– Ладно, иди бесплатно. Государство от этого не обеднеет. После туалета Виталий прошелся вдоль забора, огораживающего перрон пригородных электричек. Нашел дыру, проскользнул на платформу, благополучно избежал встречи с милицейским патрулем и зашел в вагон электрички, даже не поинтересовавшись, куда эта электричка идет. Он сел на скамейку с подогревом и с удовольствием расслабился. Электричка скоро тронулась, и Виталий погрузился в какую-то легкую полудрему. Не мешали даже громкие голоса торговцев, продающих в электричке разную мелкую дребедень.

Снова вспомнилась та командировка в Харьков. Господи, как давно это было… Как он тогда переживал, что у него в жизни произошел какой-то излом, случился локальный экстремум, старая жизнь закончилась со смертью Левы, а новую будет практически невозможно начать. Что бы он ответил тому человеку, который ему бы сказал, что он окажется в теперешнем его положении? Да пожалуй, ничего бы не ответил, он просто принял бы его за сумасшедшего. А что он тогда так рефлексировал по поводу того, что у него пропали искренние, чистые чувства? Да ничего там не пропало, просто из мягкого, доброго, интеллигентного парня он превращался в современного жесткого руководителя. Одним словом, менял детские ползунки на строгий костюм делового человека. Все через это прошли, только у Виталия этот процесс проходил немного болезненнее, чем у других.

Хотя нет, пожалуй, не все прошли через этот процесс. Взять того же Костю Соловьева, с которым Виталий виделся позавчера в Санкт-Петербурге. Костя обладал удивительным талантом: он умел даже против собственной воли притягивать к себе всяческие приключения. И во всех этих приключениях он выходил сухим из воды.

Костя Соловьев, наладчик лет двадцати восьми, стоял в столовской очереди. Он немного опоздал на обед и не успел пристроиться к своей бригаде. Сейчас бригада, сидя за столом, с удовольствием уписывала фирменный столовский гуляш из ребер какого-то доисторического зверя и вовсю потешалась над Костиной неудачей. Костю угораздило влипнуть в очередь после монтажников генподрядчика, и он получил на этом деле максимум удовольствия. Монтажники подходили большими группами и становились перед Костей. Он простоял в очереди полчаса, а она только увеличилась. Костя злился и краснел. Только присутствие девушки, которая стояла после Кости, мешало ему высказать свое мнение о монтажниках, а заодно и о генподрядчике. Мнение, надо прямо заметить, было не очень высоким, а если заметить еще прямее, то вообще ни в одни цензурные ворота не лезло, и присутствие девушки сдерживало Костю от некрасивого поступка. Костя только кипятился, но молчал.

Однако же, как известно, всем занятиям, даже самым неблагодарным, приходит конец. Костя поставил на поднос половинку фирменного борща из свежемороженой картошки, фирменный гуляш, пародию на чай и положил пару кусков бело-серого хлеба. Он уже было раскрыл рот, чтобы высказать мнение об этих деликатесах, но сзади в очередь к своей подруге подошла еще одна девушка, и Костя снова раздумал говорить. Девушка, это тоже необходимо отметить, была очень симпатичной и Косте нравилась. Он знал, что ее зовут очень просто и красиво Машей и она работает в техотделе инженером. Познакомиться как-то не представлялось случая, но в техотдел ноги заносили Костю гораздо чаще, чем требовалось для нужд пусконаладки. Девушка это заметила, и Костя уже не однажды ловил на себе ее лукавые взгляды. Тем не менее случая познакомиться не было.

Костя поздоровался, получил в ответ лукавое «здравствуйте», взял свой поднос и сел за свободный стол. Минуты через две к нему подошли обе девушки, и Маша спросила:

– У вас не занято?

Костя от неожиданности поперхнулся борщом, но, как и подобает опытному Дон Жуану, да и вообще культурному ленинградцу, быстро овладел собой и учтиво предложил:

– Свободно. Садитесь, пожалуйста. Очень приятно.

Маша улыбнулась, села и сказала:

– Спасибо, мне тоже очень приятно.

Она посмотрела на Костю, и в ее взгляде опять-таки сверкнули лукавые искорки. Костя несколько смешался.

Первое и второе съели при гробовом молчании. Костя мучительно искал тему для разговора и не находил. Маша бросала на него осторожные взгляды. Приступили к чаю, и тут Маша достала из сумочки баночку с чем-то очень похожим на мед.

– Хотите попробовать? – предложила она Косте.

– А что это?

– Вы попробуйте, а потом скажите.

Костя согласно кивнул, взял чистую столовую ложку (чайных в столовой не водилось) и запустил ее в баночку. Достал тягучую жидкость и осторожно попробовал.

– Ну и как? – спросила Маша.

– Мед, только с каким-то странным привкусом. Никак не пойму, что за вкус.

– И не поймете. Это мед из одуванчиков.

– Как это? Пчел специально дрессируют, что ли?

– Да нет же. Из лепестков одуванчиков варится такой вот мед.

– Одуванчиковый мед? Из классики я знаю о вересковом меде. Но святая тайна верескового меда, насколько мне известно, навеки похоронена на дне моря.

Костя на короткое время напряг память и продекламировал:

– Мед из одуванчиков, – продолжил Костя, – это что-то новое. Тоже какая-нибудь тайна?

– Почему же тайна? – рассмеялась Маша. – Никакой тайны нет. Собираются одни цветки одуванчиков, потом варятся.

– И много их нужно?

– На литровую банку примерно четыреста штук.

– Так много? И вы их все сами собирали?

– Конечно же, сама.

Маша, очень довольная тем, что у них с Костей начался хоть какой-то разговор, подробно рассказала о том, как и когда она собирала одуванчики. Костя, тоже безмерно довольный диалогом, внимательно все выслушал. Улыбки засветились на лицах Кости и Маши, начавшийся разговор обещал закончиться не скоро. Костя, чтобы его продлить, уже полез в карман за авторучкой, дабы записать рецепт одуванчикового меда, но идиллии был положен конец.

В раскрытых дверях столовой появился еще один наладчик – старший инженер-электрик Леша Петров. Леша внимательно осмотрел столовую, высмотрел в полутьме Костю и заорал на весь зал:

– Костя, что ты там расселся? Тебя срочно вызывают в штаб строительства.

Костя мигом проглотил чай, извинился перед Машей и выбежал из столовой, даже забыв назначить свидание.

До штаба строительства было метров триста. Пока Костя и Леша легкой трусцой бежали по дороге, Костя мечтал. У него, как у начинающего литератора, члена одного из литературных объединений, в голове складывался поэтический образ. Образ был примерно такой: молодая красивая девушка ходит по лесной полянке и собирает цветы одуванчиков. Девушка, возможно, поет какую-нибудь лирическую песню, а перед глазами у нее стоит образ молодого симпатичного человека. Потом девушка дома на кухне, которая блистает чистотой и свежей краской, а также сияет посудой, варит мед из одуванчиков (рецепт можно опустить, все равно не успел записать). Вечером девушка приглашает к себе в гости любимого и преподносит ему на блюдечке свежесваренный одуванчиковый мед. Молодой человек берет из любимых рук блюдечко и целует кончики пальцев. Далее…