— Возможно, но я не чувствую себя в безопасности.

— Я тоже.

— Почему твой отец вообще общается с ним? Да еще и вкладывает деньги в его кампанию?

— У Синклера может быть на него компромат. Он может знать какие-то отцовские тайны. Это единственное объяснение тому, что папа его покрывает.

— И твой отец собирается хранить свои тайны всю жизнь? Неужели его устраивает, что президентом станет насильник?

— Ты думаешь, он такой один? Думаешь, такие люди никогда не совершали никаких преступлений? Серьезно?

— Не говори со мной так! Зачем, черт побери, мне это знать? Я живу в реальном мире, где люди за преступления садятся в тюрьму.

— Прости меня. Просто я злюсь. — Он проводит рукой по волосам. — Я говорил тебе, Джейд. Людям, обладающим властью, любое дерьмо сходит с рук. Они платят за молчание. Или заставляют замолчать по-другому. И если кто-то попытается публично их обвинить, то этих людей уничтожат. Объявят сумасшедшими, и им никто и не поверит.

— Как и моей маме. Все говорили, что она сошла с ума. Когда она рассказала полиции, кто ее изнасиловал, они сказали, что в ту ночь его даже не было в Де-Мойне. Но он был там. И на снимке он есть. Но никто даже не проверил фото?

Гаррет не отвечает. Его мысли уже вернулись к недавним событиям.

— Синклер и есть тот, кто звонил тебе, а после украл письмо. Он наблюдал за тобой, Джейд. И, возможно, за мной тоже.

И снова по моей спине бежит холодок.

— Хочешь напугать меня еще больше?

Он обнимает меня.

— Я не оставлю тебя здесь. Останусь, пока ты не вернешься на учебу. И ты постоянно будешь у меня на виду.

— А как же Рождество? Тебе нужно вернуться домой.

— Справятся без меня. — Он отпускает меня и снова берет телефон. — Мне нужно достать пистолет. Какие в этом штате законы?

Я хватаюсь за его телефон.

— Пистолет? Ты рехнулся? Ты даже не умеешь стрелять.

— Я умею стрелять с тринадцати лет. У моей семьи много оружия, Джейд. Нам приходится так жить. Из-за всего этого дерьма.

— Гаррет, ты пугаешь меня. Почему я не знала, что ты любишь оружие?

— Я не люблю его. И вовсе не хочу его применять. Но поверь, тот, кого нанял Синклер, вооружен. И нам нужна защита.

— Хорошо. Просто притормози на минутку. Может быть, мы перегибаем палку. Синклер знал обо мне все эти годы, но ни разу не попытался мне навредить. Так что, возможно, мы волнуемся зря.

— Он не пытался тебе навредить, потому что не видел в этом необходимости. Но теперь ты знаешь его тайну. А он хочет быть гребаным президентом! И не может позволить тому, кто знает о его преступлении, так просто расхаживать по земле. С помощью теста ДНК легко доказать, что ты его дочь. Черт! Это очень плохо.

— Он может сказать, что у него была обычная интрижка на стороне. Никто и не узнает, что это было изнасилование.

— Если появится новость об интрижке, то конкуренты начнут копаться в его прошлом, и есть шанс, что кто-нибудь из них наткнется на правду. Такого он не допустит.

— Но неужели он настолько бесчувственный, что способен причинить вред собственной дочери?

— Я не знаю.

— Расскажи все, что знаешь о нем.

— Практически ничего.

— Но ты встречался с его дочерью! Ты должен хоть что-то знать!

— Мы не болтали о ее отце!

Я изо всех сил стараюсь не думать о Гаррете в компании Сэди, но не могу. Интересно, как далеко зашли их отношения? Спрашивать об этом я, конечно, ни за что в жизни не стану. Но спрашивать и не нужно. Они встречались два месяца и наверняка занимались «этим», как бы я ни надеялась на обратное.

— Что он за человек? — спрашиваю я, пытаясь выбросить Сэди из головы. — Откуда у него столько власти?

— Его семья — владельцы крупной фармацевтической фирмы. Практически компании-монополиста. Дядя Сэди ведет там дела. А ее отец никогда и не хотел этим заниматься. Его больше интересовала политика. Это все, что я знаю. Отец знает больше.

— Гаррет, я не знаю, что делать.

— Давай на время забудем о нем и вернемся в отель.

