Даже она, казалось, была влюблена в темноволосую красавицу.

— Ладно, хватит предаваться воспоминаниям, — скомандовала Сидни, увлекая Бэй в коридор, в направлении ванной. — Бегом одеваться!

Входя в спортивный зал, Бэй на нервной почве уже готова была уцепиться за руку Фина. Он был с головы до пят укрыт белой простыней в крохотный розовый бутончик. В ней зияли два небрежно продранных отверстия для глаз.

— И как тебе только в голову пришло нарядиться в простыню!

— Когда ты появилась у меня на пороге в костюме, мне пришлось быстро что-то придумать, — приглушенным голосом отозвался из-под простыни Фин. — Мама убьет меня за то, что я проковырял дырки в ее лучших простынях.

— Что же ты свои-то не взял?

Он замялся, потом пробормотал:

— Они были не совсем чистые.

Ох уж эти мальчишки.

— Ну и что мы будем здесь делать? — поинтересовался Фин.

— Не знаю. Никогда в жизни не была на дискотеке.

— Ты же помогала украшать зал.

— Это ни на йоту не приблизило меня к пониманию механизмов социального взаимодействия в процессе этого мероприятия.

— Выглядит потрясающе. — Он покрутил головой, как будто пытаясь что-то разглядеть сквозь прорези для глаз. — Насколько я могу видеть.

— Да сними ты эту хламиду.

— Ну уж нет. — Он увернулся, когда она потянулась стащить с него простыню. — Никто не знает, что это я. Я под прикрытием.

Бэй огляделась. Зал в самом деле выглядел потрясающе. Подсвеченные шары под потолком отбрасывали на стены тени, напоминавшие мертвые деревья. А в углу на большом экране мелькали стоп-кадры из классических фильмов ужасов. Рива уговорила отца Мэйзи Мози, который был профессиональным фотографом, снимать желающих на фоне стоп-кадров в таких позах, как будто за ними гонятся хичкоковские птицы или Капля.

К несчастью, оказалось, что кое-кому из родителей пришла в голову блестящая идея без ведома организационного комитета принести в зал рулоны прессованного сена, чтобы все могли рассесться, а также хорошенькие маленькие пугала, оставшиеся от праздников у детсадовцев. Все это походило на сельскую кадриль, в которой что-то пошло наперекосяк.

Приглашения получили все старшие школы округа, и Бэй заметила, как футболисты из Хэмилтон-Хай насмехаются над пугалами, притворяясь насмерть перепуганными.

Появление на дискотеке ребят из Хэмилтон-Хай ничего хорошего не сулило. Это понимали все, кроме, похоже, директоров, которые все это и затеяли. Футбольная команда Бэском-Хай не смогла выйти в плей-офф кубка штата, в то время как команде Хэмилтон-Хай это удалось. Соперничество между Хэмилтон-Хай, сельской школой, славившейся спортивными достижениями своих питомцев, и Бэском-Хай, городской школой с непропорционально высокой долей учеников из состоятельных семей, уходило корнями в далекое прошлое. Две команды мерили друг друга взглядами с противоположных концов зала. Игроки были одеты в костюмы футболистов-зомби с раскрашенными белилами лицами, искусственной кровью на футболках и имитацией облезающей кожи на руках. Отличить их друг от друга было можно только по цвету формы и номерам на спинах.

Джош был номер восьмой. Бэй опознала его с первого взгляда. Из своих светлых волос он соорудил шипы, а голову полил искусственной кровью так, что она стекала на лицо, а оттуда на футболку. Он намалевал себе огромный рот и по бокам его подрисовал кошмарные клыки. Кое-кто из его друзей вставил в глаза красные контактные линзы, а один спрятал руку в футболку, как будто ее оторвали.

— Пойдем раздобудем что-нибудь выпить, — сказала Бэй Фину, как только увидела Джоша.

У нее было какое-то странное чувство, как будто что-то в ней изменилось, а это, по ее мнению, было глупо, поскольку все перемены были внешними. Все дело было в ее волшебном платье, но отчасти и в умении ее матери управляться с волосами. С этой прической Бэй чувствовала себя хорошенькой, но в то же самое время беззащитной. Уязвимой перед мыслями о том, как Джош, едва взглянув на нее, немедленно увидит ее в совершенно новом свете, подойдет к ней у всех на глазах и скажет, что не понимал, как она прекрасна, но теперь ему открылся смысл ее записки.

