'К черту Мародеров!' - неплохой слоган.

Как же Лили устала от этого многоугольника с острыми концами. Устала чувствовать себя виноватой. Надоело. В чем её вина? В том, что влюбилась в Северуса? В том, что Поттер до сих пор иначе видел их взаимоотношения, чем она? В том, что поведение Блэка вообще ни в какие рамки не лезет и никакому объяснению не подлежит?

К черту Мародеров!

И не Мародеров - к чёрту тоже!

***

Сердце всё время замирало, стоило Джеймсу появиться в классе, гостиной или столовой. Ушки настораживались в ожидании язвительного: 'Эй, Эванс! Куда смотришь? Посмотри на меня!'.

Но Поттер молчал. День за днём он проходил мимо, ограничиваясь приветственным кивком, вежливым, но холодным. Лили напрасно ждала нападок с его стороны. Джеймс не позволял себе ни одного грубого жеста, ни одного резкого слова, ни, уж тем более, действия.

Нельзя было сказать, что он не смотрит в её сторону. Как раз смотрел. И очень даже часто. Взгляд его не был холоден - он был строг. От этого становилось совсем не по себе: строгий взгляд у насмешника Поттера, который всерьёз не умел относиться ни к чему. Это почти как снег летом - явление несвойственное и потому пугающее. Лили могла ожидать от него всего, что угодно: выпадов против себя, Сириуса, флирта с другими девушками, огневиски в больших количествах.

Но Джеймс был собран, сосредоточен и серьёзен. И только.

Говорят, любовь бессмертна? Ерунда. Смертно всё. В том числе и любовь.

В душе Лили в какой-то момент что-то жалобно хрустнуло и там, где жили боль, смятение, надежда, ярость, нежность, желание прикоснуться и ощутить прикосновение в ответ, где было столько движения, света и жара теперь осталась одна лишь горечь. Горечь, сходная с бесконечным осенним туманом; с белым дымком, вьющимся над прогоревшим костром.

Северус!

Он был ей дороже прежнего. Но вот только если вставал на пути, сердце больше не сжималось, не рвалось из груди, щеки не алели румянцем от внутреннего жара. Лили больше не хотелось раскинуть руки в стороны и полететь.

Любовь не бессмертна. Она - хрупкая и ранимая. Любовь умирает беззвучно, но необратимо, захлебываясь унылой горечью и безнадёжностью.

Лили казалось, она видит в глазах Джеймса этот процесс и узнаёт его.

Лучше бы Поттер третировал её! Изводил, пил огневиски, волочился за сговорчивыми девицами! Все лучше, чем это пугающее бездейственное спокойствие. Этот строгий взгляд...

***

Осень в этом году нагрянула разом, словно неприятельская армия. Бесконечные дожди, затяжные и скучные, по утрам оборачивались туманами. Его тяжёлые клубы комками грязной ваты ложились к подножию гор, темнеющих на горизонте, стелились над озером. Туманистые испарения, будто привидения, не нашедшие покоя, блуждали, не находя в себе сил вернуться обратно на небо.

В сырой атмосфере тумана всё казалось затаившимся, полусонным и незавершённым.

Не свет...

Не тьма...

А Лили всё ждала. Ждала, не признаваясь самой себе, насмешливого, веселого и злого окрика: 'Эй, Эванс! Посмотри на меня!'.

Она ответила бы ему: 'Пошёл ты, Поттер', - и всё вернулось бы на круги своя.

Всё снова было бы хорошо.

Но Поттер молчал.

Не привычно, не уютно было в Гриффиндоре без дружной четверки. Поттер и Блэк с первого курса всегда были вместе - бесшабашные, раздражающие, несносные, опасные, блестящие, всем известные, они составляли ядро того, что было известно, как Мародеры. Петтигрю бегал между Поттером и Блэком, двумя своими кумирами, никак не находя в себе силы решить кому кого предпочесть.

Практически в любое время суток покосившись в сторону Блэка, Лили могла созерцать ставшую привычной картину - Блэк наблюдал за Поттером. И столько неприкрытой тоски было в юноше, что невольно начинало щемить сердце. Хотелось подбежать к этим двум упрямым остолопам, отвесить подзатыльники, топнуть на них ногой и гаркнуть, что есть мочи: 'Миритесь! Сейчас же!'.

- Тебе не кажется, что их пора помирить? - не выдержав, обратилась Лили к Люпину, как только подвернулся случай, и они остались наедине.

