Мутный шар луны выглядывал из-за сосны, проливая на опушку призрачный свет. Ветер скользил по игольчатым облакам крон, рябил гладь крохотного озерца и ласкал спящие одуванчики, в лоскуте которых притаилась мышь. Полёвка чуяла семена, но слышала уханье и не шевелилась. Коготки сжали глиняный комок, замер согнутый, подобно соломинке, хвост. Неверный шажок, и смертоносная тень растерзает зверька острейшим клювом.

Хищники смолкли, и грызун встрепенулся. Шевельнув усиками, запетлял в клочках травы. Дождался, совы улетели в чащобу, и путь к ароматным шишкам был открыт. Внезапно шкурку опалила загоревшаяся трава. Мышь отпрянула к валежнику, тот вспыхнул яркой свечкой. Опасно! Обмануло сияние луны полёвку! Затмило истинного врага! Быстро-быстро отталкивались лапки — зверёк спешил к трухлявому пню, к вырытой между корнями норке.

Савана отвернулась от беглянки. Дунув на пальцы, где заискрились молнии, богиня расправила дымчатую шаль и принялась переплетать нити. Аккуратно и неторопливо она обжигала волокно и связывала рисунок, подобный щиткам на собственных крыльях. Катался по траве клубок из паутины каречарта, чей укус мгновенно убивал человека, обездвиживал демона, даже покровителям грозил слепотой.

Виверна не боялась паука. Столетиями она приручала ядовитого хищника. Поглаживала изумрудное брюшко, подносила мышей и птиц, сидела рядом, пока трапезничал хозяин оврагов. В посторонних каречарт плевал ядом и поедал живьём, Саванне позволял сматывать старые сети. Знала богиня: оплавленная молнией нить становилась прочнее стали. С виду — тончайший платок, ажурный и пропускающий свет солнца, по-настоящему — непробиваемый щит. И всё благодаря грозе. Однажды на бор обрушилась непогода. Ураган вывернул сосны, ливень затопил луга и превратил ручьи в водопады, но не задел владения каречарта. Вспышки поджигали деревья как лучину, обращали траву в пепел, но по кокону паука скользили, словно по маслу. Так Савана узнала о силе природы.

Протяжный крик совы заставил гордую рукодельницу нахмуриться. Что ей понадобилось? Тоска заела в болотах? Или притаилась, чтобы ударить в спину? Притворяется, будто не помнит о стражах чащобы!

— Не прячься, — богиня смотрела в упор на разбитую молнией сосну, — зачем пришла?

С острых, точно стрелы, обломков спрыгнула ящерица. Кожа лопнула, раздался хлопок, и на опушке закружилась вьюга. Словно живые крутились пчёлы-снежинки, сплетались в женскую фигуру. Чешуйки на руках и шее, плавно переходящие в пышное платье, высоко поднятый подбородок, клубящиеся волосы-змеи — с королевским величием гостья взирала на хозяйку сосновых дебрей.

Метель стихла, и фигура ожила.

— Впечатляет, — виверна теребила шаль, — но ради чего?

— Не только ты способна удивлять.

Улыбаясь, Вальда стряхивала с плеч льдинки. В сиянии луны она казалась горгульей, высеченной из гранита и инкрустированной каплями жемчуга.

— В Фальконе ночь. Ты знаешь, почему.

Шипами крыльев Савана переплетала волосы в косу, «случайно» оставляя на сосне глубокие борозды. Прежде никто не смел тревожить богиню на её территории.

— Пробудился Скипетр, граница между мирами размыта.

— Века миновали, словно день, — уроборос подмигнула отражению в озерце, — казалось, только вчера мы видели гнев демона. Я потеряла герцога, ты вынудила дерзкого мальчишку вступить в бой, и время в Лигурии остановилось. Настал черёд завершить партию, ты так не считаешь?

Резким взмахом Савана выдернула из причёски пряди около висков и закрутила в тугие кудри. Совы на верхушках деревьев протяжно ухали, словно успокаивали хозяйку.

— Что ты хочешь?

— Напомнить про договор, заверенный Неротом, — Вальда сжимала свиток, — побеждает Астрих — я навечно признаю твоё верховенство и покидаю лес. Хазард докажет право на корону — в присутствии всех богов ты преклонишься и назовёшь меня сильнейшей.

— И ни один поступок мы не совершим без согласия могущественнейшей.