Когда мы оказываемся в номере, я снова смотрю в окно на фургоны телевизионщиков, выстроившиеся рядами по Гранд-авеню. Там есть даже международные новостные агентства.

Гаррет включает новости. На улице стоит репортер. Они ведут эфир из Де-Мойна, где-то совсем рядом с отелем.

Мы прислушиваемся к словам репортера.

— ...посетив еще один штат перед праздниками. Последние опросы показывают, что Ройс Синклер лидирует, но с минимальным отрывом, так что еще есть шансы на то, что лидирующую позицию может занять другой кандидат. Синклер сказал, что он останется в Айове на праздники, чтобы закрепить свой статус лидера. Кент Глисон тоже остается здесь, хотя он в настоящее время на далеком четвертом месте.

— Выключи, — прошу я. — Не могу на это смотреть. Меня выворачивает от одного его вида. Он, наверное, в том здании рядом с машинами национального телевидения. Что, если он живет в нашем отеле? — Я начинаю паниковать еще больше. — Скорее всего! Это же лучший отель во всем городе!

Гаррет подходит ко мне и заставляет сесть.

— Кандидаты, как правило, не ночуют в отелях. Обычно они вынуждены оставаться надолго и потому арендуют жилье.

Он достает телефон.

— Сейчас поглядим.

Спустя минуту Гаррет находит нужную информацию.

— Как я и говорил. Он арендует дом в пригороде. В месте под названием Клайв.

— Да. Это на западе. Отлично. Но он все еще в городе.

Звонит мой сотовый. Это Райан.

— Райан. Что случилось? Что-то произошло?

— Джейд, успокойся. Отец идет на поправку. После обеда его переводят в обычную палату.

— Вот здорово! Во сколько мне прийти?

— Он еще спит. Но ориентируйся на три часа. Или приходи пораньше, пообедаем вместе. Я буду в лаборатории до двух, так что можешь прийти к этому времени.

— Отлично. До встречи. — Я отключаюсь и поворачиваюсь к Гаррету. — Мы с Райаном договорились встретиться за обедом. Фрэнку становится лучше, и его переводят в обычную палату.

— Это хорошая новость.

— Да, но я чуть-чуть беспокоюсь. Думаешь, он помнит о том, что сказал нам?

— Вряд ли. Он был совсем не в себе.

— Я тоже так думаю, но стоит спросить. Я должна знать точно, правда ли это. Надо разузнать у него побольше.

— Так чем займемся перед больницей? Хочешь, куда-нибудь сходим?

— Нет, я хочу остаться здесь. Лечь в постель и натянуть одеяло до ушей, просто почувствовать себя в безопасности. И я хочу, чтобы ты был рядом.

Он улыбается последним словам. Это редкий случай, когда я действительно говорю то, что хочу, и прошу Гаррета остаться со мной.

— Это можно устроить.

Я снимаю джинсы и, оставшись в футболке, забираюсь в кровать. Гаррет присоединяется ко мне и ложится на спину. Когда я придвигаюсь к нему, он целует меня в макушку и обнимает.

— Все будет хорошо, Джейд.

Но мне кажется, что он сам в это не верит.

25

Когда мы приходим в больницу, Райан встречает нас на своем рабочем месте в лаборатории.

— Фрэнка уже перевели в другую палату? — спрашиваю я.

— Нет, но должны в течение часа.

Настроение у Райана улучшилось — видимо, он не ожидал, что отца переведут из реанимации. Если честно, я была такого же мнения, видя, насколько плох Фрэнк.

— Давайте выберемся поесть. Я больше не вынесу больничной еды.

Райан везет нас в ресторан на своем стареньком автомобиле, который еле-еле ползет. Я кошусь на Гаррета, но он взглядом напоминает мне о нашем недавнем разговоре. Он не осуждает машину Райана, и мне нужно прекратить придумывать себе ерунду.

Мы приезжаем в пиццерию недалеко от больницы. Здесь шведский стол, поэтому платить нужно только за вход. Райан платит за всех, чем разбивает мне сердце, ведь я знаю, что он полный банкрот. Но я молчу, ведь он, наверное, соскучился по роли старшего брата.

— Утром врач сказал, что папа пробудет в больнице еще с неделю, — рассказывает Райан, пока мы едим. — А может, и дольше. И его не будет дома на Рождество.