Я слегка смутился, но скорее не от сознания собственной вины, а из-за того, что показался этой эльфийке грубым. Рядом с ней вообще казалось святотатством быть неаккуратным и невежливым.
Девушка выпрямилась и подошла к Хейну, пристально глядя ему в глаза. Меня позабавило то, насколько смущённым и удивлённым выглядел мой друг. Его изумрудные глаза потухли, волосы, казалось, старались скрыть хозяина от прекрасных глаз Каайято. Мне и самому было понятно его стремление избежать её проникновенного взгляда: я ощущал себя так, будто её чёрные глаза смотрят в самую душу.
- Хейн, - обратилась она так, будто получеловек был её давним другом. Хейна это внезапное панибратство смутило ещё больше, потому я не сильно удивился, когда юноша неуверенно отступил на шаг. Но меня это развеселило. Так он показал, насколько действительно боится красивой эльфийки.
- Ну что ты! - ласково и, как мне показалось, с лёгкой обидой, воскликнула Каайято. - Уж кому-кому, а тебе, полуэльф, бояться в моём лесу нечего.
Хейн взглянул на девушку, как на сумасшедшую. Еще пару часов назад он едва не умер от рук обитателей этого леса, а теперь ему обещают безграничную свободу и защиту в этом диковатом месте. Я перехватил этот его взгляд, посмотрел на Рауйюили и чуть не засмеялся. Перепады настроения я приписывал истеричному облегчению, ведь все мы остались живы. Пока что.
К моему удивлению, эльфийка не только не заметила насмешки в глазах моего друга, но и продолжала с восхищением вглядываться в него, будто не верила самой себе.
- Почему? - наконец спросил Хейн. Его голос был несколько безжизненным, что ещё больше позабавило меня.
- Твоя мощь. Я видела такое однажды, - пояснила эльфийка. - тогда половина моего леса была сметена под корень.
Я с удивлением отметил, что щёки получеловека залил густой румянец.
- Нам... пора идти, - промямлил Хейн, настороженно глядя на меня. Я кивнул ему, надеясь, что моя внешняя уверенность придаст ему сил. Но, похоже, ошибся. Под пристальным взглядом Каайято юноша сгорбился и поплёлся ко мне пришибленный, будто отруганный ребёнок. Я едва подавил смешок: хорошо, что я инкуб, и на меня эльфийские чары, вроде этих, не действуют. Иначе, боюсь, я уже и сам ползал бы перед прекрасной эльфийкой на коленях.
- Куда? - удивилась лесная владычица. Её тон был настолько обезоруживающим, что я уверен - Хейн едва сдержался, чтобы не пообещать ей полного и безропотного служения.
- Мы идём в Айнон. И мы это уже вам говорили, - сказал я, понимая, что ничего связного получеловек произнести не сможет. Прозвучал мой ответ немного резче, чем я хотел.
- Господин Хейн не останется с нами в лесу? - искренне (как мне показалось) изумилась эльфийка. Юноша, стоявший к ней спиной, а ко мне - лицом, резко обернулся, и я с облегчением заметил на его лице маску отвращения.
- Я здесь едва не умер. Так что вынужден отказаться.
Я смотрел на Хейна неверящими глазами. Он говорил так уверенно.
По-моему, я бы сто раз подумал, прежде чем отказаться от столь заманчивого предложения. Жизнь в древнем лесу, среди девушек, который лишь ищут предлог, чтобы услужить тебе... и никаких людей. Просто место моих грёз! Но то, с каким отвращением глядел на эльфийку мой друг, было для меня полной неожиданностью.
Каайято нахмурилась, но тут вокруг нас послышались шорохи и тихие голоса. Я уже достаточно натерпелся за последнюю неделю, потому даже не сильно смутился, когда ноги сами отнесли меня на несколько шагов от того места, откуда исходили странные звуки.
Я выругался (и довольно грязно, признаюсь), когда из тяжёлых еловых лап вышла Маиайли.
Каайято улыбнулась, но ни капли не удивилась, и я снова вспомнил слова Рауйюили: "...Я слышу её недовольные мысли..." Неужели сёстры и правда могут читать мысли друг друга?
Позади красивой эльфийки показалась безобразная Рау, которая шла слегка прихрамывая. К моему удивлению, ни Каайято, ни Маиайли никак не реагировали на страдания сестры, в то время как она морщилась от боли. Наверняка она себе что-то сломала, когда волна, исходившая от Хейна, откинула её. Неожиданно для себя я почувствовал жалость.
