Там, где мне приходилось сгибаться и смотреть, чтобы Хейн не ударялся головой о ветви и сваленные деревья, девушка пробиралась невероятно ловко и легко. Её волосы ни разу не зацепились ни за одну веточку, зато выдранные пряди моих оставались едва ли не на каждом сучке. Я злился и продирался сквозь эти заросли с яростным остервенением.
Мы шли так, наверно, двадцать минут, как вдруг Маиайли резко остановилась и, взглянув на меня, гордо объявила:
- Наш замок.
Мне бы в жизни не пришло в голову назвать это замком: просторный шалаш, составленный из толстых веток, корней и еловых лап. Крыши у этого "замка" не было, и мне подумалось, что небольшой дождь способен залить эту постройку, а сильный ветер - разломать, но я не стал оглашать свои опасения. В тот момент меня беспокоило только одно.
- Где твои сёстры? Как вы исцелите его?
Маиайли оставила мои вопросы без внимания, а сама прошла в шалаш, протиснувшись между двумя брёвнами, и стала пристально осматривать каждый уголок. Она произносила два слова: Каайято и Рауйюили. Сперва я хотел спросить, что означают они, думая, что это какие-то заклинания. Но когда Маиайли посмотрела на меня, я отказался от своей задумки: на лице было явно написано: "Скажи что-нибудь, и я тебя убью".
Прошло не меньше получаса. Я тихо стоял, держа на руках умирающего (если ещё не умершего) Хейна, думал об Акире, жалея, что оставил её одну. Меня терзали горькие мысли: а что, если с Акирой что-то случилось? Вдруг Хейну уже нельзя помочь?..
Тогда лес вокруг шалаша огласился радостным заливистым смехом, который я узнал сразу. Я нетерпеливо опустил тело Хейна на землю возле входа в шалаш и побежал на этот смех.
Акира шла, держа за руку какую-то женщину и громко смеялась. Я остановился прямо перед парой, и когда Акира заметила меня, бросилась со счастливым криком ко мне:
- Киона!
Я подхватил её на руки и прижал к себе. Поверх плеча малышки я наблюдал за женщиной, что привела её.
У неё была такая же зеленоватая кожа, как и у Маиайли, те же фиолетовые волосы, но много длиннее. Одета она была в длинную тунику, почти полностью скрывавшую её тело. Женщина опустила голову так, что яркие пряди волос скрыли её лицо от моего пристального взгляда. Но через пару секунд она сдалась и подняла на меня свои большие глаза.
В отличие от Маиайли, у этой женщины не было ни намёка на красоту. Наоборот: внешность её была просто ужасна - длинный крючковатый нос, неровный, будто его ломали уже несколько раз. Дряблые обвислые щёки, отнюдь не старившие её, но делавшие просто кошмарной. Зелёная кожа лба была испещрена глубокими шрамами, лиловые губы выглядели так, будто на них накладывали швы. Я невольно отступил на шаг.
- Не бойся меня, - сказала женщина по-эльфийски. Этот голос поразил меня до глубины души: такого красивого, глубокого я не слышал ещё никогда. Я прикрыл глаза, чтобы не видеть жуткого лица и наслаждаться только напевным звучанием голоса.
- Я буду говорить, чтобы успокоить тебя, - поняв мои мысли, предложила женщина. - Твоя дочь похожа на тебя: она так же испугалась, когда я подошла к ней на поляне...
- Она не моя дочь! - воскликнул я, но глаза не открывал. - Она мне сестра.
- Знаешь, нам нужно идти. Моя младшая сестра ищет меня: я слышу недовольные мысли.
Я не хотел задумываться над тем, что говорила эта женщина. И так слишком много во мне занимала тревога, не хватало ещё, чтобы эти зеленокожие захватили мой разум своими рассказами.
- Я пойду позади тебя, чтобы ты меня не видел, - сказала несчастная женщина. Я и представить себе не мог, как она жила с такой отвратительной внешностью. - Я могу петь, хочешь я спою тебе?
И не дожидаясь моего ответа, женщина завела какую-то нежную мелодию, тонкую и печальную. Я бы с удовольствием остановился хотя бы на пару минут, чтобы насладиться красотой этой мелодии, но нужно было идти к Хейну и отнести туда сестру.
Я прижал Акиру покрепче к себе и развернулся, чтобы идти к шалашу. Женщина шла и пела свою песню, стихов которой я не понимал, но мне казалось, что смысл их был слишком прекрасен, чтобы передать словами. Акира, я чувствовал, тоже наслаждалась голосом женщины.
