Зигги якобы лезет в пальто за телефоном. Тайка машет на него рукой и совсем ложится на пол. Серое, изуродованное страхом лицо ее расслабляется и она теперь может слабо улыбаться.

— Я сейчас или сдохну, или обоссусь, — умоляет она, — Ключ в спальне, на оттоманке.

Освободившись, она сразу же устремляется в туалет. Выйдя оттуда набрасывается на Зигги.

— Где ты был, тощая свинья? Я здесь загорала четыре часа!

— Я спал.

— Ты, блять, незаменимый член команды! Тебе нужно было так пугать меня? Я думала это Когль!

— Прости, я просто прошелся по своей бывшей квартире. В конце концов, имею я право на маленькую ностальгию?

Зигги проходит мимо нее в спальню и запрыгивает на кровать.

— Ботинки! — вскрикивает она.

— Вот на этой стене висел портрет.

— Лили, — упавшим голосом подсказывает она и закатывает глаза.

— Мы там вдвоем…Улыбались. И думали что так будет всегда.

Зигги прикуривает. Тайке хочется отнять у него сигарету, но ее сдерживают его серьезный тон и непривычно ясные глаза. Давно у него не было таких. Интересно, что он выкинет в следующий момент? Нужно быть осторожной.

— Было стремно выезжать отсюда, — замечает он.

— Не вешай мне чувство вины, дружок. Квартира числится за начальником отдела. Ты облажался с Лилей и Клоповым. Тебя сместили, при чем здесь я?

Пепел сигареты падает на кровать. Покрывало из мюлберри шелка, Тайке его жалко. Она переводит злые глаза на Зигги. Он явно провоцирует, всегда умеет выбрать самый неподходящий момент. Сейчас ей не до сентенций этого вонючего широмана.

— Давай не будем терять время, Зигги? Мы уже не так близки, чтобы делиться своими фрустрациями. Надо найти Милованову.

Тонкой быстрой струйкой он выдувает дым.

— Ты мне расскажешь что здесь произошло?

Она вздыхает.

— Кира вцепилась в меня, и я потеряла равновесие. Ты знаешь что у этой дуры акрофобия?

— Это смешно! Акрофобия у аерахии?

— Настоящее вертиго! Я и не думала, что она так боится высоты, вопила как прихлопнутая дверью кошка. Сбила меня с ног, и я не успела настроиться. У меня внутри все сжимается от мысли, как я могла переломаться! Валяться месяцами в клинике, сращивая кости…

— Они никогда не срастаются.

— Срастаются. Они нашли сапплемент, который способствует… Была рассылка, плохо что ты никогда не читаешь почту.

— Очередная брехня, чтобы не жалели себя на рабочем месте. Кости никогда не срастаются. Покажи мне хотя бы одного, кто встал после переломов. Йоган-лошадник, помнишь его по Праге? Маленький такой хохотун? Чемпион по конкуру? Лошадь шарахнула его позвоночником о барьер. Сама впрочем тоже сломала ногу. Ее пристрелили на месте, знаешь, у лошадей тоже не срастаются кости…Я бы на месте Йогана попросил пристрелить себя там же, около бешеной коняки. Если бы он был скваем, у него был бы шанс, в этом плане скваи живучие, должно же им хоть в чем-то повезти! Если бы у Братства был сапплемент, Йоганн уже давно сидел бы в своем кресле. Думаешь руководство пожалеет таблеток для третьего кресла в Европе? Он лежит на вилле в Ницце, за ним хороший уход, каждые четыре часа ему вливают болеутоляющее. Но его радует не только это, в этом городе всегда хорошая погода.

— На меня бы пожалели и болеутоляющих, — с горечью говорит Тайка.

— Ты умнеешь, детка. Я всегда говорил у тебя есть потенциал, и этот процесс когда-нибудь начнется. Что ты сказала Кире?

— Все, что предписано инструкциями…

— Весь этот нездоровый эпос? Корпоративные легенды, написанные для новичков? Ты бы еще показала ей портрет отцов-основателей! У тебя же есть в кабинете!

Он смеется.

— Упрямая сука! — злится Тайка. — Я не смогла установить раппорт, она смотрела на меня как на сумасшедшую. Сорвала демонстрацию и собралась уйти. Тогда я решила показать ей с антресоли. Тут все и произошло. Она застала меня врасплох… — потирая красный обвод на запястье, она зло смеется. — Зигги, что я сделала не так?

