В документальных свидетельствах, которые дошли до наших дней говорится, что пять столетий назад талантливый алхимик Алевин предложил правителю решение серьезной проблемы. Дети, имевшие способности к магии, а таких было большинство, внезапными эмоциональными всплесками могли устроить настоящие бедствия. Самым опасным в истории считался случай, когда один способный мальчик, разозлившись, унес жизни тысяч людей, оставив на месте города пепелище.
Алевин изготовил зелье, которое запечатывало способности детей к магии до тех пор, пока те не достигали возраста, достаточного для контроля собственного эмоционального состояния. Через несколько поколений зелье перестало использоваться, потому что печать стала врожденной.
Позднее срок запечатывания увеличили по указу одного из Великих князей. Этот правитель был похищен и, по слухам, содержался в специальной темнице. Камень, из которого она была сделана, не только не пропускал природные энергетические потоки внутрь, мешая наполнению магического резерва, но и высасывал силу находившихся внутри.
Говорили, что князь едва не лишился рассудка из-за того случая, а по возвращении захотел уберечь других от подобных мучений. С тех пор дети оставались запечатанными дольше, чтобы как можно сильнее свыкнуться с жизнью без магии и научиться обходиться без нее. Он предлагал также запечатать на время силы опытных магов, но их негодование заставило его отступиться.
После снятия печати резерв мага начинал постепенно наполняться природными магическими потоками. Каждый «распечатанный» мог пойти обучаться магии в высшие учебные столичные заведения. Обязательным такое обучение являлось лишь для тех, кто имел повышенный магический резерв. Но такое всегда передавалось по наследству, и я могла не переживать. Мой отец за всю жизнь так и не смог подняться в ордене выше ступени младшего магистра, по причине бедного магического резерва. А мать по его рассказам совсем не имела способностей к магии, как и все народы за Большим морем, из-за которого он ее когда-то привез.
Задумываясь о грядущей Вирипурии, я видела перед глазами небольшую часовню, тонущую в полумраке. Видела директрису нашего пансиона, мадам Жижинду, которая проведет обряд, этой церемонией официально закончив наше обучение. Я представляла Общий зал, который по такому случаю украсят светящимися гирляндами и ветками колючего красного дерева хели. Я практически чувствовала разнообразные ароматы, которые будут витать в зале во время небольшого пира, который устроят в нашу честь. Но предопределенность ближайшего будущего испарилась в день, когда снежный островок в углу сада окончательно растаял. Однако мы об этом узнали намного позже.
До выпускного оставалось три месяца, когда мадам Жижинда собрала нас всех в Малой гостиной, где все столы были завалены папками. Директриса, как всегда выглядевшая безупречно, отбивала туфелькой такт, нетерпеливо дожидаясь, когда мы все зайдем.
- Девочки, организатор нашего пансиона при содействии Великой княжны, - она как всегда говорила очень быстро, будто желая отделаться от разговора, - выделили средства, дабы Вы смогли купить готовые платья или выбрать ткань и оплатить услуги портного. При рачительном расходовании денег Вам хватит также на обувь и украшения. В красных папках, - она изящным жестом указала на них рукой, и браслеты на ее руке звякнули, - представлены эскизы готовых платьев. Их можно примерить по нажатию.
На этих словах мадам Жижинда распахнула папку нужного цвета и ткнула пальчиком наугад, облачившись в элегантное платье болотного цвета, практически лишенное украшений.
- Еще одно нажатие снимет платье, - платье исчезло, подтверждая ее слова, - в синих папках представлены отрезы различных тканей и рекомендации к ним. На выбор ткани у вас месяц, - она строго сверкнула очами, - если по истечении этого срока, я не получу от Вас заявку в письменном виде, то буду считать, что вы остановились на одном из готовых вариантов. В остальных папках представлены аксессуары, которые примеряются также как платья. Вопросы есть?
Моя подруга Лисса спросила:
- На какую сумму мы можем рассчитывать?
- Четыре тысячи серебряных драконов.
Все присутствующие раскрыли рты от удивления и, после того как директриса, цокая каблучками по деревянному настилу, вышла, кинулись обниматься.
