Его инициативой было проучить ее, показать ей ее место, оттолкнуть от себя, дать понять, что она из себя представляет. У этой девочки еще были иллюзии на тему того, как сложится ее жизнь. И в его обязанности входило развеять их окончательно. И если это получится, если его урок пойдет ей на пользу, уже ничто не поколеблет эту девочку. Он закалит ее так, как не закалило тяжелое детство и трудные годы в школе. Она должна заковать свое сердце в бронь, чтобы ничто больше не ранило его, ничто не двигало ею, кроме рационального мышления и логики. Только так она сможет выжить. Пожалуй, так сильно в этом нуждалась лишь Леся. Денис был парнем, мужчиной, и это само по себе было проще. Но вместе с тем у него был твердый, решительный характер и жесткий нрав, он сможет приспособиться ко многому благодаря отменной выдержке — этот парень знал, чего хочет и что его ждет. Костя…этот мальчишка закалил себя сам. Его ветреность, легкость, его непокорность были тем, что спасало его от чувств и сожалений — он просто не был знаком с ними, они не были ему нужны, он был не восприимчив к эмоциям в принципе. Этакий образец пофигизма. Андрей был занят лишь своими мониторами. В этом была вся его жизнь, его интересы, его адреналин. Его глаза горели лишь, когда пальцы стучали по клавиатуре, остальное его не волновало, и казалось, что не будет волновать никогда. Арина. Юная, милая, хрупкая девочка. Ее ум станет ее спасение. Она никогда не будет на передовой, она всегда останется в тени, где ее не будут касаться ужасы реальности. Она лишь сторонний наблюдатель, рациональный мыслитель, аналитик, который зарылся в книги и всю жизнь проведет за ними. А вот Леся была слабой в своих эмоциях. Порой Марк видел в ней отголоски себя — она не знает, чего хочет, она противиться судьбе изо всех сил, зная, что у нее просто нет шансов, она готова на мимолетные безумства, но при этом решается на них очень редко. Все это было присуще и ему самому. Возможно, именно поэтому его так волновала ее судьба — их похожесть давала ему понять, насколько ей тяжело и непросто. И он действительно хотел ей помочь. И понимал, что сделать это нужно резко и кардинально, как он и поступил. Лишь эта мысль спасла его от слишком острого самоедства и желания немедленно рванут за девушкой и забрать ее оттуда, где и с кем он ее оставил.

***

Утром, за пару часов до полудня, Марк позвонил в дом, где оставил Лесю. Виктор ответил на звонок, довольно хмыкнул на вопрос о том, как справилась девочка со своим заданием. А после Марк попросил позвать к телефону саму девушку.

— Да? — холодным, уставшим, равнодушным и ничего не выражающим голосом слабо прошептала Леся в трубку телефона через минуту.

У Марка мурашки по спине прошли от того, каким неестественным, убитым был голос ученицы, каким пустым и диким. Уже по одному этому можно судить, что его цель была достигнута.

— Твой урок еще не закончен, — произнес Марк. — Сейчас ты выйдешь в прихожую…

Марк выжимал из машины все, на что та была способна, как только выехал за черту города. Он домчался до знакомого дома буквально за сорок минут, вылетел из машины, на ходу вытаскивая оружие из-за пояса джинс и быстро входя в дом. Замер на пороге гостиной.

Леся сидела на диване, опустив голову, отчего рыжие спутанные волосы небрежно свисали вниз, закрывая ее лицо. Полуголая — в одних лишь джинсах и белье. По всему ее телу расцвели ужасные синяки — следы бурной ночи, что она провела в объятьях двух мужчин. В руке, что свободно лежала на колене, девушка сжимала пистолет. Босые ступни утопали в ворсе влажного от крови ковра.

Услышав шаги Марка, девушка медленно подняла голову, встречаясь взглядом с глазами мужчины. Безжизненные, пустые, холодные и отрешенные — именно такими были ее глаза. Взгляд куклы — стеклянный и неживой.

Марк опустил свой пистолет и поставил его на предохранитель. Глубоко вздохнул, глядя в глаза Лесе, которая вдруг усмехнулась обескровленными губами — так жутко и страшно, что не по себе стало.

— Спасибо за урок, — тихо прошептала девушка, медленно-медленно поднимаясь на ноги.

Ее шатало, она едва стояла на ногах, а рука с оружием слегка задрожала.

— Это было жестоко, — продолжила Леся, обводя взглядом тихую гостиную. — Но умно. От любви до ненависти один шаг. И ты подтолкнул меня к нему.

