Раздраженный, он вернулся в купе, сел и увидел, что в купе входит попутчица с бутылкой газированной воды. Он посмотрел на бутылку и усмехнулся. Вероятно, у девушки с финансами обстояло так же, как и у него. Но ей простительно, она студентка. А как он умудрился при его зарплате кандидата наук остаться без денег?

Девушка заметила его взгляд и сказала:

– Жарко в купе. Есть совсем не хочется, только пить.

– А я в дороге совсем есть не могу, – соврал Виталий. – Почти все время лежишь, куда уж тут калории потреблять?

– Да, в поезде вредно есть высококалорийную пищу, – согласилась девушка.

Они немного поговорили о том, как вредно много есть, когда мало двигаешься. Этот разговор вызвал только очередной зверский приступ голода, но Виталий постарался его задавить.

Подъезжали к Смоленску. Молодая семья уложила чемоданы, одела отпрыска и собралась выходить. Поезд затормозил и остановился. Молодой супруг схватил два чемодана и ринулся к выходу.

Супруга взяла в одну руку большую сумку, другой приготовилась толкать коляску и в нерешительности остановилась. В купе оставалось еще два чемодана.

Девушка посмотрела на Виталия и попросила:

– Помогите им.

Виталий, как по приказу, подхватил чемоданы и потащил их к выходу. На улице передал их молодому супругу и в нерешительности остановился на перроне. Достал из пачки одну из последних сигарет и закурил. На улице было холодно, шел снег, а Виталий был в одной рубашке. Он быстро замерз и понял, что пора возвращаться. Но там в купе сидела она, одна! Он представил, как сейчас войдет в купе и останется с девушкой наедине, как снова с ней заговорит. О чем? Он каким-то внутренним чутьем понял, что эта девушка не подходит под тот стереотип женщин, который сложился у него в голове к его тридцати годам. Это выбивало из колеи. Но возвращаться тем не менее было нужно, холод пробирал уже до костей.

Виталий поднялся в вагон, зашел в купе и сел на освободившуюся полку. Девушка сидела на своей полке, поджав ноги и накрывшись до подбородка простыней. Она искоса посмотрела на него, и по этому короткому, по-детски наивному взгляду, в котором было что-то такое, что невозможно передать, он понял, что девушка по-своему переживает сложившуюся ситуацию и совершенно растеряна. Не зная, с чего начать разговор, да и стоит ли начинать его вообще, Виталий молчал. Молчание прервала девушка.

– Здесь, в Смоленске, недалеко от вокзала, в госпитале мой папа лежал, – сказала она. – Я к нему через день ездила. Апельсины возила. Я тогда еще в восьмом классе училась и всего боялась. После школы садилась на электричку и ехала сюда. А это было зимой, темнело рано. В Смоленск приезжала, когда еще светло было, пока с папой поговорю, на улице темнеет. А в электричке одной вечером страшно ехать, пока из Смоленска домой еду, все поджилки трясутся.

Виталий пожал плечами. Что тут страшного, подумаешь, электричка.

– А вы бы с братом вдвоем ездили. Вдвоем не так страшно.

– Он тогда еще совсем маленький был, а мама могла ездить только по выходным.

– Неужели отца нужно было каждый день навещать?

– А как же? – удивилась девушка. – Он же болел и лежал в госпитале без нас, один, среди незнакомых людей.

– И долго он лежал в госпитале?

– Месяц.

Виталий представил, как эта девчонка пятнадцать раз ездила зимой в электричке, отчаянно трусила и прижимала к себе покрепче сумочку с апельсинами. А мимо нее по вагону проходили всякие подозрительные личности, возможно, даже полупьяные. Кто-то, наверное, пытался с ней заговорить, девчонка все-таки очень симпатичная. Ей кажется, что она подвиг совершила. Впрочем, может быть, это и в самом деле подвиг в какой-то мере.

– А что было делать? – как бы продолжила его мысли девушка. – Мы папу очень любим, и он нас – тоже. Знаете, как у меня дома переживали, когда я в институт поступала?

Она замолчала и на минуту задумалась. Потом тихо проговорила:

– Они, наверное, уже на вокзале меня встречают: мама, папа и братишка.

Она поплотнее укуталась в одеяло, и по ее отсутствующему взгляду Виталий понял, что мысли ее далеко, там, на вокзале в Витебске, где ждали ее родные.

