Ее слова о влюбленности Гаррета вызывают у меня улыбку. Когда я приду в себя, то пойму, что это неправда. Ничего подобного он не испытывает. Еще слишком рано. Вдобавок, он знает мою страшную тайну. Кто захочет любить девушку с таким багажом?

— Ничего подобного. Мы просто друзья.

— Боже мой, Джейд. Ты разве не замечаешь, как он на тебя смотрит? Вот бы и мне заполучить парня, который смотрел бы на меня таким взглядом.

— Он встречается с Авой. Ты в курсе? Они теперь пара.

— С Авой? Но у нее есть другой. Кажется, Кентон. Вчера они были вместе на вечеринке.

— Окей, но она не допустит, чтобы мы с Гарретом были вместе.

— Так вот кого родители выбрали для него? Правда?

— Да. Она девушка на месяц. Или на остаток года.

— Но ведь она ему даже не нравится. Я много раз замечала, как он раздражается, когда она пробует с ним поболтать.

— Он ее на дух не переносит. С того самого дня, как она перевелась в его колледж.

— Тогда перестань париться и выкинь Аву из головы.

— Они должны пойти вдвоем на благотворительный вечер. Показать, что они пара. На всех фотографиях быть вместе.

— Подумаешь. Ну сходят они на пару благотворительных вечеров. Это еще не значит, что вы с Гарретом не можете встречаться.

— Ты не понимаешь. Отец запретил Гаррету видеться со мной. Нам нельзя даже дружить.

— Бред! Он не может вам запретить.

— Может. И уже запретил.

Я встаю и, обуреваемая эмоциями, подхожу к письменному столу. Потом беру ручку и начинаю рисовать в тетради по английскому.

— Ты о чем?

— Отец Гаррета был наверху. Велел мне убираться подобру-поздорову и больше не возвращаться. Так что мне запрещено видеться с Гарретом.

С моих плеч словно упал тяжкий груз. До этого момента я не осознавала, как сильно мне нужно с кем-нибудь поделиться. Фрэнку или Райану я бы рассказать не смогла — им все еще не нравится Гаррет, и они обвинили бы его вне зависимости от того, кто виноват.

Заметив на моем лице грусть, Харпер подходит и обнимает меня.

— Джейд, извини. Я понятия не имела, что происходит. Почему ты мне не сказала?

— Ты ничем не поможешь, так зачем говорить?

— Затем, что я твой друг. Друзья делятся такими вещами. Даже если я не смогу помочь, то хотя бы выслушаю тебя. Нельзя держать все в себе. На твоем месте я бы всем все рассказала. Но я-то болтушка.

— Только не говори никому. Его отец прикончит меня, если узнает, что я тебе рассказала.

— Пусть отец Гаррета отправляется к черту. — Она отстраняется и снова садится на кровать. — Перестань волноваться. И перестань позволять ему диктовать себе. Если ты захочешь увидеться с Гарретом, то пойдешь и увидишься. Точка.

— Кенсингтоны оплачивают мое обучение. Если я потеряю стипендию, мне придется бросить колледж и вернуться в Айову. Их лучше не злить.

— Но, похоже, ты уже это сделала. Однако все еще здесь.

— Да, они позволили мне оставить стипендию, но я все равно больше не смогу видеться с Гарретом. Нам не следовало сближаться.

— Джейд, ты правда разрешишь его отцу победить? Наверное, ты сама этого хочешь, ведь я всегда видела в тебе целеустремленного человека. Видимо, я была не права.

Ее попытка применить метод обратного воздействия столь очевидна, что мне становится немного смешно. Знаю, она просто хочет помочь. Харпер заходит с другой стороны:

— Ты правда хочешь отказаться от Гаррета? Больше никогда не разговаривать с ним? Никогда не устраивать киномарафон? Никогда не ходить вдвоем в «Блинный мир», или куда вы там ходили каждое воскресенье?

Ее прием срабатывает. Я вспоминаю все наши любимые занятия вместе и понимаю, что не хочу, чтобы это исчезло. Не хочу, чтобы Гаррет ушел.

— Харпер, я не знаю, как быть. Я с таким ни разу не сталкивалась.

— Дай ему время. Пусть его отец успокоится. Может, сегодня он просто был в плохом настроении.

