Виталий с Валеркой виделся чуть ли не пятнадцать лет назад, когда защищал докторскую диссертацию. Валерка забежал на защиту в самом конце буквально на несколько минут, поздравил Виталия, похлопал его по плечу и побежал к себе на кафедру, там сантехники под его руководством ремонтировали водопровод.

Сегодня к Валерке Виталий попал с трудом. В институте ввели пропускную систему, и попасть на кафедру было не так-то просто. Но какой же студент, пусть даже бывший, не знает родного института? Дверь в воротах на заднем дворе кафедры, через которую посторонние никогда не ходили, дверь на черную лестницу – и Виталий на кафедре.

Они поздоровались с Валеркой. Валерка особой радости не проявил, по-видимому, он все знал.

– Ну рассказывай, – сказал Валерка, когда они в его кабинете выпили с Виталием по рюмке коньяка.

– Что рассказывать? Ты, наверное, и так в курсе моих дел.

Валерка согласно кивнул и спросил:

– Давно освободился?

– Почти месяц прошел.

– Досрочно, по амнистии?

– Нет, от звонка до звонка.

– М-да… – сказал Валерка и надолго задумался, потом спросил: – А сколько человек погибло?

– Семь.

– Сочувствую…

– Валера, знаешь, я ведь не только за сочувствием приехал. У меня пиковая ситуация. Ни жилья, ни работы. Я приехал за помощью.

– А я чем помочь смогу? У тебя срок. У тебя прогрессирующая шизофрения. Ты понимаешь, что дорога в науку для тебя заказана, никто тебя на кафедру не возьмет, хоть ты и доктор наук?

– Да я и не прошусь в науку. Мне бы сейчас любую работу, чтобы с жильем, чтобы я мог прописаться, встать на учет, получить паспорт.

– У меня такого нет.

– Да не обязательно у тебя. Ты же всех наших ребят знаешь. Многие из них уже крупными начальниками стали. Неужели никто из них не сможет мне помочь?

Валерка задумался. Потом закурил. Молча докурил сигарету до конца и сказал:

– Виталя, рабочий день закончился, да и пить-есть что-то хочется. Предлагаю перебазироваться из этого кабинета в соседнее кафе. Там и встречу отметим.

Виталий поднял на него вопросительный взгляд.

– Не боись, – усмехнулся Валерка. – Я, как хозяин, сегодня угощаю.

Виталий, честно говоря, так и не понял, Валерке в самом деле выпить захотелось или он просто не хотел, чтобы кто-нибудь увидел Виталия в его кабинете.

В кафе Валерка особо не скупился. Заказал несколько салатиков, шашлыки и бутылку хорошего коньяка. За коньяком напряжение понемногу стало спадать, языки развязались, и друзья стали вспоминать былые подвиги. Вспомнили и о ребятах, с которыми вместе учились. Взяли еще коньяка. Стало совсем весело. Только вдруг посреди этого веселья у Валерки вырвалось:

– Ну как же ты смог погубить сразу семь человек?

Лицо у Виталия сделалось каменным. Он долго смотрел в глаза Валерке, потом медленно произнес, тщательно выделяя каждое слово:

– Не забывай, кем для меня были трое из семерых погибших.

Все. Говорить стало не о чем. Валерка еще немного посидел молча, потом подозвал официанта и расплатился. Он пожал руку Виталию, сказал напоследок:

– Зайди через пару дней, я поговорю с ребятами, что-нибудь придумаем, – и вышел из кафе.

Пару дней. Их еще прожить как-то нужно, особенно когда у тебя в Москве ни кола, ни двора, ни денег и обратиться не к кому. Виталий еще немного посидел, выпил коньяка, закусил. Потом достал из сумки полиэтиленовый пакет, собрал в него с тарелок остатки шашлыка и хлеба и положил пакет в сумку. На полупустую бутылку коньяка он даже не посмотрел, пусть остается, ему сейчас не до спиртного. Встал и вышел из кафе. До вокзала дошел пешком, денег на транспорт уже не было.

