Неизвестная глава
- Ты хорошо справилась, - голос шептал ей на ухо, отдавался в голове и будто бы всюду сразу.
Она справилась. Эта мысль приносила невиданное прежде удовлетворение. Никогда за всю ее жизнь она не была так довольна собой. Закаты и рассветы, вкуснейшие плоды, занятия пением или любовью – ничто не радовало ее так, лишь служение в угоду Истинному богу. Он ласково взял ее за руку, его худые кисти с длинными пальцами скрывали черные, в тон плащу перчатки.
- Теперь мы должны уходить.
«Должны уходить». Эта мысль привела ее в замешательство. Столько усилий было потрачено на то, чтобы привести Кодарда к триумфу и власти. Теперь ее возлюбленный возвысился, она должна быть рядом с ним, чтобы направлять и помочь подняться еще выше, превзойти ложных богов в своем могуществе.
Аризна медлила, бессмысленно уставившись на чужую ладонь.
- Я вижу грех в сердце твоем.
Эти слова отдавались набатом в голове. Она ведь так преданно служила и так точно исполняла указания дерилидоса, как же могла она согрешить? Только единственным путем.
- Все что я делала, все грехи мои были во славу твою, - горячо зашептала она, упав на колени.
- Ты грешна, дитя. Но я милостив и хочу избавить тебя от кары грядущей.
Она с надеждой подняла на него свои кроваво-красные глаза.
- Твоя помощь неоценима, дитя. Следуй за мной, чтобы продолжить торжество истинной веры.
Между высокими деревьями пробивался свет, принимавший зеленый оттенок из-за листьев, сквозь которые он проходил. Но в складках глубокого капюшона дерилидоса угадывалась лишь тень, будто поглощавшая свет, нахально пытавшийся раскрыть личность Истинного бога. Что значат чувства одного человека в божественной игре? Достаточно и того, что благосклонность Истинного бога не знала границ, и в отличии от лжебогов он щедро одаривал ее за исполнение Его воли.
Первым даром, что она приняла, была способность очаровать мужчин. Очарованные, они охотно слушали все, что она скажет, а позже думали, что сами дошли до тех идей, что ими овладели. Ей пришлось много потрудиться, чтобы исполнить указания дерилидоса. Но она справилась и нашла подход к множеству мужчин, которые в дальнейшем стали основными сторонниками Кодарда и своим примером убедили остальных.
Она поднялась и крепко стиснула чужую ладонь, в мгновение ока переместившись в другой мир. Она оказалась на вершине гигантской башни и смогла разглядеть простор, стелящийся у ее ног. Небо было затянуто мглой, за которой угадывались красные всполохи. Везде, куда простирался взгляд, вздымались волны черного камня. Аризна предположила, что некогда вокруг плескалось море, а монолит черного камня, указующий в небеса, словно одинокий перст, некогда был маяком. Но произошло что-то ужасное, и смерть, черной тучей окутала все вокруг, заставив даже волны стать камнем.
Даже воздух здесь был мертвым, лишенным ароматов цветов и соленого запаха прибрежных вод. Это знание поселило в ее душе беспокойство. Однако жрица знала, что знания Истинного бога простираются куда шире, чем ее собственные. И, если они прибыли сюда, то именно это по какой-то причине необходимо, а задавать вопросы лишь пустая трата времени, которая никогда не поможет ей постигнуть всю суть Его замыслов.
Человек в плаще, никогда не снимавший капюшона, безмолвно стоял позади, и, казалось, читал ее мысли.
- Необходимо еще кое-что, дитя.
Аризна обернулась, в ее сердце с новой силой загорелась готовность исполнить все, что было необходимо. Человек в черном плаще, полы которого трепетали на ветру и хлопали его по ногам, обутые в черные сапоги, говорил, по своему обыкновению звуча везде.
- Ты отправишься в людские земли, чтобы нести свет Истины им.
Жрица преклонила колени.
- Все что угодно, мой господин.
- Встань, дитя, чтобы принять новый дар, - голос как всегда легким шепотом касался уха, звучал в голове и одновременно раскатывался вокруг, эхом отскакивая от черного камня. Но на этот раз Аризна хотела слышать в нем нежность и услышала ее.
Она встала, склонив голову.
- Ты больше не будешь отмечена принадлежностью к проводникам. Я освобождаю тебя, - с этими словами он коснулся ее щеки.