Количество занятий после этого дня заметно сократилось, но свободного времени у меня не стало вовсе. Произошло это по той простой причине, что несколько девочек, желая сэкономить на услугах опытных столичных портных и при том иметь уникальный наряд, обратились ко мне. Я с двойной радостью принялась за работу, ведь за любимое занятие мне должны были впервые в жизни заплатить деньги.
К делу я подошла крайне обстоятельно. В первую очередь я выслушала пожелания девочек и на их основе составила образы, смягчив их своим виденьем. Так Кларисса – высокая, смуглая и сухопарая девушка пожелала, чтобы наряд ее был связан с животным миром, выглядел элегантно и одновременно опасно. Ей я предложила платье облегающего кроя с глубоким декольте. Удерживаться оно должно было на шее, что позволило бы сильнее открыть спину. Внизу оно должно было кончаться небольшим шлейфом. Среди огромного количества предложенных в синих папках вариантов я отыскала недорогую перламутровую ткань, имитировавшую змеиную кожу не столько рисунком, сколько текстурой. Голову я предложила украсить диадемой, зубцы которой имитировали когти. Клариса, однако, настояла на головном уборе из ярких перьев.
С Джессиндой – миниатюрной блондинкой сотрудничать оказалось сложнее. Сказав прежде, что полностью полагается на мой вкус, она позднее отвергла задумку целиком. В итоге пришлось шить исключительно по ее эскизу (точнее говоря, рисовала я, но исключительно под ее бдительным контролем). Получилось очень громоздкое платье-тортик с пышными юбками золотого цвета. Юбки были обвешаны медными цепочками, а лиф украшала медная же пластина, отлитая по форме ее груди. (Такие украшения сильно повысили цену платья, не столько из-за дороговизны меди, сколько из-за того, что делать их поришлось под заказ). Рукава-фонарики, больше похожие на взорвавшиеся пирожные с кремом были дополнительно придавлены пустыми погонами. И, хоть эта задумка была на мой вкус «чересчур», я успокоила себя тем, что в работе портного такие случаи наверняка не редкость.
С моей подругой Мелисандрой работать было одно удовольствие. Она попросила наряд, который, буде такая нужда, можно было бы надеть и в обычный день, не выказав больше никаких пожеланий. Для нее я выбрала мягкую серую ткань с вышитыми на ней большими и маленькими красными маками. Платье прямого кроя без рукавов с воротником стоечкой и объемным капюшоном опускалось немного ниже колен. Для того чтобы сделать платье праздничным я выбрала серебряный пояс с инкрустацией полудрагоценных камней всех оттенков от синего до красного. Стоило заменить пояс на более простой и наряд сразу превращался в повседневный.
Я работала, не покладая рук, радуясь тому, что начала получать опыт работы в стенах пансиона, который должен был пригодиться за их пределами. Каждое утро начиналось с того, что, позавтракав (или лишь умывшись), я начинала сверяться с выкройками и проверять проделанную работу. Каждый вечер заканчивался тем, что я, пытаясь держать уставшие веки, моделировала и сшивала детали платьев. Время пролетело так незаметно, что я едва успела уделить время собственному наряду.
Для своего костюма я выбрала шелк разных оттенков желтого цвета. Ткань темнее пошла на расширяющиеся от бедра к низу брюки, а ткань светлее - на блузку с запахом и широкими рукавами. Кушак, перехватывавший талию, был изумрудным, в цвет вышивки. Последние стежки я делала уже утром праздничного дня, периодически откусывая от тоста с клубничным вареньем. Закончив работу, я облегченно выдохнула. Оставалось лишь привести себя в порядок, сделать прическу и макияж.
Когда наступил вечер, мы закончили наряжаться и стали крутиться перед зеркалом. Я в кои-то веки казалась себе красивой. Желтый цвет сочетался с пронзительно желтыми глазами, оттенял мою смуглую кожу и был небольшой данью верованиям отца. Достаточно было опустить руки вниз, чтобы ладони терялись в рукавах, скрывая от мира мою шестипалость. Рассыпанные по плечам завивающиеся темные волосы скрывали длинные ушные мочки. Лисса с завитыми и убранными вверх каштановыми волосами сияла рядом. В дополнение к поясу она отыскала серебряные сережки с фиолетовыми камнями.