— Ты возненавидела ее с самого начала, а это всегда читается. Какой тут может быть раппорт? Ты не отражала, а делала все, чтобы подчеркнуть разницу между вами. И потом, ты привыкла к людям определенного сорта. В первый раз тебе попалась не лаптем деланная штука, и ты облажалась.

— Тебе легко говорить, у тебя не было таких сложных объектов.

Это было неправдой, Зигги обламывал всех. Так или иначе. У него был талант нравиться людям и находить те незаметные, торчащие из них эмоциональные нити, за которые он всегда незаметно мог потянуть для нужных ему реакций. Превзойти его в этом было сложно. Тайка понимала, что сейчас она не может обойтись без него.

— Что делать? — взмаливается она.

— Немного подождать, небольшая пауза пойдет всем на пользу.

— Я не могу ждать.

— Полезешь к ней сейчас, все испортишь. Просто так она не сдастся, ее нужно довести до полного отчаяния. Если мы не задавим ее жизненными обстоятельствами, нам придется просить центр о сценарии 32. Этим ты распишешься в своем профессиональном бессилии. А Центр никогда не одобрит Киру в состоянии BD. Она нужна добровольно обращенной. Все кончится группой быстрого реагирования. Ее заберут насильно, но без тебя. Миссия провалена!

— Я не могу провалить это дело, Зигги, помоги!

— Мы вместе детка, не дрейфь. Мне это нужно даже больше, чем тебе. Я это сделаю из-за Лили.

Опять он за свое! Тайка начинает отчаиваться, мало ей проблем с Миловановой.

— Лилю не вернут, Зигги. Все подумают что ты нюхал, что впрочем будет не так далеко от истины.

— Конечно не вернут…, - неожиданно соглашается он. — Я снюханный перец, Тая и меня частенько заносит, но в некоторых вещах я еще понимаю.

Наконец — то он говорит как вменяемый, — думает она.

— Мне дадут свидание. Я увижу ее, пусть всего один раз, но увижу. Я говорил с Хальстремом, и он согласился. У меня будет разрешение на встречу с Лилей.

На голове у Тайки волосы встают дыбом. Белеют и трясутся губы.

— Что!? Тебе пообещали свидание?

— Да, он пошел мне навстречу, старина Хальстрем…Когда-то мы были с ним очень дружны. Однажды, когда он еще был никем, во время Парижского семинара мы познакомились с тремя француженками…

— О да, это известная история, как вы вдвоем трахали трех шлюх в одном номере. Тогда ты не очень заботился о Лиле! — зло восклицает она.

— Я был кретином, но я изменился.

— Ха-ха-ха! Я сейчас умру от смеха! — кривится Тайка. — А почему Хальстрем так расщедрился? До сих пор признателен тебе? Ведь до этого семинара он был пушистым одуванчиком, а ты показал ему как это делают настоящие мужики!

— Я дам ему Киру, а он даст мне свидание с Лилей.

Кровь бросается в лицо Тайке, оно полыхает яростью.

— Ты прыгнул через мою голову? Ты поставил условие директору, не спросив на то моего разрешения? Даже Хальстрем не имеет полномочий нарушить устав и дать тебе свидание. Ты и Лиля не заслуживаете никакого снисхождения, а ты шантажируешь руководство за объект, которым ты и так обязан заниматься. А я что при этом всем, хвост собачий? Ты добиваешься рандеву со своей телкой, расписывая Хальстрему мое бессилие? И он договаривается с тобой, о том, что ты ему достанешь Киру? Тебе не кажется что нужно было сначала посоветоваться со мной?

— При чем здесь твоя голова? — пожимает плечами Зигги. — Ты отказалась помочь мне, я попросил сам. Твоя репутация чиста, сядь пожалуйста я не могу разговаривать, когда ты так носишься по комнате.

Тайку бросает то в жар, то в холод. То у нее горячи руки и леденеет лицо, то горят щеки и синеют кончики пальцев на руках. В волнении она распахивает шкафы, выдвигает полки, взбивает подушки на кровати. Зигги с подозрительным любопытством смотрит на нее, в таком смятении он давно ее не видел.

— Ну что ты, старушка…Успокойся. Никто не посягает на твое кресло, — насмешливо говорит он. — Зато теперь у меня есть стимул заниматься этой херней. Ты знаешь, я не буду драть жопу ради того, чтобы Глобал СЕО похлопал меня по плечу. Меня мало что держит, ты это знаешь, я могу соскользнуть в любой момент. Эта ваша смердящая пропаганда…