Погруженный в свои мысли Виталий даже не заметил, что Каланчевская улица закончилась и он уперся в Садовое кольцо. Он обернулся и посмотрел на памятник Лермонтову. Стоит себе «мужик в пиджаке», которого никто посадить не может, потому что он памятник. Виталий зашел в сквер у памятника и сел на скамейку. Может, на ней и поспать? А что, погода подходящая, дождя нет, довольно тепло, можно и вздремнуть. Он поднял воротник куртки, устроился поудобнее, засунул руки глубоко в рукава и уже пытался как-то задремать, когда его обожгла мысль: «А ведь это та самая скамейка. Ничуть не изменилась за столько лет».

Это было во времена буйной студенческой юности. Они только что сдали весеннюю сессию за второй курс и перебрались на третий. Тут-то Коля Данилов и заявил о своей свадьбе. Вообще-то он заявлял о ней и раньше, но из-за сессии было как-то не до Коли с его свадьбой. Коля назначил свидетелем Виталия и все дела по обустройству мероприятия свалил на него. Самое главное было снять кафе, доступное студенческому карману. Виталий проявил инициативу и снял кафе «Белый аист» (он туда когда-то заходил с одной девчонкой, и цены ему очень понравились). Вот только кафе находилось в районе метро «Аэропорт». Потом, когда прикидывали маршрут свадебного кортежа (то есть обычного наемного такси), выяснилось, что нужно ехать из Лефортово на шоссе Энтузиастов, где был загс, а потом через весь город к метро «Аэропорт». Коля ругнул бестолкового свидетеля-организатора, но деваться было некуда, пришлось смириться.

Интересно, подумал Виталий, а когда он в последний раз виделся с Колей? Лет тринадцать назад. Он тогда возвращался из Надыма в Питер с пересадкой в Москве. Захотелось купить жене и мальчишкам в подарок что-нибудь фирменное московское, из ГУМа или ЦУМа. У самого входа в ГУМ он столкнулся с Колей Даниловым. Коля прилетел из своего Запорожья в Москву по каким-то делам и сейчас тоже затаривался сувенирами.

После дружеских объятий и похлопываний по плечам друзья быстро нашли кафе с подходящей вывеской и капитально устроились за столиком. Под коньячок и шашлычок Виталий рассказал о своей жизни и работе, рассказал об однокурсниках, которые вместе с ним были распределены в Питер. Все жили, работали и на судьбу особо не жаловались.

Коля рассказал о себе. У него было уже двое детей – мальчишка и девчонка. Сам он работал начальником смены на Запорожской АЭС и на жизнь тоже не жаловался. Рассказал и о ребятах, которые вместе с ним были отправлены на Украину. Все как-то жили, крутились, у кого-то получше получалось, у кого-то похуже, но в общем-то все было в норме.

Страшно не повезло только Сашке Акимову. Стоило вспомнить Сашку, и настроение сразу же упало. Не было даже смысла пересказывать его историю. Ее знали все, даже люди, весьма далекие от энергетики.

– Согласись, как несправедливо поступили люди в отношении Сашки, – медленно произнес Коля.

– Почему? – не понял Виталий.

– Ославили его на весь свет. Чуть ли не главным злодеем сделали, да и всех его ребят тоже.

– Не понял. А ты считаешь, что этим ребятам памятник поставить нужно за то, что они реактор взорвали и половину Европы испоганили?

– Памятники у них уже есть, на могилах стоят. Просто несправедливо, что всю вину свалили на эксплуатацию.

Сашка Акимов был начальником смены на четвертом реакторе Чернобыльской АЭС, когда взорвался реактор. Именно под его командованием дежурная смена проводила дурацкий эксперимент, выродившийся в катастрофу.

– Ты хочешь сказать, что они были правы, когда отключили столько блокировок и аварийных систем? Да тут даже чайник электрический взорвался бы!

– Виталя, не упрощай, – произнес Коля. – Да, я спорить не буду. Они долго держали реактор на пониженной мощности, из-за чего произошло отравление активной зоны йодом. Отключили аварийную систему охлаждения зоны. Вынули много поглощающих стержней. Но ведь все было под контролем, и очень серьезным контролем. Эксперимент было нужно и можно провести. Сам знаешь, что такое плановый эксперимент. Наука сказала: надо! Эксплуатация ответила: есть!

– Наука, наука, – проворчал Виталий. – А эти ребята что, в школу не ходили, в институте не учились? Они что, думать не умели и не догадывались, что может произойти?

– А ты бы как на их месте поступил, если бы на тебя так же со всех сторон давили?