— Он не успокоится. Видела бы ты его лицо, когда он застал меня в комнате Гаррета. Он так разозлился. Скорее всего, он сделает все, лишь бы вернуть Гаррета домой и держать нас на расстоянии друг от друга.

Она подходит и снова обнимает меня.

— Мы со всем разберемся, окей? Гаррет делает тебя очень счастливой. Я не позволю его отцу это испортить.

Гаррет делает меня счастливой? Это так очевидно? Видимо, как ни скрывай, люди все равно замечают, до чего сильно мне нравится Гаррет.

— Харпер, ты пришла поговорить о себе, а мы только и делаем, что обсуждаем меня. Все, теперь расскажи, что произошло вчера вечером.

— Не хочу. На самом деле я уже меньше переживаю. Чем больше я думаю об этом, тем сильней убеждаюсь, что Коул — придурок. Ладно, это было преуменьшение. Он полный мудак. Между нами не было никакого духовного сходства, только чисто физическое влечение. Прозвучало так, будто я шлюха, но на самом деле, если говорить о сексе, то он всего лишь мой третий.

Всего лишь? По-моему, три партнера — это не так уж и мало. У меня был секс только с одним парнем, и то, всего раз. Но я оставляю этот факт при себе. Не считаю нужным делиться таким. Харпер наверняка считает, что у меня куда больше опыта.

— Боже, ну и видок у меня, — говорит она, поправляя в зеркале хвостик. — Пойду приведу себя в порядок, а потом мы позавтракаем. Можем поехать поесть блинчиков, которые тебе так нравятся.

— Я не хочу туда. Но мы можем заглянуть в другое место. — Я не готова ехать к Элу в блинную без Гаррета. Мне будет его не хватать.

— Тогда придумаем, куда пойти, позже. Мне нужно принять душ. Спустись ко мне, когда ты будешь готова.

Когда Харпер уходит, я вспоминаю о ее словах про Гаррета. Как мы могли бы быть вместе вопреки приказу его отца. Мне хочется, чтобы это оказалось правдой, но мне известно, что этого не будет. Мы с Гарретом из разных миров. Наши отношения никогда не должны были начаться. Мы оба знали об этом, но все равно нас притягивало друг к другу.

Нельзя полагаться на окружающих, Джейд. Они подведут тебя. Я снова слышу у себя в голове голос матери. Слова, повторяющиеся снова и снова, пока я росла. Мне не хотелось в них верить, потому что это значило обречь себя на вечное одиночество.

На короткое время я почувствовала, каково это — не быть одиночкой. Что значит иметь возможность делиться своими самыми сокровенными мыслями. Доверяться кому-то всем сердцем. Но ощущение оказалось мимолетным. Глупо предполагать, что такое возможно.

Гаррет исчез именно в тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего. И то, что я признаю это, доказывает, как сильно он на меня влияет. Проведя рядом с ним несколько месяцев, я изменилась, и это выводит меня из себя. Раньше с одиночеством я была на «ты». Я гордилась своей стойкостью и независимостью. А сейчас я мечтаю, чтобы он оказался рядом и сказал, что все будет хорошо. Не только с этой ситуацией с отцом, но и с ужасным телефонным звонком.

Странный незнакомец позвонил за час до того, как Харпер постучалась ко мне в дверь. Низкий и тягучий баритон, который я не узнала. Он угрожал мне из-за того дурацкого письма. Из-за листка бумаги, в котором мать рассказала, как ее изнасиловал и чуть не убил человек, который был настолько влиятельным, что мог заткнуть рот любому, кто знал правду. Кроме Фрэнка. Тот все знал, но никогда никому не рассказывал. Даже мне, пока я не спросила напрямую.

После письма я начала гадать, кем на самом деле была моя мать и действительно ли ее жизнь была разрушена ночью, результатом которой стала я.

Теперь я не знаю, что делать. Просто забыть о звонке? Притвориться, что ничего не случилось? Поделиться с Харпер нельзя. О письме знают только Гаррет и Фрэнк, и я не хочу рассказывать Фрэнку о звонке. Он начнет нервничать, а я не хочу вызывать у него дополнительный стресс.

Я хочу поделиться с Гарретом, но Фрэнк сказал, что мне не стоило рассказывать Гаррету о письме. После того таинственного звонка я думаю, что Фрэнк прав. Тот, кто позвонил мне насчет письма, хочет похоронить правду. И каждый, кто знает ее, будет похоронен вместе с ней.