- Нет, - с присущим ему хладнокровием ответил тот.

- Почему? - не отступала Лили. - Вы столько лет были лучшими друзьями. Тебя же самого не устраивает такое положение?

- Нет, - снова ответил Рем.

Он был, как всегда, красноречив.

- Вот если бы мои подруги воевали, я бы сделала все возможное, чтобы помирить их!

- Давай сменим тему? Я не хочу об этом говорить.

- Ты так тонко намекаешь, чтобы я не лезла не в своё дело?

- Я обычно говорю именно то, что хочу сказать. Без намеков.

- По-твоему, это я виновата в том, что случилось? - скрестила руки на груди Лили, заглядывая в желтые волчьи глаза.

- В том, что случилось, виноват Сириус.

- Виноват-то Сириус, но было бы неплохо, если бы грязнокровка Эванс жила где-нибудь подальше от Поттера, да?

- Жалеешь себя? Или хочешь, чтобы я тебя пожалел? Ни для первого, ни для второго нет повода.

- Да ты хотя бы знаешь, что такое сочувствие? О жалости я уже и не говорю. Колода ты бесчувственная!

- Ты не права. Я не ввязываюсь в отношения Джеймса и Сириуса не потому, что мне всё равно - они мне оба как братья. Просто бывают в жизни ситуации, в которой могут разобраться только те, кого она, эта ситуация, касается. Извне никак не разрулить, всё станет только хуже.

Лили трудно было с ним согласиться, и она злилась на Люпина. Злилась на его позицию выжидания, которую не могла принять и разделить.

А дни летели. Вместе с ними облетали листья. Серые низкие тучи нависали так низко, что иногда Лили начинало казаться, будто корявые, узловатые ветви деревьев вот-вот продырявят их, словно резину, и тогда снова пойдёт надоедливый дождик.

Перемен не было. Была серо-мглистая мгла. Жизнь шла своим чередом. Она всегда идёт своим чередом. Лили делила время между учебой и большей частью необременительными, ни к чему не обязывающими разговорами с подругами. Готовила заказанные профессором Слагхорном зелья и настойки. Читала учебники, писала доклады на тонких свитках. Вечерами по графику, в порядке очередности, совместно с Ремусом обходила окутанные зловещими тайнами ночные коридоры Хогвартса.

Подошёл и миновал квиддичный матч между Гриффиндором и Равенкло. Команда желто-красных одержала победу над черно-синими.

Лили со смутным чувством недовольства наблюдала, как пищат от восторга девчонки, громко аплодируя Поттеру и Блэку. Два друга соперничали в безрассудстве, вырывая восхищенные и тревожные вскрики у своих горячих поклонниц.

На втором курсе Поттер, прирожденный ловец, отказался им быть, выбрав стезю Охотника, чтобы даже в небе оставаться в одной связке со своими Мародерами - Блэком и Люпином. Пять лет они втроем царили в небе, обеспечивая команде гриффиндора гарантированную победу. Даже теперь, когда всё разладилось к чертовой матери, в игре им не было равных.

- Вот гремлины, что творят, говнюки!

Обернувшись, Лили встретилась взглядом с Аластором Грюмом, незаметно пробравшемся на трибуну и занявшем место рядом с ней.

- Отчаянные ребята, да? - подмигнул ей аврор.

Ветер налетал порывами, путая волосы.

Лили поёжилась.

Почему из всех возможных мест знаменитый аврор зачем-то выбрал то, что было рядом с ней? Завтра ведь опять скажут, что вертихвостка Эванс просто не может удержаться от того, чтобы не привлечь к себе чьё-то внимание.

- Не больно-то ты разговорчива, - хохотнул Грюм. - Как думаешь, получатся из этих ребят хорошие мракоборцы?

- Да, - решила ответить Лили с Ремусовской лаконичностью.

- Нужно будет проверить при случае. А ты, красатуля? Хочешь стать мракоборцем? Я видел, как ты сражалась на уроках ЗОТС. Немного практики и из тебя получится сносный боец.

- Я не жажду провести жизнь, гоняясь за криминальными элементами из волшебного мира.

- Мало ли, чего ты там жаждешь? Вовсе не мы выбираем судьбу, а она - нас. Поживем - увидим, красатуля. Поживем - увидим. А эти, - как вы их тут называете? -мародеры, да? Они молодцы! Ловкие ребята.