Едва Сидни взяла Чарли, как Вайолет швырнула на пол сумку с подгузниками и устремилась прямиком к кофеварке и вазочке с печеньем.

— Можете приглядеть за ним, пока я привожу в порядок голову? — бросила она Сидни, грызя печенье, так что изо рта у нее полетели крошки. — Я перед выходом не успела.

— Возьми мою плойку. Она еще не успела остыть.

— Спасибо.

Окружающие недоумевали, почему Сидни терпит Вайолет.

Сидни вскинула малыша на вытянутых руках и залюбовалась его умилительной круглой рожицей, в то время как он беспечно улыбался во весь свой беззубый рот, дрыгая ногами и мусоля пухлый кулачок.

Вот из-за этого она и терпела.

В субботу утром Бэй, ночевавшая в доме тети Клер, проснулась довольно поздно. Едва открыв глаза, она немедленно поняла: Клер делает лавандовые леденцы. Запах окутывал весь дом длинным мягким одеялом, проникая повсюду, утоляя все печали.

Этикетки на жестянках с медом и лавандой гласили: «Лавандовая эссенция дарит радость, а капля меда поднимает дух. Радостное настроение передается всем вокруг».

Бэй оделась и пошла вниз помогать. День, проведенный здесь, в изоляции от внешнего мира, должен был помочь ей отвлечься от мыслей о хеллоуинской дискотеке и не гадать, с кем придет Джош. В его компании было множество девчонок, но Бэй ни разу не видела, чтобы он выделял какую-то одну.

Она вошла в кухню, на ходу заправляя свои длинные волосы под бейсболку, готовясь надеть фартук и взяться за работу. Вместо этого она обнаружила, что готовые лавандовые леденцы с медовой начинкой уже лежат на столе в ожидании, когда их разложат по банкам. Вот это да: лавандовые леденцы были самыми трудоемкими в изготовлении и занимали дольше всего времени. Клер, видимо, встала совсем ни свет ни заря. При варке леденцовую массу требовалось непрерывно перемешивать, после чего ее необходимо было перелить из посуды, где она варилась, скрутить в длинные жгуты, тонкой струйкой вылить на них мед, купленный на местном фермерском рынке, еще раз скрутить, охладить и потом вручную нарезать, вместо того чтобы просто разлить в формы, как это делалось с двумя другими вкусами, розой и лимонной вербеной. Клер подкрашивала леденцы капелькой органического пищевого красителя, чтобы придать им весенний цвет. Сегодняшняя партия леденцов напоминала бледно-сиреневые цветочные бутоны.

На покрытом нержавеющей сталью кухонном островке стояла одинокая тарелка. Услышав шаги Бэй, Клер обернулась от плиты и переложила из сковороды на тарелку горку румяных оладий.

— Завтрак готов, — объявила она.

Положив овсяные оладьи на тарелку, она полила их сиропом и украсила последними оранжево-желтыми цветками календулы, которые собрала в саду перед тем, как там все отцвело. Эту партию она хранила в холодильнике.

— Ты готовила! — сказала Бэй.

— Это то, что наша бабушка делала нам с твоей мамой на завтрак утром в субботу.

— Я не собиралась так долго спать. Ты уже совсем закончила на сегодня? — спросила Бэй, придвигая к столу табуретку. — Я хотела тебе помочь.

— Я рано встала. Мама хочет, чтобы я отвезла тебя к ней в салон, как только ты поешь.

Ну понятно.

— Она не хочет, чтобы я сегодня работала.

Так вот зачем были цветки календулы. Они были призваны нейтрализовать негативную энергию. Клер не хотела, чтобы Бэй злилась на мать.

— Посмотри, какая красота на улице. — Клер выглянула в окно кухни. — В такую погоду грех сидеть в четырех стенах.

Бэй принялась за еду, одновременно разглядывая профиль тетки. Клер, с ее темными глазами, изящным носом и оливковой кожей, была классической красавицей, точно сошедшей со старых картин.

— Чем ты собираешься сегодня заниматься? — спросила Бэй.

Клер пожала плечами:

— Тайлер повез Марию на гимнастику, а потом они вместе поедут к нему в офис. Мне нужно доделать кое-какую бумажную работу, но я хочу еще заскочить на рынок, кое-чего купить, раз уж у меня образовалось свободное время. Я тоже устала от сидения в четырех стенах.

