– Пришли и мама, и папа, и братишка!
С перрона донесся радостный женский возглас:
– Вот она, наша матрешка!
Девушка быстро спустилась по ступенькам и бросилась в объятия матери. Виталий вынес из тамбура ее чемодан, поставил на перрон и, не став смотреть, как целуются родные, вернулся в купе и залез на полку.
Наступала уже глубокая ночь. Сон не шел. Виталий лежал с закрытыми глазами и мучился. Зря он спал днем, теперь на него навалилась бессонница. Стоило расслабиться, и в неуправляемом воображении сразу же возникали обрывки каких-то кошмаров. От них удавалось избавляться только усилием воли, но тогда было невозможно заснуть. Кое-как ему удалось переключить мысли на девушку, имя которой он так и не узнал. Чем же она его так поразила? Красивая? Так это не такая уж большая редкость. Умница? Как сказать. Учится в институте? Чепуха. Скромница? Есть, конечно, что-то такое, но… А в чем же тогда дело? В его тридцать лет сколько прошло перед ним таких девчонок? Пожалуй, и по именам сейчас не вспомнить. Были такие, с которыми он знакомился случайно и почти сразу же забывал, были и те, что довольно долго владели его мыслями. Были красивые и некрасивые, умницы и глупые, скромницы и наоборот, совсем молодые и в возрасте. И ни одна из них, кроме Нинки, конечно, не вызвала какого-либо серьезного чувства. Впрочем, о каких чувствах можно говорить, если они с Левой, привыкшие во всем идти напролом, поступали точно так же и в отношениях с женщинами? Однажды они даже провели полушутливое соревнование. Получив зарплату, решили проверить, насколько ее хватит, если ее целиком потратить на женщин, и что из этого получится. Зарплаты хватило на неделю. Виталий сумел познакомиться с шестью женщинами, Лева завел семь знакомств. После того как зарплата закончилась, каждый познакомился еще с одной девчонкой. Потом они решили: хватит заниматься ерундой, и продолжили прерванную работу над кандидатскими диссертациями.
А во время учебы в Москве? После того как Виталий окончательно пережил расставание с Нинкой, они с Левой проложили дорогу к общежитиям медицинского и педагогического институтов. Было многое, пожалуй, все, за исключением серьезных, глубоких чувств.
Он понял, чем запала ему в душу эта девушка. У нее было то, чего у него уже давно не было, то, о чем в глубине души он тайно мечтал, но боялся себе в этом признаться. У нее есть те самые простые человеческие чувства и отношения, которых так не хватает ему. Она любит своих родителей и мечтает о встрече с ними. Он тоже любит своих родителей, но за всеми делами это отошло на второй план. Она просто заговорила с незнакомым человеком, и ее отношение было самым доброжелательным. Он же сразу попытался определить, кто это с ним разговаривает и на что она способна. Она учится в институте, пусть еще плохо представляет, зачем она это делает, но знает, что это очень нравится ее родителям, а для родителей она на все готова. Когда у нее появится парень, то, если он, конечно, это заслужит, она будет любить его страстно и беззаветно. И дай-то бог, чтобы ей встретился парень не такой, как Виталий или Лева. Он и Лева считали, что жена – это камень на шею и, как гласит русская народная пословица, баба с возу…
А что дали учеба Виталия и его быстрый рост, как специалиста? Кому принес пользу этот быстрый рост? Его родителям? Нет. Они мечтали, чтобы он бросил все дела и вернулся домой. Друзьям? А ведь друзей совсем мало. Никому не нравилось, что они с Левой быстро поднимались по служебной лестнице и перепрыгивали через многие головы. Предприятию? Пожалуй да. Предприятию нужен толковый специалист, умеющий решать сложные вопросы. Но это утешение слабое. Ему самому? Тут он совершенно ясно понял, что ему самому это не нужно. По натуре он рядовой инженер, которому ни к чему быть кандидатом наук и руководителем группы. Ему все время в глубине души казалось, что это не он, а кто-то другой защищает кандидатскую диссертацию и быстро поднимается по служебной лестнице.
