- Я тебе не говорил? У меня была младшая сестра.

Теперь мне стала понятна его необъяснимая забота об Акире, пока я был без сознания. Наверняка, она напомнила ему о его сестре...

- Её звали Ксанафия. Она была дочерью моего отца и деревенской женщины - его первой жены, которая умерла при эпидемии, что прошла много лет назад. Знаешь, наверное, ни один человеческий ребёнок не был настолько красив, как Фия. Она была невероятно прекрасна, хотя тебе в это верится с трудом, я уверен.

Я любил её настолько сильно, что мог бы умереть, лишь бы она была счастлива. Она также любила меня.

Тут он поглядел на меня с пониманием.

- Я знаю, что ты чувствуешь к Акире. Между мной и Фией возникло противное обычаям чувство: мы полюбили друг друга. Отчаянно, безрассудно. Вопреки всем правилам, законам... какие любви законы? - горько усмехнулся юноша. - Мы были счастливы почти полтора года... а потом пришли люди из соседней деревни, - лицо Хейна стало пустым, будто окаменело. В тот момент он стал как никогда похожим на человека, придавленного грузом собственного несчастья. - Нет, это были не люди. Звери. Именно такие, какими ты видишь нас всех, Киона. Эти монстры хотели присоединить наше поселение к своему и основать город, но наши старейшины отказались, полагая, что эти соседи довольно слабы как воины. Но им было невдомёк, что к нашему отказу уже были готовы. На следующий день к нам явились вооружённые отряды.

Хейн нервно провёл ладонью по лбу, будто старался от чего-то укрыться.

- Эти захватчики нападали на дома, сжигали всё и вся, убивали целые семьи, надругались даже над младенцами! Мы с Фией укрылись в лесу, но вскоре убийцы начали поиски по всей территории. Когда нас нашли, меня избили почти до смерти. Они и подумали, что я умер, и оставили в горящем доме. Я чудом выбрался, чтобы найти Фию. Когда я нашёл её, было слишком поздно. Перед тем, как убить её, люди почти выпотрошили её прекрасное тело. Через неделю, когда все ужасы закончились полным порабощением нашего селения, Фии не было с нами. После похорон я взял эту серьгу из её вещей, отец увидел это, был крайне зол. Тогда он рассказал мне о моей матери, обвинил меня в её смерти и сказал, что это я не смог защитить её. Тогда я ушёл, чтобы никогда не вернуться.

По лицу его промелькнула тень. Мне показалось, он ненавидел отца. И действительно считал себя виноватым.

- Вот почему ты не желаешь жить вечно, - прошептал я. - Ты не хочешь нести это бремя всю Вечность.

- Наконец ты знаешь, - удовлетворённо отозвался Хейн, вытирая слезу тыльной стороной ладони.

- Прости, что тебе пришлось рассказать это. Теперь тебе больно.

- Боль - это часть меня. Не извиняйся.

Юноша приподнял волосы так, чтобы я смог рассмотреть странное украшение поближе. Теперь я чётко видел маленькие рунические письмена, искусно вырезанные на слоновой кости, из которой и было вырезано кольцо. Перья были очень жёсткими, я никогда раньше таких не видел, но на ощупь они казались странно похожими на волосы.

- Чьи это перья? - поинтересовался я. Хейн улыбнулся и ответил:

- Орлиные, невежда. Ты что, даже такие перья не различаешь?

Я замялся. Всё-таки Хейн был прав: не понять, что перед тобой орлиное перо - на это способен только я. Но, даже несмотря на то, что этот получеловек теперь был мне вроде как другом, я не хотел опускаться до того, что приходилось бы слушать его насмешки.

- Просто я больше знаю по теме чего-нибудь магического, а не по человеческой банальщине, - язвительно заявил я. Хейн хмыкнул, но спорить не стал. В его зелёных глазах ясно читалась насмешка, и я мысленно поблагодарил его за то, что вслух он ничего не произносит.

Вообще меня очень сильно удивило то, с какой лёгкостью я поменял отношение к юноше. Теперь он меня почти привлекал, нежели отталкивал. Я чувствовал не человеческую вонь, а сладковатый аромат эльфийской кожи, видел не грубое лицо смертного, а различал утончённые черты вечного создания.

