Гонец молча передал ей свиток с восковой печатью и оттиснутом на нем княжеском гербе. Передав письмо, мужчина сразу же удалился. Мы затаили дыхание, когда директриса развернула пергамент и стала читать, перебегая глазами со строчки на строчку. Я не могла оторвать взгляд от ее лица и видела, как тонкие светлые брови сошлись к переносице. В Общем зале воцарилась тишина, едва нарушаемая приглушенным дыханием. Закончив, она подняла голову от пергамента и растерянно произнесла:

 - Нам нужно ехать. Я все объясню вам в дороге.

Она впервые  говорила медленно.

Глава вторая

Повозка остановилось после громогласного «Тпру!». Нас высадили перед входом, и, стоило всем выйти, извозчик уехал, торопясь освободить место следующему экипажу. Обернувшись, я увидела как на булыжной мостовой, кольцом изгибавшейся вокруг фонтана, столпились экипажи.

Фонтан изображал молодого парнишку, замершего в беге. Локтем он зажимал кувшин, который из-за бега накренился, и вода выплескивалась из него. Судя по лохмотьям, в которые превратилась его одежда, мальчик был оборванцем. Но это не мешало ему выглядеть веселым и довольным. Каждый вихор на его металлической голове сиял озорством. Казалось, что он на бегу придумывает какую-нибудь новую шалость. Он взирал мимо прибывающих людей, мимо экипажей и лошадей. У меня создалось ощущение, что он одновременно и насмехается над всеми нами и не озабочен происходящим, стремясь по каким-то своим делам. Может, статься он стремился скрыться в светлом лиственном лесу, близко подступившем к мощеной дороге.

Здание, которое вырастало прямо перед нами из земли, было не очень высоким, но широким. Неизвестный мастер сумел совместить разные породы камней, которые сменяли друг друга неожиданными переходами. Стены отступали, закругляясь. Из множества круглых окон лился свет, а ушей легонько касались отзвуки далекой музыки. Мы вошли внутрь, подгоняемые новоприбывшими.

Кипящий жизнью небольшой светлый холл княжеской усадьбы был полной противоположностью Общему залу,  который нам пришлось покинуть в спешке. Даже такая деталь, как аккуратные венки из ветвей хели, развешенные строго между светильниками напоминала о том, что мы находимся не в гостеприимном пансионе, ставшим нам новым домом. Пушистые ковры скрадывали шаги, возвращая меня в коридоры, по которым в Общий зал вошли охваченные радостным волнением девушки, а вышли тихие тени с испуганными лицами.

Мы влились в образовавшуюся перед дверьми очередь. Рядом толкались, угрожая перемешаться группки выпускниц. Я краем глаза отмечала наряды, но старалась не терять из виду спину подруги и директрисы. Среди присутствующих я еще заметила мужчин разных возрастов, некоторые из которых в такой давке умудрялись переговариваться. В воздухе стоял густой запах смешавшихся духов и пота, что еще больше ухудшало мое и без того не лучшее настроение. Музыка стихла, и зычный голос не переставал объявлять гостей, когда мы приблизились к дверям вплотную, совсем рядом раздалось:

- Мадам Жижинда и ее выпускницы.

«Мадам Жижинда и ее товар», - так объявить нас было бы уместнее.

Признаться честно, прежде чем директриса раскрыла нам цель поездки, я успела надумать всякое. Воображение услужливо рисовало картины, одна ужаснее другой. Реальность оказалась довольно скучной.

- Мы едем на смотрины. Приглашены все титулованные горожане. Если кто-то из них выберет кого-то из вас в жены, она не имеет права отказаться.

- Доброго вечера! – поздоровался кто-то рядом со мной.

В бальном зале освещение было не таким ярким, как в холле, но шло будто бы отовсюду сразу. Мы стайкой двинулись за директрисой и, остановившись у трона, присели в реверансе, опустив очи долу. Я  кожей чувствовала направленные на нас со всех сторон взгляды.

Пока правитель повторял нам стандартную форму приветствия, я успела украдкой его рассмотреть. Нашим Великим князем оказался высокий широкоплечий мужчина, который сидя был выше меня на голову. А находившийся на возвышении трон многократно усиливал это впечатление.