Они с Фином подошли к столу с закусками. Из динамиков гремел «Триллер».

— Неплохое угощение, — заметил Фин, пытаясь через простыню взять печенье.

— Да вытащи ты руку, ради бога.

— Ни за что! Не хочу, чтобы кто-то догадался, что это я.

— По-твоему, тебя узнают по руке?

— Вполне возможно.

Фин взял печенье сквозь простыню, точно кукла, и поднес ко рту, позабыв, что не сделал прорези для рта.

Бэй покачала головой и отвернулась.

— Мм… изумительное печенье, — сообщил Фин.

Впрочем, слова Бэй разобрала с трудом. Обернувшись, она увидела, как его челюсти под простыней совершают жевательные движения. По всей видимости, он рискнул высунуть из-под простыни свои узнаваемые руки и сгреб с блюда по меньшей мере половину печенья.

— Это все Рива придумала, — сказала Бэй.

Стол и в самом деле выглядел впечатляюще. Емкости с напитками, как и было задумано, наводили ужас: в одной плавали пластмассовые глазные яблоки, а во второй — гигантский пластмассовый же мозг. Пирожки в виде пальцев были действительно похожи на настоящие пальцы, а призрачные печенья в глазури из растопленного белого шоколада с глазами из темных шоколадных капель поражали остроумностью замысла.

Помимо этого, на столе стояли блюдо с черными крысами из лакрицы, сосиски, завернутые в тесто так, чтобы придать им сходство с мумиями, и миска с белыми мятными пастилками прямоугольной формы, к которой без всяких затей была приклеена бумажка с надписью «Зубы».

Но и тут не обошлось без блестящей инициативы одной из родительниц, решившей использовать полосатые красные скатерти и салфетки, украшенные трогательным пожеланием «Благополучного Хеллоуина!». Это положительно была самая дикая сельская вечеринка за всю историю человечества. Гости из Хэмилтон-Хай надорвали животики со смеху.

— А где Рива? — спросил Фин.

Оглядевшись, Бэй обнаружила Риву рядом с диджейским пультом. Та была в костюме гигантской пчелы, как девочка-пчела из клипа «Блайнд Мелон» начала девяностых. Все ее подруги, похоже, при выборе костюмов тоже вдохновлялись легендарными ретроклипами. Дакота была в коническом лифчике, как у Мадонны. Тринити — в костюме, как у Энни Ленокс, а на Луизе была шляпа, как у Джемироквай. Идея, надо отдать им должное, была остроумная. Куда более остроумная, нежели нарядиться зомби-футболистами.

— Она со своей компанией. Вон там.

— Ну и какой у тебя план? — поинтересовался Фин, продолжая уплетать печенье под своей простыней, точно маленький мальчик, решивший полакомиться сладким ночью у себя под одеялом.

— Нет у меня никакого плана.

— Если весь этот сыр-бор из-за пари, нужно сделать так, чтобы они тебя увидели. Так, тихо! — шикнул Фин внезапно.

— Тихо? С чего это вдруг? Ты всегда такой чокнутый или по утрам на остановке просто слишком сонный, потому я до сих пор этого не замечала?

— К нам идет Рива, — прошептал Фин. — Не говори ей, что это я.

— Зачем мне говорить ей, что это ты?

— Бэй, это ты? — произнесла Рива, подойдя к ним. — Потрясающий костюм. Платье прямо как из «Великого Гэтсби»! А прическа! Господи ты боже мой. Это, наверное, тебе мама сделала? Ты вполне можешь получить награду!

— Супер, — отозвалась Бэй, которая понятия не имела, что это за награда.

— И кто ты такая? — спросила Рива.

— Уэверли.

— Нет, я имела в виду, кем ты нарядилась.

— Моей прабабкой Мэри Уэверли. Она устраивала в саду Уэверли вечеринки, одетая садовой нимфой.

— Мило.

— А ты — девочка-пчела из клипа «Блайнд Мелон?» — спросила Бэй, указывая на антенки на голове Ривы.

Та состроила гримаску:

— Я его не выбирала. Мы все собрались вместе и придумали тему, а потом по очереди выбирали из списка, кто какой костюм хочет. Моя очередь подошла последней, так что мне досталась пчела. Я себя чувствую прямо-таки Мэвис.