Это было что-то новенькое. Клер всегда была домоседкой, и это никогда ее не тяготило.

— Можно задать тебе один вопрос?

— Конечно, — отозвалась Клер.

— Тебе и правда нравится делать леденцы?

Клер поколебалась, потом произнесла — осторожно, словно что-то заученное, как будто она заранее ожидала, что кто-то может ее об этом спросить:

— Это немного однообразная работа, и я не совсем так представляла себе это, когда начинала свой бизнес, но у меня хорошо получается, к тому же сейчас на эти леденцы большой спрос. И деньги будут очень кстати, когда придет пора оплачивать Марии обучение в колледже.

— Я скучаю по твоей стряпне, — сказала Бэй, глядя в тарелку. Она тянула время, не желая доедать, потому что после этого нужно было уходить. — В особенности в это время года. Ты собираешься что-нибудь готовить к первым заморозкам?

— Если время будет.

Бэй кивнула, понимая, что это означает «нет».

И тем не менее яблоня все равно должна была зацвести, и это само по себе было поводом для праздника, с едой или без еды.

Бэй бросила взгляд на календарь на стене кухни.

Оставалась еще неделя.

Бэй очень надеялась, что они все продержатся до того времени и не наделают глупостей.

После завтрака Клер повезла Бэй в город. Когда они вылезали из фургона Клер, Бэй случайно оглянулась на сквер и увидела на лужайке Финеаса Янга с друзьями. Они кружком сидели на траве, играя в какую-то замысловатую игру, сочетавшую в себе одновременно карты и кости.

Похоже, она была далеко не единственным подростком в городе, чьим родителям очень хотелось выгнать детей на свежий воздух.

Клер двинулась к входу в «Уайт дор». Сказав ей, что подойдет через минуту, Бэй перебежала через улицу и направилась в сквер.

— Привет, Фин, — поздоровалась она, подойдя к ребятам, играющим в тени наполовину ушедшей в землю головы Горация. — Что ты делаешь?

Не поднимая головы, Фин бросил очередную карту поверх общей кучки.

— Проигрываю.

— Вчистую, — подтвердил Дикус Хартман, побив ее своей и расхохотавшись.

Дикус был толстый, с сальным лицом, но, по правде говоря, его место было именно тут, вместе с остальными мальчишками. Они были единственными, кто соглашался с ним водиться.

— Ты точно не идешь сегодня на дискотеку? — спросила Бэй.

Она уже задавала ему этот вопрос, но ей нужно было знать наверняка, даже если это грозило ей насмешками Финовых дружков. Хуже быть уже не могло. Ей требовался надежный человек, который смог бы рассказать ей в понедельник, с кем Джош пришел на дискотеку, во что был одет и как себя вел.

— Точно, — отрезал Фин. Дикус заржал и принялся заново сдавать карты. — А ты?

Фин вскинул на нее свои бледно-зеленые глаза, щурясь на свет, точно крот.

Бэй покачала головой.

— Значит, кое-кто выиграет сегодня кучу бабок, — заметил Дикус.

— О чем это ты? — насторожилась Бэй.

Дикус с самодовольным видом молчал. Бэй ткнула Фина носком ноги:

— Фин?

Вид у Фина сделался смущенный.

— Ребята заключили пари, придешь ты на дискотеку, чтобы приворожить Джоша, — Фин покрутил в воздухе пальцами, — и устроить сцену, или нет.

— Пари, — ровным тоном повторила Бэй.

— Не обращай внимания, — сказал Фин, делая ход. — Они просто придурки.

— А Джош тоже в нем участвует? — поинтересовалась Бэй.

— Он считает, что ты не придешь, — сказал Дикус.

— Он просто так говорит, — возразил Фин, пытаясь смягчить удар. — В пари он не участвует.

С чего Джош вообще стал о ней говорить? Если он хотел, чтобы она от него отвязалась, чтобы все эти смешки по поводу ее записки сошли на нет, ему надо было просто не обращать на все это внимания. Сказал бы ей в лицо, что она ошиблась и он не желает иметь с ней ничего общего, а не устраивать вокруг нее все эти дурацкие игры, шарахаясь от нее, точно от зачумленной. И уж последнее, что ему стоило делать, — это участвовать в глупых разговорах о том, придет или нет Бэй на эту их дурацкую дискотеку, чтобы… чтобы что? Навести на него чары? Так вот какого мнения он о ней?