- Ты так прекрасен! - не удержался я. Слова вырвались у меня помимо воли, я даже не задумался над тем, что сказал. Юноша удивлённо посмотрел на меня.

- Без ваших магических штучек, пожалуйста, - осторожно предупредил получеловек. - Этот пёс, -

Хейн опустил волосы и немного отстранился от меня. Теперь нас разделяла пара метров, почему-то показавшаяся мне пропастью в те секунды. Я зарделся, но всё-таки постарался исправить ситуацию.

- Всё не так! - попытался оправдаться я. - Ты и правда очень красив! Это я говорю как посторонний наблюдатель, никак в тебе не заинтересованный!

Юноша с сомнением глядел мне в глаза, а я всей душой желал провалиться под землю. Конечно, этот умный мальчишка в считанные мгновения раскусит мой неумелый обман. Тогда я пойду в Айнон с Акирой один. От этой мысли стало немного холодно.

- Ладно, - к моему удивлению прошептал юноша. - Поверю тебе на слово.

Можно ли привязаться к человеку за день? За один ничтожный день, который на фоне моей вечности (я всё же не терял надежды) покажется секундой? Для меня это было почти сумасшествием. Всегда мне казалось, что привязываться начинают после многих лет общения, тёплого и непринуждённого, но вот теперь я сам разрушил собственные стереотипы. Я чувствовал, что нуждаюсь в Хейне.

Акира у меня на руках тихонько зевнула и прикрыла глаза. Интересно, она понимала то, о чём мы тут с Хейном разговаривали?

- Всё, теперь молчим: Акира спать легла, - пробормотал я, прижимая к себе маленькое тельце. Девочка была горячей.

Хейн кивнул и поднялся.

- Пошли собирать вещи.

Это прозвучало как приказ, но я решил, что спорить совсем ни к чему: мысль здравая, тем более что именно этим мы и должны были заняться.

Оставив Акиру возле костра, чтобы она не замёрзла, мы решили первым делом исследовать ту часть дома, что оставалась нетронутой.

Мы выпотрошили все шкафы (Хейн всё время ворчал, что даже для богатых инкубов у нас слишком много тряпок и мебели), перевернули всё в кладовках, пока искали верёвку ("Не кладовая, а ущелье какое-то"...) , и наконец добрались до подвала, чтобы взять большие дорожные сумки и сложить в них всё. Дальше мы поиски продолжать не стали, потому что Хейн уверил меня: мы нашли всё то, что необходимо для нашего длительного путешествия.

Когда всё было уложено (а прошло почти пять часов), мы распределили то, сколько сумок понесёт каждый. Мне досталась одна, потому что я ещё должен был нести Акиру, а Хейн взял две. Я со смехом отметил, что юноша прогибается под их тяжестью, но ничего не сказал.

Получеловек объявил, что нам пора уходить, когда солнце встало над горизонтом. Я с ужасом понял, что весь солнечный день придётся провести под палящими лучами, что наверняка изжарят меня до мяса. Но я не стал говорить об этом Хейну: пусть думает, что всё идёт идеально. Хотя, похоже, юноша и сам храбрился, когда говорил, что ему не нужно было спать ночью. Якобы он должен был помочь собрать вещи. Теперь же он еле на ногах держался, а едва выдавалась свободная минутка, сразу закрывал глаза и дремал. Первым моим побуждением было остаться здесь ещё на денёк, дать Хейну выспаться. Но потом я понял одну простую вещь: чем дольше мы откладывает отбытие, тем всё труднее мне чувствовать приближение часа расставания с родными местами. Потому легче было быть жестоким. Самому мне спать не хотелось совсем. У инкубов по-другому устроен мозг - почти как у дельфинов: оба полушария работают поочерёдно, заменяя друг друга. Так что на сон нам нужно не более двух часов в несколько дней. Очень удобно.

Мы двинулись в путь через поля, рассчитывая достичь леса к утру следующего дня. Длинная зелёная полоска деревьев была почти незаметна, и я был уверен, что Хейн сам не очень верит в то, что мы успеем добраться туда за день.

Через лес ему хотелось идти не больше меня, это можно было понять по его немного обречённому взгляду, какой он бросал в сторону зелени, лежавшей за полями. Но иного пути не было: лес выходил к небольшому поселению, а оттуда уже можно было добраться в Айнон.