Что уж говорить о миниатюрной Джессинде, которая рядом с ним в своем платье походила на маленькое, хоть и очень воинственное пирожное. Князь был бородат, а голову его покрывал бархатный синий берет в цвет окрашенной бороды. Берет, этот атрибут, власти был единственным торжественным элементом в его одежде. Высокие ботинки из черной грубой кожи, темно-коричневые штаны из грубого полотна и льняная рубаха, лишенная каких-либо украшений. По правую руку от него восседала княгиня, рассмотреть которую у меня не получилось. Огромное количество драгоценностей в ее туалете, казалось, питались светом и сияли, многократно его усиливая.

На фоне ослепительного великолепия Великой княжны мы все выглядели ничтожествами. У меня вдруг появилась надежда, что женихи обратят свое внимание на более красивых невест, к числу которых я не принадлежала из-за местных стандартов красоты. Практически целиком я пошла внешностью в свою заморскую мать. Прямой нос (против аристократического вздернутого), высокие скулы, удлиненные мочки ушей, пронзительные желтые глаза и, конечно, шесть пальцев на руках вместо обычных пяти. Стоя в тот вечер перед правящей четой, я впервые за всю жизнь порадовалась тому, что в глазах людей больше похожа на экзотического зверя, чем на прекрасную мисс.

Получив разрешение присоединиться к присутствующим, мы вновь смешались с толпой.

- Мадам Люсинда и ее выпускницы.

«Мадам Люсинда и ее…», - начала мысленно поправлять я, но осеклась.

Чтобы отвлечься, я стала нарочито внимательно оглядывать помещение. Мои ожидания увидеть поражающую воображение обстановку не оправдались. Несколько колонн поддерживали выдававшиеся вперед балконы. Стены, как и в холле, были очень скупо украшены праздничными венками. Большие окна, высотой во всю стену, были занавешены плотными бархатными шторами красного цвета, но были такими выцветшими, что казались выкрашенными кровью. Вдалеке угадывались мягкие диванчики и столики со съестным.

Множество девушек нашего возраста жались группками, а мужчины расхаживали вокруг и присматривались, не говоря ни слова. Женихи были абсолютно разными. Я заметила даже ветхого старичка с тростью в богато украшенном камзоле, который судя по всему плохо видел, но внимательно слушал своего слугу, что-то нашептывавшего ему на ухо.

Единственно приятным моментом было то, что на этом невольничьем рынке меня почти не замечали. Огромный мужчина, больше похожий на медведя, чем на человека при виде меня сплюнул. А невысокого роста мсье, тонкий как тростинка, чье гладковыбритое лицо могло бы сойти за девичье, уставился на меня своими большими карими глазами и стоял так некоторое время. Остальные же, если и замечали, то бросали недоверчивый взгляд и, качая головой, отходили. Это при других обстоятельствах могло меня ранить. Однако в тот вечер такое положение дел улучшило мое настроение настолько, что позволило начать наслаждаться происходящим.

- Бал объявляется открытым! – голос Великого князя громогласно разнесся под каменными сводами, вызвав небольшое эхо, которое утонуло в хлынувшей отовсюду музыке.

Не имея желания танцевать, мы с Мелисандрой присели в уголке рядом с журчащим фонтаном фруктового сока. На свой счет я была спокойна, но не могла сказать того же самого о подруге.

- Как тебе новости, Лисса? – спросила я, пригубив сок. Апельсиновый с мятными нотками, он отлично освежал.

- Чувствовать себя тушкой на рынке, из-за которой могут начать торговаться в любой момент, никогда не было пределом моих мечтаний. Но меня это не особенно гложет, ведь родители вскоре после моего возвращения сделали бы также, - она улыбнулась. - Думаю, что даже тот старец с палочкой будет лучше моего мерзкого рябого кузена.

Я кивнула, внутренне радуясь тому, что подруга не грустит.

- Да и постель с ним делить придется разве что формально.

Лисса усмехнулась.

- Посмотри на его слугу. Он молод и, по всей видимости, умен, раз поднялся так высоко. Старик ведь сделал его своими глазами. Возможно, это даже его бастард. Как бы то ни было постель придется делить с ним.