то не бывает в нормальном смысле.

- А в каком бывают? – спросил Сергей. А сам подумал: «Однако, ноги сильные. Так и придется лежать, пока сама не отпустит».

- Да. Отпущу сама, - будто читая мысли, сказала девушка. – Ты потерпи, прощаемся никак.

Сергей молчал. Потом задумчиво спросил:

- Ты ворожить умеешь?

- Да, немного. От бабки перешло. Эти края давно мы бережем. Еще со староверми сюда пришла бабушка Леда. Что значит «холодная», или «гадалка», «ведьма», «ворожея». Все знала наперед. Потому вскоре разошлась с общиной. Ушла на берег - на этом месте вырыла землянку, но люди тайком продолжали приходить - никому в пророчестве не отказывала.

- И кто сюда придет, и кому сколько осталось?

- Ну, да. Свою дочь назвала Любава. По сердцу эти земли пришлись, значит. Дом надо оберегать. И сохранять в нем мир. Потому следующую бабку прозвали Ладимира. Ты слушаешь?

- Конечно, интересно.

Сергей не любил сказки с детства. Промолчал, попытался сделать то, что хотел. Не получилось. Вроде, как по его вине.

- Ты не расстраивайся очень. Я знаю, ты придешь. Придешь за мной?

- А то за кем? – Сергей от злости чуть не закричал.

*

- Митрич, да говорю же: я не знаю, сколько их, откуда. Знаю только, что подвесили поселок на опиум, а сделать ничего нельзя. В дальние деревни тоже ходят. Знаешь, что я услышал от Руи, соседки? Ты, мол, в курсе, кто такой Курт Кобэйн? Так мы тут поговорили с девками и решили, как он, прибраться к чертям весело и шумно, всей компанией. Со смехом, без сожалений и раскаяний. Коротко, понимаешь, и без проблем. А зачем еще пятьдесят лет землю топтать, мучиться, чтобы сдохнуть от рака или еще какой-то муторной заразы? Понимаешь, как кометы хотят: раз – и ты в раю, засраный от счастья?

- Да, вообще - то есть и тут резон. Только, Руя, к примеру, знает сколько раз у того же Курта «передозняк» и «ломки» снимали? А это, блин, очень далеко от рая.

- Да ни хрена они не знают, - а как дурь вкачают, им вообще все пофиг. Да и пацаны теперь на девок не смотрят. Другая мысль в башке. Митя, сгибла деревня.. Потом и ваши алтайские полетят.. Давай хоть на косточках поваляемся последний раз.

- Да-а… Заленился я, Серега. А ты опять на приключения зовешь. Может, с молодыми сам поговоришь, а там… видно будет.

- Митя, видно ни хрена не будет. Если ты не подпишешься, я тогда и сам к поставщикам Суллы в очередь запишусь.

- Ладно-ладно, не пугай. Ты не из таких. А я вот, реально, от дел отошел. Давай-ка еще по стопарю, - да полезли на сенник. Сморило.

- А вот Суллу кончать нельзя было, - заворачиваясь в одеяло, пробубнил Дмитрий. – Ты ж свою девку на подвиг подписал.

- Она справится. В деревне одна нормальная баба осталась. И на кого ее оставлять, на Суллу, да еще этих трех педрил?

- Ни на кого. Оставить их надо было. А теперь мне, дураку старому, голову ломать, как в этой кромешной темноте твою блоху отследить.

- Конфузия вышла, мин херц, - уже все поняв, Сергей заулыбался в темноте сарая. – Погорячился.

- Ага, а я еще помню, как ты в Питере погорячился, когда Азизу кончал, а я с нее толком еще и не слез…

- Ха-ха-ха, - на весь хутор рассмеялся Сергей.

*

К вечеру следующего дня все было готово. Отряд представлял собой настоящую диверсионно-разведывательную единицу. Это были уже опытные вояки, но не настолько возрастные, чтобы нельзя было прочесть в их глазах страсть к авантюрам.

Выступили затемно: семь человек в подштопанном камуфляже, в душегрейках. И полная экипировка: у каждого «Калашников» с боекомплектом, ручные гранаты, охотничьи ножи. Все прятали на груди, бережно, бесшумные пистолеты. По иронии судьбы, их в свое время купили у той же «контры». Из еды, если и взяли что, то это так, на всякий случай. В этих местах все их знали – проблем с продовольствием не будет. Мягкие берцы, подрезанные перчатки, бинокль ночного видения. Вот и все, что нужно человеку когда–то воевавшему здесь, а теперь просто соблюдавшему (помогавшему соблюсти) закон и порядок. Впереди шел Сергей, за ним «Волк». Говорили, он видел в темноте, потом «Рыжий», который на самом деле был лысый. За ним легкой походкой, правда, с небольшой одышкой, следовал командир Митрич, потом два могучих хлопца с Закарпатья. Не известно, что они там натворили, но к этой земле приросли намертво. Замыкал колонну однорукий, в спортивной кепке, «Белый». Когда-то ему чертовски не повезло: пришлось самому себе отрезать кисть, а потом перетягивать культю, чтобы не умереть от потери крови. Но он справился и по праву считался самым злым и сильным противником.

*

В деревню прибыли ровно к назначенному сроку, под утро. Ни одна собака не подала голос, когда они входили в дом Сергея.

- Располагайтесь, - передал он всем остальным словом и жестом, свалил снаряжение в кучу и исчез. Известно, пошел к Лесе. За ее окошком уже горела керосиновая лампа, двигалась тень. Но что-то, то ли чужой запах, то ли неуместный разговор в ночи, остановили его. Он съежился, попытался хоть что-то увидеть через окно, но не получилось – высоко. И тогда он решил ждать – стоять и слушать. Но только когда уже совсем начинало светать, послышался скрип двери, удаляющиеся торопливые шаги, легкое покашливание. Сергей подождал еще – и вот она уже идет обратно в дом с вязанкой дров.

- Леся, - тихо произнес он, она встрепенулась, выронила дрова, но быстро успокоилась. Как будто они расстались только вчера, медленно, стряхивая опилки, направилась к нему.

- Здравствуй, - ее голос звучал поразительно буднично. - Как сходил? Как добрался? Я уж заждалась немного.

Минуту они стояли и смотрели друг на друга.

- Ах, что это я? – всполошилась Леся и начала медленно собирать дрова. – Послушай, Серег, а я ведь Суллу выходила. Ты заходи в дом, он тоже там. Еще совсем слабый, конечно. Потом разберетесь, поговорите…