Она снова посмотрела на Марка. С осуждением, разочарованием и одновременно с достоинством и пониманием, что удивляло.

— Ты добился чего хотел — моих чувств к тебе больше нет, — твердо произнесла Леся, делая к нему первый шаг и глядя прямо в глаза. — Впрочем, от меня самой мало что осталось. Опять-таки благодаря тебе. Этого ты добивался? Уничтожить меня морально? Вот так сразу — одним выстрелом двух зайцев? — обведя рукой с оружием гостиную, протянула девушка с горечью в голосе.

— Я рад, что ты правильно все поняла.

— Ты ловко все устроил. Я никогда не верила в то, что способна на убийство, пока ты не приказал мне.

— Ты не смогла бы без подобных обстоятельств, — ответил мужчина, внимательно и пристально следя за девушкой, за каждым ее шагом, взглядом и словом.

Леся была на грани, и от него зависело — шагнет она за нее или нет. Но что еще ожидать от того, что она вынесла? Всю ночь напролет ее тело и душу терзали, губя и ломая то и другое. Она стала игрушкой, куклой в руках незнакомых людей, не смея ослушаться или воспротивиться. И когда казалось, что вот он — предел ее возможностей, предел ее души, появился еще один приказ от Марка. И действительно, будь все иначе — она бы не смогла. Не смогла бы убить человека, а тем более двух. Это было ей не под силу, она не была убийцей, никогда не верила, что сможет, боялась того момента, когда придется это сделать. Но в тот миг, когда в сердце зияла дыра от боли, предательства, разочарования и отвращения к себе, она оказалась способна на это, и даже была рада сделать подобное. Она злорадствовала, расстреливая тела своих еще недавно любовников, видя ужас и страх в их глазах, непонимание. Они плевать хотели на ее мольбы, плевать хотели на ее страхи, и она отплатила им за это. И этот шаг был последним в череде тех, что она совершала по пути к разрушению себя и своей души, которая больше не принадлежала ей. Она стала той, кем ее хотели видеть. Стала убийцей.

— Скажи, а что мешает теперь мне сделать то же самое с тобой? — в очередной раз взглянув на тела Виктора и Вадима, вдруг протянула Леся, посмотрев на Марка, наклонив при этом голову на бок, будто размышляя.

В ее глазах был маниакальный блеск, и она была вполне способна на то, о чем говорила.

— Что не даст мне убить тебя и уйти? Сбежать из того ада, в который меня заволокли?

Она смотрела на него и говорила. Тихо, спокойно, разумно, чуть подергивая плечами, словно рассуждала вслух — она как кошка с мышкой играла с ним.

— Ничего не мешает, — ответил Марк, самостоятельно делая шаг к ней. — Сделай это. Убей снова. Теперь это будет легче. Проще.

— Верно. Ведь тебя я ненавижу больше чем их, — небрежно указав на трупы, скривилась Леся, выливая на мертвецов все возможное презрение. — Это ведь ты отдал меня им на потеху. Отдал, как товар! Как рабыню! Как шлюху!

Теперь Леся была зла. И это мягко сказано — гнев и ярость буквально сочились из каждой ее поры, опутывая ее словно паутиной. Глаза бешено сверкали, губы кривились, а пальцы все крепче стискивали ствол в руке.

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это «спасибо», — произнес Марк, медленно приближаясь к ней.

Он не боялся, хотя прекрасно осознавал опасность своего положения и ситуацию в целом. Один неверный шаг — и Леся сделает то, о чем говорит.

— А могу просто убить прямо сейчас, — прошептала, будто с озарением девушка, поднимая руку и наставляя на него оружие.

Даже дрожь ушла из руки, настолько решительно она сейчас выглядела. Дуло пистолета как раз упиралось Марку в грудь, туда, где билось сердце — спокойно и размеренно. Ведь в глубине души он даже желал такого исхода — умереть. Глупая мысль, недостойная и трусливая, но она мелькнула в глазах Марка как готовность принять это — свою участь из рук этой девочки. Девочки, которая сегодня навсегда оставила в прошлом свое детство. Которая узнала всю глубину человеческого коварства и предательства, весь ужас разочарования в любви и боль от разбитого сердца. Этого было слишком много для нее, чтобы сейчас оставаться спокойной. И Марк понимал это, и не был удивлен тем, что происходило. Вполне понятна реакция Леси, ее мысли, ее чувства, истерика. И так же было понятно, что она не сделает того, о чем так спокойно размышляет. Поэтому позволяет Марку спокойно забрать из ее руки оружие и убрать его с глаз долой.