Высокопоставленный чиновник Мокиикс жестом велел надсмотрщику привести к себе Ошитиву. Но ее отвели не в шатер Темного Господина, а к лагерному костру, где грелись другие пленники, связанные вместе, молящие и просящие освободить их. Мокиикс резко поговорил с рабом, указывая на угли в костре.
— Следи за тем, чтобы эта не убежала.
— Слушаюсь, — сказал раб.
Мокиикс удалился.
Когда чиновник ушел, толстый раб с большим животом, в испачканной набедренной повязке, в грязной белой накидке, завязанной у шеи, выпрямился и сделал грубое движение в сторону Мокиикса. Потом раб обратил свой затуманенный взгляд на новенькую. Ошитива не могла отвести глаз от этого мужчины: она никогда не видела человека без носа.
Он заметил на себе ее взгляд; такой он много раз видел и прежде.
— Мне его отрезали за то, что я чихнул в присутствии Господина.
Вынув веревку, сплетенную из волокон юкки, он обмотал ею лодыжки Ошитивы, а конец веревки привязал к палке, воткнутой в землю. Веревка была достаточно длинной, и Ошитива могла сделать несколько шагов.
— Это… — спросила она, посмотрев вокруг испуганными глазами. На западе садилось солнце, отбрасывая длинные тени по равнинам и долинам. — Это Главное Место?
Безносый раб как-то странно посмотрел на нее и отвернулся к огню.
Другой надсмотрщик принес кукурузные лепешки, швырнул их на землю, пленники тут же бросились хватать их. Когда Ошитива смогла добраться до места, где валялись на земле лепешки, не осталось уже ни одной. Надсмотрщик также принес тыквенную бутыль с водой, она быстро пошла по рукам, но Ошитиве не досталось ни капельки воды.
— Тебе нужно научиться быть расторопной, если ты хочешь дойти живой до Центрального Места, — посоветовал безносый раб, который жевал кукурузную лепешку и пил из своего сосуда, Он тоже был надсмотрщиком, правда, более низкого ранга. Девушке он ничего не предложил.
Сдерживая слезы, Ошитива хотела ответить ему: «Я не должна дойти до Центрального Места, поэтому их не заботит, сыта я или нет». Но она промолчала, задумавшись о своей разрушенной судьбе.
На долину опустилась темнота, на небе появились звезды, лагерь озарили ярко светящиеся огни костров. Слышались стоны пленников и пение воинов-ягуаров. Они разожгли громадный костер, искры от которого поднимались к небу, словно громадные ночные светлячки. Ошитива никогда раньше не слышала такого шума.
Ошитива продолжала плакать, а ее соседи-пленники пытались хитростью отвоевать себе место возле костра — большинство из них были только в набедренных повязках, а впереди их ждала холодная ночь. Безносый, так его все называли, рявкнул на нее, приказал замолчать. Он сидел рядом и пил нектли, пенистый, сильно пьянящий напиток, его изготавливали из очищенного сока агавы. Он сделал громкий глоток, вытер рот рукой и сказал, что она должна быть благодарна, ведь ей оказали честь.
— Господа, которым мы служим, не какие-то смиренные Люди Солнца. Они — тольтеки, их дома находятся далеко на юге, в городе под названием Толла. Твой новый Господин — тольтек, поэтому он совершеннее тебя во всем.
Пока он говорил, Ошитива тайком теребила в руках веревку на своих лодыжках. Как только все заснут, думала она, она постарается убежать.
Безносый почесал свой живот и похвастался:
— У меня у самого в венах течет кровь тольтеков, ведь я из древнего рода почтеков, знатных и хитрых торговцев, которые торговали во многих местах. У моего прадеда были собственные земли, и нас за это почитали. И еще он служил шпионом у Тлатоани, Верховного Правителя Толлы, знал многие государственные секреты. — Безносый вздохнул, освежил свою чашу и сделал небольшой глоток. — Мой предок прибыл в Центральное Место в поисках небесного камня. Но то, что он нашел, были простые люди, которые выращивали кукурузу, жили в простых домиках и хотели прислуживать. Он думал, что нашел рай. Молва об этом месте распространилась по всей его родине и добралась до юга, через Толлу и Астлан, аж до Чичен-Ицы: идите на север, где живут люди, такие же послушные, как овцы; они вырастят вам урожай и дадут вам небесный камень, и вы будете жить, как короли!