Уроборос хищно улыбнулась:

— Бой начался, твоя сторона уже ослабла. Жена запугана, дочь едва способна дышать и вовсе без покровителя. Помощи никакой, только хлопоты и впустую потраченные силы. Одна фигура против трёх…

— Оставь меня в покое.

Виверна взмахнула крыльями, и в воздухе закружились срезанные одуванчики.

В ночной тиши смех Вальды звенел подобно колокольчикам.

— До встречи.

Богиня растворилась в вихре колких льдинок. Хитрюга-ветер бросил горсть в Савану, кристаллики ударились о шаль и вонзились в землю тончайшими иглами.

— Змея, — мановением ладони покровительница развеяла заклятие, — ещё посмотрим, кто кого.

Платок повис на ветвях, клубок закатился под корни сосны.

— Есть то, что сокрыто даже от тебя, хитрейшая.

Сойдя с поваленного дерева, богиня присела над озерцом. Лес рябился, луна улыбалась и словно подбадривала драконницу.

Дуновение, и на глади замерцало зеркало. Окутанный серебряным саваном бор исчез, гладь отразила заброшенный дом. В кресле, на усыпанном сухими листьями балконе, дремала девушка. Медно-рыжие локоны трепетали на ветру, веки дрожали, будто она видела кошмар и силилась открыть глаза. Силилась, но наваждение не отпускало.

— Просыпайся, — Савана касалась спящей, убирая волосы за плечо, — ход за тобой.

Что-то влажное и щекотное коснулось лица Фаррела. Облизнуло висок, тоненько заскулило и ткнуло в щёку.

Принц открыл глаза и нос к носу столкнулся с щенком сашеры. Короткие лапы, густая шерсть шоколадного оттенка, согнутые уголком ушки — чем не плюшевый волчонок? Любопытный, игривый, не ведающий вкуса человеческой плоти, через полгода он научится разрывать добычу на куски.

— Спасибо, — потомок рода Астери погладил зверя по мордочке. Тот вильнул хвостом и присел около камня, — надеюсь, твоя мама далеко…

Река вынесла Фаррела на песчаный берег. Пенные водовороты бурлили, словно зелье в дьявольском котле; шипел каскад водопадов, укрытый завесой радужных брызг.

На затылке мужчина нащупал корку запёкшейся крови, подбородок пересекли шрамы. Ныли рёбра, и каждый вдох отдавался хрипами. Наследник Лигурии встал, но тут же упал на колени. Мышцы отказывались повиноваться, перед взором клубились мушки. Последний раз такое было после тренировки с керром Астрихом. Принц не желал показывать слабость и упрямо отказывался от предложения первого помощника ослабить нагрузки. Отыскать бы имение Хедлундов, но куда идти?

Точнее, ползти. Фаррел лёг на песок. Глубоко дыша, он вспоминал наставления учителя, просил себя забыть о боли. Понимал: останется в чаще — погибнет от клыков и когтей хищников. Сашеры живут стаями, и, если прибежал щенок, то скоро появятся взрослые. Для малыша — игрушка, для остальных — ужин. Без оружия, с отбитыми рёбрами горе-журналист слова не скажет, захлебнётся собственной кровью.

Солнце жгло скалы янтарными лучами. Кривые пики острыми зубьями рассекали бор, полностью оправдывая придуманное Лигурийцами название: «Драконья пасть». Вода отнесла принца далеко в восточные земли, до руин дворца — неделя пешего хода, имения первого помощника — ещё дольше. Дед любил охотиться в дремучих угодьях, и давным-давно по ту сторону гор слуги содержали дом, где ночевали правящий Астери и свита. Отцу не понравилось марать руки, и жилище опустело. Возможно, там удастся найти что-то полезное, но откуда взять силы на подъём? Если стихия не уничтожила мост на другой берег.

Отец… с крыши фонда герцог сбросил обоих. Вынудил племянника отдать власть и прихлопнул, как комара. Принц огляделся: следов Конрада Астери не было. Не пощадило течение, или он вовсе разбился о камни…

В лесу заухали совы, и Фаррел вздрогнул. Утром подумает о переходе, сейчас обязан соорудить укрытие. Скрипя зубами от боли, мужчина шагал к выброшенному водой мусору. Зонт, коим притеняли городские кафе, два разбитых пластмассовых стула, непочатая бутылка минеральной воды и зацепившиеся за ножку кружки — видимо, при слиянии миров река смела забегаловку быстрого питания. Что ж, трагедия для одного, помощь другому.