Да, он любил свою работу. Любил все, что с ней связано, даже эти постоянные переезды с места на место, хотя вслух часто и проклинал их. Он любил технику и без нее жизнь себе не представлял. Он относился к машине как к живому существу и остро ощущал ее болезни. Но он также прекрасно знал, что в науке ничего нового сказать не сможет. Просто не в состоянии: у него не научный склад ума. Кандидатская была просто способом его самоутверждения, но ему она удовлетворения не принесла. Так, просто престиж в какой-то мере. Руководство группой было тоже не его делом. Он привык и любил отвечать за технику. Отвечать еще и за людей он не любил и не хотел.
Кому же все это нужно, зачем он все это делал? Стыдно признаться, но все это было сделано для того, чтобы доказать Леве, что он тоже не лыком шит. А Лева? Лева доказывал Виталию, что и он не лаптем щи хлебает. И еще им обоим яростно хотелось доказать, что они достигнут многого в жизни, хотя у них нет ни дяди в министерстве, ни тети – директора универсама. А возможности для этого доказательства были. Крепкое здоровье, прекрасное образование, неисчерпаемая энергия, острый ум, предприимчивость, необремененность семьей, решительность – все было налицо.
И еще было соперничество. Началось оно с учебы, но скоро они поняли, что, не расталкивая других локтями, многого не достигнешь. Первым подал пример Лева. Он тогда возглавлял профкомовскую комиссию по проверке общежитий и во время очередного рейда застал на месте преступления обитателей одной из общежитских комнат. Парни отмечали чей-то день рождения и попались Леве с бутылками на столе, хотя в общежитии был сухой закон. Лева добился исключения ребят из института. Многие, в том числе и декан факультета, так и не поняли, зачем это нужно Леве, нарушение ведь не ахти какое страшное. Многие не поняли, но Виталий, который тогда уже работал в горкоме, понял.
Через месяц при проверке профкомом одного из московских институтов Виталий обнаружил неправильное оформление профсоюзных путевок. Он быстро провел самостоятельное расследование и вычислил, что на этом деле председатель профкома положил в собственный карман около сотни рублей. Виталий пошел в институтский партком. В парткоме разобрались на удивление быстро. Председателя профкома сняли, а Виталию посоветовали не поднимать шума. Председатель, уже пожилой семейный человек с маленькой зарплатой, должен был просто выплатить эту сумму, и дело хотели замять. Виталий, сам еще толком не понимая, зачем он это делает, с таким решением не согласился и довел дело до прокурора. В институте терялись в догадках: зачем так поступать со случайно сорвавшимся человеком? А Виталий в разговоре с Левой так, между делом, упомянул: «Я тут одного ворюгу под суд отдал». На суде у бывшего председателя профкома оказалось огромное количество защитников – честнейших и уважаемых людей. Решение суда было очень мягким, но Виталий хорошо запомнил глаза человека, честное имя которого из-за несчастных ста рублей превратилось в ничто.
Лева ужесточил требования к общежитиям. Левиной комиссии стали бояться, и общежития готовились к проверке, как к престольному празднику или концу света. Горкомовскую комиссию с Виталием во главе в профкомах стали встречать чуть ли не как представителей ОБХСС. Кто его знает, чем бы все это закончилось, но джинн из бутылки до конца не успел выбраться: они окончили институт и уехали по распределению.
В первый год работы они были полностью сбиты с толку порядками, царившими на их предприятиях, куда они пришли на мизерные оклады. Как новоиспеченные молодые специалисты, они месяцами не выбирались из колхоза, работали на овощебазе и убирали с панели листья и снег, другими словами, теряли квалификацию. В общем, полностью оправдывали полушутливое прозвище, которое было присвоено молодым специалистам, – инженегр.
Однако очень скоро оба поняли, каким способом можно избавиться от этой глупой для инженера работы, которую и словом-то приличным невозможно назвать. Нужно было стать хорошим специалистом. Ценного специалиста панель убирать не пошлют, он и на своем месте очень нужен. Оба засели за книги, описания машин и отчеты. Настойчивость и блестящее образование, полученное в институте, сделали свое дело. Скоро Лева как-то в разговоре упомянул, что его доклад на конференции молодых специалистов занял первое место и он получил первую премию, сколько-то там десятков рублей. Виталий ответил тем, что на нескольких турбинах провел балансировку ротора в собственных подшипниках, что до него в Советском Союзе не практиковалось. Его метод принес огромную экономию и удивил даже опытных специалистов. Их заметили. Обоим стали доверять серьезную работу.