Вдруг среди воинов-ягуаров на другом конце лагеря раздался ужасный крик. Безносый быстро взглянул в том направлении, а затем, отвернувшись, сделал большой глоток. Ошитиве показалось, что она заметила страх в его глазах.
— В моих венах также течет кровь и твоего народа, — угрюмо продолжил он. — Вот почему я присматриваю за рабами, я ведь знаю твой язык и понимаю тебя. — Затем уже более хвастливым тоном добавил: — Но во мне больше крови тольтеков, а кровь тольтеков сильнее! — Он ударил в свою обнаженную грудь. — Пока Люди Солнца копали ямы в земле, мои предки возводили пирамиды к небу!
Он снова наполнил свою чашу и с тревогой посмотрел в сторону расшумевшихся воинов-ягуаров.
— Это все из-за успеха моего прадеда и таких же почтеков, как он. Король послал тлатоани покорить нас. С тех самых пор тлатоани и живут здесь. — Его красный воспаленный взгляд скользнул по цветному шатру, теперь тот светился изнутри.
Ошитива не могла себе представить, чем сейчас занимается Темный Господин в своем удивительном шатре, но по рассказам людей она знала, что он отрезáл человеческую плоть и ел ее с зерном. Темные Господа ели человечину, как гласила молва, желая ублажить своих кровожадных богов. Ошитива собиралась убежать из лагеря, пока Господин не придет за ней и не съест ее.
Вскоре Безносый заснул. Заснули и другие пленники, и даже воины-ягуары перестали шуметь. Ночь становилась холодной. Ошитива, подтянув веревку, свернулась калачиком и, тихо плача, наконец погрузилась в сон. Во сне она вернулась в свой дом и к своему любимому Аоте.
Ее разбудила чья-то грубая рука, которая пыталась зажать ей рот. Ошитива не могла дышать. Другие грубые руки держали ее за бедра, стараясь раздвинуть ей ноги. Значит, так Темный Господин делает это?
А потом она увидела уродливое лицо мужлана, который прижимал ее к земле. Это был один из надсмотрщиков. Двое приглушенно хрюкали где-то рядом, желая овладеть ее телом. Они грубо задрали ей юбку, она почувствовала, как холод пробежал по оголенным ногам. «Нет!» — закричало ее сознание. Это было хуже, чем Темный Господин.
Пытаясь вздохнуть, освободить свои пригвожденные к земле руки, Ошитива открыла рот и вонзила зубы в грубую жесткую ладонь, прокусив ее до крови. Надсмотрщик вскрикнул и грубо выругался. На какое-то мгновение она смогла открыть рот и громко позвала на помощь.
— Молчи! — зашипел ее насильник, но она почувствовала, что грубые руки соскользнули с ее ног, и затем услышала удаляющийся тяжелый топот. А потом оставшийся надсмотрщик вдруг резко сел, на его лице застыл удивленный взгляд, он завалился на бок, обнажив грудь, окровавленную копьем воина-ягуара.
Насколько позволяла длина веревки, Ошитива отползла назад от мертвого тела, резко отдернула подол юбки, подтянула колени к груди. Сквозь слезы она видела, что через лагерь к ней направляется Мокиикс. Он приказал двум надсмотрщикам, те пришли и оттащили тело. Затем он кратко и сердито что-то велел сделать Безносому. Тот, взглянув на девушку, безропотно ответил:
— Да, Мой Господин!
Прежде чем вернуться к огню, Безносый подошел к ней и со злостью в голосе произнес:
— Мне кажется, моя работа теперь усложнилась. Вдобавок к моим обычным обязанностям я еще должен теперь охранять этот драгоценный цветок у тебя между ног.
В этом мнения ее и этого отвратительного раба совпадали. У Ошитивы были свои причины защищать свою честь. Как только Темный Господин овладеет ею, ни один мужчина не захочет быть с ней, даже Аоте. А если она никогда не выйдет замуж, значит, у нее никогда не будет детей. Все станут только презирать и жалеть ее. Она должна защищать себя не только от каждого грубого самца в армии, но и подумать о том, как избежать похотливых объятий самого принца. Может, каким-то образом сделать так, чтобы он не возжелал ее?
Или это рассердит богов?
