Итак, вздохнув с покорностью, она поняла, что тлеющий горячий взгляд, которым они только что обменялись с ним, был ничем. О, она не сомневалась, что, возможно, он находил ее привлекательной, она не была такой уж сведущей в вопросе мужчин, но и не была наивной, и знала довольно хорошо, когда парень предполагал, что она сексуальная. Но учитывая репутацию Ника, Анжела поняла, что его взгляд настолько далек от сексуального, насколько это возможно.

Может ей стоит уйти с работы, ради смеха подумала она. Возможно, тогда бы появился шанс на свидание с самым великолепным мужчиной, которого она когда-либо видела. Стоит ли этот дикий, кричащий секса с ним даже один раз, чтобы испытать едва повисшую страсть, которая быстро промелькнула в его горящем взгляде? Но, когда она раздумывала сделать что-то настолько опрометчивое, она поняла, что это все равно будет бессмысленно и бесполезно, не говоря уже о глупости.

С практической точки зрения, уход с работы, на которую она устроилась только две недели назад, был бы вопиющей безответственностью. При экономическом спаде, который в настоящее время наблюдался в стране, найти достойную работу было чрезвычайно трудно, даже для такой, как она, которая только что окончила с отличием Стэнфорд с финансовой степенью. При нормальных обстоятельствах, у нее был бы выбор высокооплачиваемых предложений о работе, но сейчас времена были совсем другие, и на многих фирмах шло сокращение или закрывались предприятия.

И даже если бы она не работала в одной фирме с Ником, любые перспективы долгосрочных отношений с ним были бы все равно нереальными, если, не сказать больше, просто невозможными. Все сплетни, которые она неохотно выслушивала, указывали, что Ник проходил через женщин так часто, как менял рубашки. Его редко когда-нибудь видели с одной и той же женщиной несколько раз, и он был очень не разговорчив по поводу своих отношений. По другим сплетням, он также имел слабость к блондинкам иногда к рыжим.

— Значит, против тебя два страйка, — сказала она себе с сожалением. — Сотрудница и брюнетка. Ну, это была хорошая маленькая мимолетная фантазия.

Анжела заставила себя выкинуть недостижимого Ника Мэннинга из головы и сосредоточиться, о чем говорил их генеральный директор, прибывший с визитом. Ни один из конференц-залов в офисе не был настолько большим, чтобы вместить всех сразу, поэтому встреча проводилась в отеле за углом здания офиса. После встречи должен был состояться фуршет, где теоретически она могла бы встретиться с генеральным директором и другими руководителями. Но она знала, что вероятность на самом деле будет весьма маломальской, учитывая огромное количество присутствующих и ее низкий ранг в офисной иерархии.

Один из ее коллег-стажеров (в общей сложности семь человек в группе, четверо мужчин и трое женщин) пошутил, что офисная иерархия аналогична пассажирским палубам на круизных судах старого времени, где были четко соблюдены классовые различия.

— На верхнем этаже находятся все крупные владельцы, — говорил Ной Уитмор. — Это как, я не знаю, каюты первого класса, большие люксы. На среднем этаже расположены все офис менеджеры и брокеры среднего звена. Думаю, мы назовем это палубой. И нижний этаж — ну, юнги, вот куда они нас поместили. Стажеры, младшие брокеры, экспедиция. Мы находимся на средней палубе, или в третьем классе, как называли в старые добрые времена.

И хотя Ной немного драматизировал, но он не был далек от истины. И для новой кучки стажеров было совершенно ясно, что у них нет оснований попасть на самый верхний из трех этажей, занимаемых «Джессап Приор» в этом высотном здании, находившемся в центр финансового района Сан-Франциско. Но выслушивая различные суждения, Анжела поняла, что там совсем другой мир. По слухам кабинеты были огромные, с потрясающим видом на город, богато обставленные, каждый отличался от другого. Говорили, что там был свой собственный частный ланч-холл, несколько просторных конференц-залов и эспрессо, доступное в любое время дня.

