Роскошь ресторана пугает Киру, внутри он весь в лепном орнаменте и позолоте. У стен книжные шкафы темного дерева, полки которых забиты книгами в кожаных переплетах. Высоченные потолки и стрельчатые окна подавляют своим великолепием. Тайка быстро стащила с Киры пуховик и кинула на стойку гардеробщице. Стремительно развернулась, от чего длинное жемчужное ожерелье съехало ей на плечо, и громко стуча каблуками пошла вглубь ресторана по сверкающему паркету.

— Пойдем-пойдем… Здесь немного пафосно, ну да, похоже на библиотеку, но мышей здесь не водится. Да не пугайся ты так, все это дизайнерский муляж, и книги ненастоящие…

Когда они садятся, официант подает им меню. От цен у Киры кружится голова, до этого, тысяча евро в ее сумке казалась сказочным капиталом. Теперь же выясняется, что на них три раза можно пообедать в этой библиотеке. Тайка склоняется к Кире и подмигивает: Ты угощаешь! — Потом оборачивается к официанту и тараторит:

— Два глинтвейна погорячее сразу. Два супа из фенхеля с креветками — очень быстро, девочки замерзли. К нему багет с чесноком, потом гребешки на гриле, Джон Дори, сладкий картофель ломтиками, не плохо бы спаржу…и бутылку Боллинджера. Девочки должны выпить за знакомство.

Увидев круглые от ужаса глаза Киры, Тайка смеется.

— Расслабься, я пригласила, значит плачу.

Кира протестует, у нее есть деньги и вообще, это неудобно. Но Тайка отнимает у нее меню и отдает официанту. После горячего глинтвейна, руки у Киры согреваются, щеки горят и все не кажется таким уж безнадежным. Тайка чудесная, вот бы Кире быть такой же уверенной и сильной. Она стесняясь рассказывает Тайке про Большой театр, все таки кто его знает, может ее туда и не возьмут.

— Хорошо танцуешь?

— Прилично, — нескромно заявляет Кира и сама себе удивляется. Наверное ее уже развезло, а ей ведь нужно еще найти Глеба. К шампанскому она уже не притрагивается.

— А шампанское? — спрашивает Тайка.

— Я уже…

— Подумаешь, а ну давай, очень хочется поглядеть на пьяненькую балерину. Станцуешь что-нибудь на столе. Что-то вроде: Жизнь праведницы после приезда в столичный вертеп.

Кира кивает.

— Одноактный балет по мотивам.

— Главное чтобы в конце никто не умер, — шутит Тайка, но лицо ее серьезно. — От несчастной любви, как у вас любят. Терпеть не могу это унылое говно.

— Осторожно! — с улыбкой предупреждает ее Кира.

— Мне нужно повеселей.

— Тогда в цирк, — советует Кира.

Она знает что в таких случаях спорить бесполезно. Каждый остается при своем.

— Другое дело! Я девочка без претензий, покажите мне лучше медведей…

— На лисапедах, — подсказывает Кира.

— О! — радостно вскрикивает Тайка.

Официант мастерски отделяет рыбу от костей. Кира восхищенно наблюдает за процессом и вдруг замечает, что со спины к Тайке подкрадывается очень худой мужчина. Умоляющими жестами, прикладывая палец к губам, он просит Киру, чтобы она молчала. Наконец на цыпочках добирается до Тайки и ладонями закрывает ей глаза. Тайка вздрагивает, рот ее кривится, кулаки судорожно сжимают нож и вилку. Кире становится не по себе.

— Зигги…, - говорит Тайка вслепую.

Человек целует ее несколько раз в шею.

— Отлезь, — морщится она.

— А это? — спрашивает он направив указательный палец на Киру. Подхватив другой рукой бокал Тайки, отхлебывает шампанское.

— Кира, — представляет Кира сама себя и робко протягивает руку.

— Зигги.

Некоторое время он держит ее руку в своей и внимательно разглядывает. Пальцы у него горячие и немного подрагивают. Глаза хорошие и ласковые, и Кире почему-то кажется что он все про нее понимает.

— Мы много лет работаем вместе, в одной паршивой конторе, — объясняет Тайка и тут же поворачивается к Зигги. — Вот, подобрала на вокзале мерзлую тушку лебедя. Балерина из Ташкента.