Поезд остановился на очередном полустанке, и в купе, цепляясь за все углы чемоданами, ввалились двое. Один из них был мужчиной почтенного возраста, другой совсем мальчишкой. Они сразу же стали располагаться на свободной полке, и Виталию пришлось встать. На верхнюю полку лезть не хотелось, и он попросил разрешения у девушки сесть рядом. Девушка, кажется, вопрос не поняла, но согласно кивнула. Он сел. Двое напротив быстро, по-деловому разложили постели, уселись, достали из чемоданов какие-то конспекты и стали читать. Судя по репликам, которыми они перебрасывались между собой, это были представители какой-то гуманитарной профессии. Причем один из них был студентом, другой – преподавателем.

Девушка пошевелилась и легла на подушку, укрывшись до самых глаз простыней. Виталий посмотрел в эти глаза и увидел отсутствующий, как бы направленный внутрь взгляд. Вдруг он почувствовал, что этот отсутствующий взгляд остро напомнил ему что-то родное, полузабытое, от которого слегка защемило сердце. Он вспомнил. Много лет назад, после десятого класса, он, завалив вступительные экзамены в институт, возвращался домой. Было немножко обидно, что недобрал всего один балл, и эта обида портила настроение, но, когда до родного дома оставалось езды чуть больше двух часов, все вылетело из головы. Впереди предстояла встреча с родителями, которых он не видел целый месяц. Перед глазами стояли только мать и отец. Он представлял, как приедет домой и обнимет обоих. Впереди призраком маячила длительная разлука: месяца через два он уходил служить в армию, но все это намечалось потом, а тогда он ехал домой и мечтал о встрече с родителями, мысленно подгоняя поезд. Эти два часа тянулись невыносимо долго и вымотали нервы. Тогда он еще не умел сдерживать свои чувства, и они волновали его до глубины души. Непосредственный мальчишка с чистыми чувствами. Да, было и такое время.

Сейчас от девушки пахнуло этим полузабытым воспоминанием пусть еще не такой далекой юности. Внезапно его остро охватило чувство собственной неполноценности. Он вдруг понял, что, научившись сдерживать свои желания и чувства, просто стал на них не способен. Никогда он уже не сможет вот так же, как эта девчонка, с нетерпением ждать с кем-то встречи и так сильно переживать из-за этого. В нем появилось что-то от запрограммированной машины. Встреча так встреча, тогда-то и во столько, время от и до. Зачем переживать? И ему как-то ни разу не приходила в голову мысль, что вместе с этими умершими чувствами умерла часть его самого, вполне возможно, немаловажная часть. Стал нравственным инвалидом, что ли? Как бы сказал один его хороший знакомый, был сначала нормальным человеком, потом хрумкнула какая-то внутренняя косточка, и стал калекой.

Виталий встал, достал сигарету и ушел курить в тамбур. Когда он вернулся, девушка все так же лежала, укрывшись одеялом. Пожилой мужчина достал огромное увеличительное стекло и стал читать через него. Виталий указал девушке глазами на эту интересную картину. Девушка посмотрела на мужчину, слабо улыбнулась и вновь ушла в себя. Расшевелить ее было невозможно. За двадцать минут до приезда в Витебск она переоделась, уложила чемодан и стала с нетерпением смотреть в окно. Когда показались огни Витебска, он помог ей вынести чемодан, и они стояли в холодном пустом тамбуре. Она все так же не замечала ничего вокруг, а он смотрел на ее красивое лицо, и ему хотелось сказать на прощание что-нибудь значительное или по крайней мере приятное.

Он мысленно попробовал подобрать нужные слова, ничего не придумал и сказал, сам поражаясь собственной примитивности:

– Хотите приехать в Ленинград? Я вам оставлю свой адрес.

Девушка не поняла и вопросительно посмотрела на него. Он повторил фразу. На этот раз смысл дошел до нее. Она внимательно посмотрела Виталию в глаза и отрицательно покачала головой. Этот безмолвный отказ больно зацепил за живое. Впрочем, он понимал, что другой ответ он вряд ли бы получил. Вышел проводник и открыл дверь вагона. Поезд остановился. Девушка выглянула на улицу, и ее лицо просияло радостью.