Насколько контрастировали эти представления с собственной крошечной кабинкой Анжелы ниже на два этажа. На ее столе было несколько царапин, и один из ящиков постоянно торчал, потому что не закрывался. Ее кресло каждый раз скрипело, когда она откатывалась на нем туда-сюда, и сидение было изношено и протерто давным-давно. Как и другие стажеры и самые младшие брокеры, ей приходилось выпрашивать, заимствовать или красть ручки, скрепки для бумаги и блокноты.

Поскольку она была стажером, то постоянно вязла в том, что один из них называл рутинной работой, другой — рабским трудом. За две недели, которые она здесь проработала, Анжела уже работала за стойкой регистрации, когда требовался человек, распаковывала и принимала по описи канцтовары, помогала менеджеру, как личный ассистент, наверстать упущенное за год, подшивая и составляя некоторые документы для подписания у клиента.

В промежутке между многочисленными и разнообразными рутинными задачами, которые они постоянно выполняли, стажеры должны были обучаться, как сумасшедшие, чтобы сдать предстоящие экзамены на брокерские лицензии, пройти строго предписанные учебные модули и быть в курсе бесконечных подкастов по графику, присутствовать на вебинарах и конференц-коллах. Они должны были приходить в офис к шести часам утра, хотя Анжела, как правило, была единственной, кто приходила в такую рань, и от них требовалось оставаться, по крайней мере, до пяти часов вечера.

Но несмотря на ее изнурительный график и на то, насколько отвратительными и неприятными были некоторые задачи, которые ей поручались, Анжела понимала, что все это неприятная, но необходимая часть. Она закончит программу обучения за три месяца, после чего сдаст экзамены, надеясь, что сдаст их с первой попытки и получит брокерскую лицензию. И тогда она станет полноценным биржевым брокером, имеющим право открывать счета, заниматься бизнесом и зарабатывать деньги…очень большие деньги.

И она поклялась себе молчать, поскольку не застрянет на третьей палубе надолго, она знала, что нужно делать. У нее имелись планы, амбиции, цели, и все они включали перемещение на верхний этаж, причем за относительно короткий промежуток времени. У нее был талант к этому бизнесу, она просто знала об этом. Ее преподаватели в Стэнфорде неоднократно говорили ей, что у нее отличный аналитический ум, и что она может стать очень успешной в этом бизнесе при условии, что будет усердно работать и не позволит ничему встать на своем пути.

Встреча длилась более часа, генеральный директор ответил приблизительно на десяток вопросов из зала. Предполагалось, что большинство вопросов, на которые он отвечал, задавались ведущими брокерами и топ-брокерами с длинным послужным списком, конечно же он полностью игнорировал немногие поднятые руки в задней части конференц-зала.

Анжела доблестно пыталась подавить зевок, испытывая скуку от совершенно предсказуемых, бессмысленных вопросов, которые ему задавали. Было очевидно, что никто не собирался задавать ему спорные или, лучше сказать, щепетильные вопросы, все предпочитали придерживаться тем, считающимися более безопасными.

До того момента, пока Ник Мэннинг неторопливо не поднял руку, развалясь в кресле, будто он сидел на бейсбольном матче. Генеральный директор очевидно узнал его и улыбнулся широкой улыбкой высокому, темноволосому брокеру.

— Да, Ник. Какой у тебя вопрос? Зная тебя, уверен, что все будет хорошо!

Ник стал медленно подниматься во весь свой впечатляющий рост, словно могучий зверь в джунглях, разворачивающийся из лежачего положения. Анжела поняла, что ее вздох так же, как и большинства женщин потонул в общем гуле, все глаза в комнате были прикованы к харизматичному, чертовски красивому мужчине.

Его голос был глубоким, ленивым и немного с сарказмом.

— Спасибо, Стив. И хотя я думаю, что это большой вопрос, относящийся непосредственно к нашей нынешней ситуации, не уверен, что вы согласитесь с этим. Я хотел спросить, ходят настойчивые слухи, что «Джессап Приор» планирует закрыть четверть своих филиалов в следующем году, так ли это?