Зигги наконец отпускает Кирину руку. Он выглядит очень странно. Изящный, но довольно запущенный молодой человек. Этакий Болконский, который после долгого военного перехода небрит и не стиран, потому что его денщику оторвало обе руки, — думается Кире. Он чудовищно худ, черное пальто болтается на нем как на вешалке. Карман продран и оттуда хамски лезет выцветший подклад. Но тем не менее, во всей его фигуре чувствуется стиль и никакая запущенность не может скрыть этого.

— Друг мой, тебе нужно поесть, — предлагает ему Тайка.

— Отстань, Таисья.

— Ты скоро растаешь в воздухе…

Он неожиданно начинает смеяться. Смех у него мягкий, но чуточку безумный.

— Девочки, в какую смешную историю я сегодня попал!

Смех вдруг переходит в истерический. Кадык ходуном ходит под черным замурзанным шарфиком с монограммами. Он как будто задыхается в паузах между нервным, пугающим смехом. Но все равно он нравится Кире, ей почему-то его жалко. В то время как она чувствует себя неловко, Тайка явно злится. Глаза сощурены, пальцы барабанят по столу.

— Три машины! — восклицает Зигги, — Друг в друга, банг-банг-банг! Все вдребезги, куча гаишников, все орут! А у меня такая усталость…

— Бедный Зигги, он так много врет, — говорит с раздражением Тайка.

Он самодовольно закидывает руки за голову и ласково подмигивает Кире. Тайка с шумом выскакивает из-за стола.

— Друг мой, давай пройдемся. Кир, ты позвони пока своему этому…

Она протягивает телефон. Зигги послушно поднимается и отправляется за ней в вестибюль. Кире кажется или он на самом деле немного пошатывается?

Тайка притащила Зигги к стойке метрдотеля. Ее трясет от злости, глаза выжигают Зигги, а пальцы нервно перебирают жемчуг в длинном ожерелье.

— То, что ты идиот, я знаю давно. Но настолько! Какого черта, ты ей рассказываешь про ДТП?

Опершись о стену, Зигги прикуривает сигарету.

Из алькова гардеробной к ним тут же выскакивает девушка.

— Извините, но здесь нельзя курить.

Он не спеша затягивается и протягивает дымящуюся сигарету гардеробщице. Та оторопело берет ее и поджав губы оскорбленно удаляется.

— А что такого? — пожимает плечами Зигги. — Москва большой город. Здесь в день по сто аварий. Понаехали…Вот, вроде тебя. У них трактор раз в год проезжал по деревне. На посевную, — поясняет он.

Тайка с трудом сдерживается. Зигги в одном из своих настроений и сейчас провоцирует ее на скандал. Если она вспылит, то все будет как всегда, а ей нужно поговорить с ним.

— Все аккуратно? Никто не пострадал?

У него скучающий, безразличный вид. Он молчит, Тайка терпеливо выжидает.

— Это было очень зрелищно, тебе бы понравилось. Я думал его машина со всей дури влетит в остановку, там человек двадцать стояло… Представь, жемчужные ворота, очередь к святому Петру и им всем есть о чем поговорить! — он заливается смехом. — Как в классическом анекдоте: Стою я на остановке, жду пятьдесят второй автобус, а вы какой ждали?…

— Кто-нибудь умер? — прерывает она его.

— Траектория изменилась, остановку он пролетел. А въебошился в киоск неподалеку.

— Умер? — вскрикивает Тайка.

— Ну что ты так кричишь? Тая, ты стала очень нервная. Да, умер…

От отчаяния она прикрывает глаза. Так запороть пустяковое задание! Теперь она утонет отчетах и объяснительных Центру. Плюс разбирательства с полицией и судами.

— Кто?

— Глеб Зимин…Ну и еще трое: женщина и два студента. Остальных увезли на скорой. Я был так занят с гаишниками, что не успел посчитать сколько.

Он громко зевает, в этот момент Тайка в волнении дергает свое ожерелье, прочная леска не выдерживает и рвется. Жемчужины разлетаются по всему фойе, Зигги завороженно смотрит, как они долго скачут по вощенному паркету.

— Филлипинский? — спрашивате он. — У Лили тоже был такой.

Официант с девушкой из гардеробной бросаются собирать жемчуг. Кивнув им, Тайка советует:

— Веником быстрее, там был целый метр.

Она вдруг хватает Зигги за воротник, его ветхое пальто начинает трещать по швам.