Когда мы подошли к "замку", Маиайли уже ждала нас там: гневно сложив на груди руки, она сверкала глазами в сторону женщины и моей сестры.
- Рауйюили! Где тебя носят ветры, чёртова певичка! - закричала девушка своим отвратительным голосом, который после напевания женщины - как я понял, её сестры - казался сущим карканьем. Но при одном взгляде на её сказочно красивое лицо становилось теплее на душе: всё-таки даже голос не спасал Рауйюили от отталкивающего действия её внешности.
Хейн лежал на том же месте, где я его и оставил. Я отнял Акиру от себя и поставил на землю. Ноги сами понесли меня к Хейну, который лежал бездыханно и недвижно. Рауйюили тоже подошла к нему, присела на корточки и провела ладонью по его лбу.
- Ты можешь к нему прикасаться? - спросил я, вспомнив, как отпрянула от получеловека Маиайли.
- Только она не может, - ответила женщина, махнув в сторону сестры, которая всё ещё сверлила нас злобным взглядом.
- Где Каайято? - резко спросила девушка.
- Она была в лесу, - спокойно ответила Рауйюили. Казалось, её ничуть не заботит (или не удивляет) грубость сестры. Женщина наверняка знала, что есть причина этого ужасного обращения с ней. Иначе и быть не могло: кому в здравом уме пришло бы в голову терпеть подобное? Я с толикой любопытства глядел на Рауйюили. Теперь она казалась мне не просто уродливой, но ещё и бесконечно терпеливой.
А вот её это похоже совсем не задевало.
- Рау! - воскликнула Маиайли, когда женщина притянула к себе Хейна и обняла его. - Он же получеловек!
Рауйюили улыбнулась ей в ответ (меня пробрала дрожь от этой улыбки. Более жуткого зрелища я не видал никогда). Акира на моих руках неотрывно глядела на зеленокожую женщину, а потом сама улыбнулась. Этот её оскал был подобен тому, что я видел ещё в доме. Мне стало неприятно находиться на поляне, где каждый имеет право называться самым ужасающим существом во Вселенной. а ещё мне казалось довольно забавным слушать всё это: обе девушки говорили на разных языках, но понимали друг друга. Скоро голова у меня совсем кругом пойдёт.
Рауйюили гладила Хейна по лбу, и я заметил, что она закатила глаза, будто задремала. Мне послышалось невнятное бормотание: Рау что-то говорила. Как потом стало ясно, это были заклинания. Увы, таких я не знал.
Сначала мне показалось, что они не действуют: Хейн всё ещё был мертвенно-бледный, не дышал и выглядел как труп. Но через пару минут бормотания Рау я заметил, что пальцы Хейна стали нервно подрагивать, мне почудилось, что я сам наливаюсь жизнью. Тепло распространилось по всей поляне. Акира зажмурилась и прошептала:
- Тёплый летний ветерок...
Я поглядел на сестру, прижал её покрепче к себе и погладил по голове. Она вздрогнула и чуть громче сказала:
- Хейн не умрёт.
Я не сильно удивился, но всё-таки меня поразило то, что девочка догадалась о том, что сейчас происходило с нашим другом.
- Нет, Рауйюили его спасёт, - уверенно отозвался я. По-моему, я себя больше убеждал, чем малышку.
Только я сказал это, тело Хейна вдруг изогнулось дугой, да так, что я услышал хруст. И очень понадеялся, что это не был хруст позвоночника, ведь люди такие хрупкие. Маиайли, прежде стоявшая за спиной сестры и посылавшая ей в затылок злобные взгляды, теперь нагнулась поближе, положив руку на плечо Рау. Та, казалось, совсем не замечает присутствия красавицы и продолжала скороговоркой произносить заклинания.
Потом всё вокруг наполнилось непонятным гулом. Я начал нервно оглядываться, Акира же с любопытством посматривала на мою реакцию на происходящее. Если бы ситуация не была столь неприятной и вообще катастрофической, я бы рассмеялся - так забавно выглядело её озабоченное личико.
Гул нарастал, он почти давил мне на уши, я бы с удовольствием убрался подальше от этого места, если бы не постыдное чувство страха, которое пригвоздило меня к месту. А ещё меня парализовало то, что творилось с Хейном: юноша лежал с открытыми глазами, изо рта его вырывались гортанные стоны, будто кто-то заливал ему в глотку воду. Я смотрел теперь только на это: меня это напугало ещё похлеще, чем странные зелёные девки или загадочное ранение получеловека. его руки беспорядочно шарили по земле вокруг него, ноги сгибались и разгибались. Тогда он был очень похож на марионетку.
