С точки зрения Гарзы, «приличная репутация» и «конспирологическое сообщество» были понятиями взаимоисключающими.

– Они весь вечер мониторят ситуацию с Киршем, – продолжала Мартин. – Не знаю, откуда у них информация, но они давно стали важным ресурсом для новостных блогеров и конспирологов. Даже серьезные сетевые издания следят за их последними новостями.

– Давайте к делу, – поторопил ее Гарза.

– У ConspiracyNet есть новая информация, касающаяся королевского дворца, – сказала Мартин, поправляя очки. – Они пока придерживают публикацию новости – дают нам возможность ее прокомментировать. У нас десять минут.

Гарза с недоверием посмотрел на нее:

– Королевский дворец не комментирует сплетни охочих до сенсаций конспирологов.

– Взгляните на это, сеньор. – И Мартин протянула ему планшет.

Гарза опять увидел снимок адмирала Луиса Авилы. Фото довольно размытое, похоже, сделанное случайно. Авила в парадном белом мундире идет на фоне какой-то картины. Все выглядело так, будто посетитель музея хотел сфотографировать картину, и в этот момент Авила случайно попал в кадр.

– Я знаю, как выглядит Авила, – раздраженно сказал Гарза. Ему не терпелось вернуться к принцу и Вальдеспино. – Зачем вы мне это показываете?

– Пролистайте, пожалуйста.

Гарза провел пальцем по экрану. Увеличенный фрагмент правой руки адмирала. Гарза сразу увидел знак на ладони Авилы. Судя по всему, татуировка.

Довольно долго, не произнося ни слова, Гарза смотрел на татуировку. Он прекрасно знал, что это за символ. Как и многие испанцы старшего поколения.

Символ Франко.

Широко распространенный в Испании середины двадцатого века, этот символ ассоциировался с ультраконсервативной диктатурой генерала Франсиско Франко, чей жестокий режим основывался на национализме, авторитаризме, милитаризме, антилиберализме и патриотически ориентированном католицизме.

Древний символ состоял из шести букв, которые образовывали латинское слово – слово, которое идеально определяло то, каким видел сам себя Франко:

Victor[64].

Беспощадный, жестокий, не признающий компромиссов, Франсиско Франко пришел к власти при поддержке итальянского фашиста Муссолини и немецких нацистов. Он тысячами уничтожал противников, пока наконец в 1939 году не получил полный контроль над страной и не провозгласил себя El Caudillo – что было испанским эквивалентом «фюрера». Во время Гражданской войны и в первые годы диктатуры каждый, кто отваживался выступить против Франко, попадал в концлагерь. По некоторым данным, только в лагерях было казнено более трехсот тысяч человек.

Выставляя себя защитником «католической Испании» и врагом «безбожного коммунизма», Франко придерживался строгих патриархальных взглядов, официально ограничивая роль женщин в общественной жизни. Он запрещал им преподавать, работать судьями, банковскими служащими. Запрещал уходить из семьи, даже если они подвергались домашнему насилию. Он аннулировал все браки, которые не были освящены католической церковью, и кроме прочих ограничений ввел запреты на разводы, контрацепцию, аборты и гомосексуализм.

К счастью, со временем многое изменилось.

Но все равно Гарзу поражало, как быстро испанцы забыли один из самых темных периодов своей истории.

Компромиссный pacto de olvido[65] – принятое в стране решение «забыть» все, что было во времена Франко, – привел к тому, что в школах детям почти не рассказывали о диктаторе. Опросы показали, что в современной Испании подростки больше знают об актере Джеймсе Франко, чем о диктаторе Франсиско Франко.

Старшие поколения, конечно, прекрасно помнят этот символ. До сих пор символ Victor, как нацистская свастика, внушает страх тем, кому есть что вспомнить о тех суровых временах. Сегодня некоторые прозорливые люди предупреждают, что в высших эшелонах испанской власти и католической церкви свили гнезда тайные сторонники Франко – скрытое братство традиционалистов, поклявшихся вернуть Испанию к крайне правому политическому курсу.

Гарза вынужден был признать, что много «бывших», наблюдая хаос и духовную апатию, царящие в современной Испании, считают, что страну можно спасти, только если укрепить позиции государственной религии, ввести авторитарное правление и заставить общество придерживаться строгих моральных норм.

Посмотрите на нашу молодежь, кричат они, она же брошена на произвол судьбы!

В последние месяцы, в связи с грядущим восшествием на престол относительно молодого принца Хулиана, среди традиционалистов все больше росли опасения, что скоро и сам королевский дворец может стать инициатором прогрессивных перемен в обществе. Масла в огонь подлила помолвка принца с Амброй Видаль: она была не только из Страны Басков, но и открыто заявляла о своем агностицизме. Став королевой, она, конечно, не преминет употребить свое влияние на принца в делах церковных и государственных.

Опасное время, думал Гарза, переходный момент между прошлым и будущим.

В дополнение к углубляющимся религиозным разногласиям Испания стояла и перед политическим выбором. Оставаться ли ей монархией? Или навсегда отказаться от королевской власти, как сделали Австрия, Венгрия и многие другие страны Европы? Время покажет. Пожилые традиционалисты выходили на улицы с испанскими государственными флагами, а молодежь предпочитала антимонархические цвета – фиолетовый, желтый и красный, – цвета старого республиканского знамени.

Хулиан унаследует пороховую бочку.

– Увидев франкистскую татуировку, – сказала Моника Мартин, снова привлекая внимание Гарзы к планшету, – я поначалу подумала, что ее специально нарисовали в фотошопе для «прикола» – чтобы нагнать волну. Все конспирологические сайты воюют за трафик, и если здесь замешаны франкисты, это вызовет повышенный интерес. Прибавьте сюда, что презентация Кирша явно бьет по христианству.

Гарза мысленно согласился с Мартин. Конспирологи придут в восторг от всего этого.

Мартин кивнула, глядя на планшет:

– Прочтите комментарий, который они собираются опубликовать.

Не ожидая ничего хорошего, Гарза взглянул на довольно большой текст под фотографией.

– Это отвратительно, – резко бросил Гарза, не желая читать дальше. – И все из-за одной татуировки? Ерунда. За исключением присутствия на мероприятии Амбры Видаль, ситуация никак не связана с королевским дворцом. Без комментариев.

– Сеньор, – продолжала настаивать Мартин, – если вы дочитаете до конца, то увидите – эти люди пытаются связать адмирала Авилу и епископа Вальдеспино. Они предполагают, что епископ может быть тайным франкистом, который долгие годы, имея влияние на короля, препятствовал прогрессивным реформам в стране. – Она сделала паузу. – Утверждение голословное, тем не менее оно привлечет большое внимание.

В который раз Гарза не знал, что сказать. Он перестал понимать мир, в котором ему приходится жить.

Фейковые новости значат куда больше, чем настоящие.

Гарза, глядя Монике Мартин в глаза, старался говорить как можно спокойнее:

– Моника, это все выдумки блогеров – так они развлекаются. Уверяю вас, Вальдеспино не франкист. Он многие десятилетия служит королю верой и правдой и никак не связан с убийцей – поклонником Франко. Дворец никак не будет комментировать это. Я понятно выражаюсь?