Сперва жрица не чувствовала ничего, только прикосновение мягкой ткани к коже, которую через мгновение будто стали сдирать сотни невидимых ножей. По щекам покатились слезы, наружу рвался крик, но она лишь крепче сжала зубы, принимая свою новую суть. Когда резкая боль утихла и сменилась своей слабой пульсирующей сестрой, она осмелилась открыть глаза и увидеть внешние перемены.
От изумрудной глубины ее кожи не осталось и следа, теперь ноги, руки, каждый пальчик, все, что она могла охватить взглядом, стало молочно-белым.
- Ступай, дитя.
В глаза ударил слепящий свет. Силы оставили Аризну, и она упала на теплую влажную землю.
Глава четвертая
Когда конь привез меня к воротам резиденции, навстречу вышла маленькая старушка, одетая, как и весь персонал, в черное с желтым. Несмотря на свой почтенный возраст, кастелянша держалась прямо. Спешившись, я, согласно правилам хорошего тона, представилась:
- Здравствуйте. Я Арьянэт Желто…, - но она оборвала меня на полуслове.
- Я знаю кто ты, маленькая беглянка, - строго произнесла она, глядя на меня с укором, - попадись ты мне при других обстоятельствах, я бы высекла тебя розгами.
Бросив мне в лицо эти нелестные слова, она вошла внутрь. Я, не видя альтернативы, поспешно вытащила волчью шкуру и последовала за ней. Путь наш пролегал по подсобным помещениям. Мимо прачечной, заполненной паром, мимо кухни, из которой пахло специями и жареным мясом, отчего мой желудок невоспитанно заурчал. Мимо посудомоек, бодро трущих и скребущих посуду, мимо помещений с инвентарем, в которых царил идеальный порядок. Из последнего мы вышли во внутренний двор, в котором голубыми лепестками цвели ледяные вишни, распространяя вокруг приятную прохладу. Любуясь деревьями, я заметила башню только тогда, когда мы к ней подошли.
Вблизи она казалась очень высокой. Красный камень, из которого она была сложена, местами потрескался, но выглядел надежно. Войдя внутрь через окованную железом дверь, мы стали подниматься по винтовой лестнице. Преодолев пять этажей, старуха остановилась у одной из множества непримечательных синий дверей с небольшим номерком «7» по центру. Я не была суеверным человеком, но все же испытывала к «несчастливым» числам некоторую неприязнь. Неприятное ощущение усилилось, когда кастелянша вдруг улыбнулась и произнесла:
- Вот твоя комната.
- Мне нужно принять ванну с дороги и сменить одежду, где я могу это сделать?
Старуха молча отперла дверь ключом из большой связки. Он, к слову, сильно выделялся на фоне своих отполированных частым использованием собратьев. Это знание радости мне не прибавило. Справившись с замком, кастелянша что-то проворчала себе под нос и ушла. При мысли о том, чтобы догнать и расспросить поподробнее, я почувствовала себя неловко. «Наверное, она сказала, что все необходимое я найду внутри», - успокоив себя этими словами, я шагнула внутрь.
Комната оказалась небольшой и неожиданно уютной. В ней помещались шкаф, кровать и даже кресло, спрятавшееся рядом со шторой. Рядом с мягким креслом в стене располагался маленький светильник, который, тем не менее, горел очень ярко. Среди обшитых деревянными панелями стен я не сразу заметила еще одну дверь, которая, на мою радость, вела в уборную. Внутри обнаружились простая, но изящная ванна и унитаз. Из кранов текла горячая и холодная вода, а на полочке я нашла мыло и несколько полотенец. «Что ж, это определенно лучше, чем ничего».
Отогревшись после блуждания по лесу с мокрыми ногами и помывшись, я посмотрела на сваленный в углу дорожный костюм. Он был сильно испачкан после частых контактов с влажной лесной почвой, и я поставила себе мысленную галочку «отдать его в стирку».
Обмотавшись самым большим полотенцем, я вернулась в комнату и обратила свой взор на шкаф. За его дверцами скрывалась тайна. «Есть ли внутри одежда? Может там черно желтая форма с передником и шапочкой? Что ж, выглядит она неплохо, лишь бы с персоналом меня потом не путали». Я потомилась еще немного, представляя, что обнаружу внутри, и распахнула дверцы. На вешалках висели четыре одинаковых серых платья, которые при ближайшем рассмотрении еще и оказались безразмерными. Когда я натянула это через голову, то обнаружила, что поместиться туда могла бы еще одна я. Это платье, как и три других больше походило на изощренную форму наказания за попытку побега. Вредная старуха, наверное, злобно хихикала, когда распорядилась поместить этот ужас в мою комнату.