Поставив Акиру на землю, я пошёл к женщине. Её сёстры проводили меня изумлёнными взглядами, а Маиайли даже приоткрыла рот. Я почувствовал, как во мне поднимается волна гнева: неужели эти двое и вправду настолько не считались с уродливой сестрой, что предпочитали не обращать на неё внимания? Как несправедливо! Я мог бы ещё принять такое отношение в семье, будь эти трое людьми. Люди вообще никого не любили. Но ведь то были эльфы! Причём лесные, а у этих дикарей вообще очень чтились семейные узы. Во всяком случае, так я слышал.
Едва я подошёл к Рауйюили, она чуть не упала. Я подхватил её, и женщина воззрилась на меня тем же удивлённым взглядом, как и её сёстры. Она смотрела мне в глаза немного дольше, чем то можно было бы счесть просто взглядом, потому смущённо отвела свои синие глаза и пробормотала:
- Не нужно было.
Я протестующее проворчал что-то, и это рассмешило Хейна. Он смотрел на меня с одобрением (и это, признаться грело душу - остальные всё также глядели на меня хищными глазами, как мне показалось, обделённых). Акира опять принялась набирать полные руки какой-то лесной дряни.
Рауйюили дошла до поляны, опираясь на мою руку. Она выглядела смущённой и изумлённой одновременно, будто я сделал что-то, на что не способен даже боевой эльф, накаченный магической энергией под завязку. Мне это не понравилось.
На поляне стояла полная тишина, пока я не помог Рау усесться на пружинистый мох. Потом всё разом пришло в движение, будто ждало того момента, когда я отойду от женщины. Маиайли впорхнула в большой шалаш, стоявший на другом конце поляны, Каайято присела на корточки и приложила обе ладони к земле. Послышался тихий гул, я заозирался, готовый вновь увидеть парящего Хейна или что-нибудь похуже. Но тут в нескольких шагах от эльфийки начали падать большие и маленькие ветки, толстые брёвна и крошечные сучки деревьев. Я подозвал к себе Акиру и прижал её к груди. Девочка рассматривала какой-то стебелёк, сорванный ею под деревьями, и не проявляла никакого интереса к происходящему. Я, напротив, наблюдал с неумеренным любопытством за процессом. Каайято встала, прошептала что-то на странном певучем языке, подняла вверх руки и громко произнесла:
- Повинуйся мне, Пламя лесного Солнца!
Откуда-то сверху, будто падая с самых крон деревьев, к большой куче ветвей и палок длинными лентами заскользило пламя. Я с удивлением разглядывал огненные языки, заигравшие на дереве, и невольно сделал шаг к почти разгоревшемуся костру. Это не ускользнуло от глаз Каайято, и девушка улыбнулась.
- Подойди ближе, если хочешь, - тихо сказала она. Я присел на колени напротив неё. Откуда-то сзади пришёл Хейн и примостился рядом со мной. Вырвавшись из моих рук, Акира пошла к Рауйюили. Женщина улыбнулась и тихо запела.
Пока жар от костра не затопил поляну, я не понимал насколько замёрз. Более того, я даже не заметил, что наступил поздний вечер.
Через несколько мгновений из шалаша показалась Маиайли с руками, нагруженными мясом. При виде этого, в животе у меня предательски заурчало. Держась за ручку Акиры, к нам присоединилась и Рау.
Костёр был большим, но мы всё равно старались рассесться ближе друг к другу. Я не понимал почему, но сидящая ближе всех ко мне Каайято бросала на меня многозначительные взгляды, от которых я (к своему огромному удивлению!) заливался краской и забывал о чём говорил. Это был самый приятный ужин за эти несколько дней: согретая костром обстановка, вкусная еда и преотличнейшее вино (которое где-то достала Каайято) развязали нам языки. Меня просили рассказать историю своей жизни, вплоть до того, были ли у меня женщины. Подумав, я решил, что ничего плохого не будет, если рассказать им всё от корки до корки.
Передавая зажаренное мясо, я взахлёб описывал полёты, свой дом, друзей и нашу долину. Когда речь пошла о долине, сёстры раскрывали свои синие и чёрные глаза, будто никогда раньше о ней не слышали.
