Кериан полагала, что мудрый воин сам кузнец своей удачи. Если Са'ида не пойдет добровольно, Кериан притащит ее всеми правдами или неправдами. Как только святая госпожа окажется в Инас-Вакенти, как только увидит их страдания, она поймет, как сильно они нуждаются, и простит ее поспешные действия. Львица достала меч, когда Са'ида повернулась к входу. Ей потребуется тщательно выбрать момент.

Кериан досчитала до трех, и Са'ида рывком открыла дверь. Храм был окружен стеной яркого голубого пламени. Во внутреннем дворе за этим защитным барьером затаилась банда кхурцев в масках, вооруженных дубинами и кинжалами. Когда появились женщины, кхурцы подняли крик.

«Не волнуйся», — сказала Са'ида. — «Мы можем пройти сквозь барьер, а они — нет».

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Кериан схватила ее за запястье и бросилась сквозь мерцающую голубую стену. Прежде, чем Са'ида успела перевести дух, они оказались уже на другой стороне.

Один из торганцев атаковал дубиной. Кериан высоко парировала, сделала мах под его поднятой рукой и пронзила ему грудь. Второй человек шагнул вперед, целясь кинжалом ей в живот. Мгновение спустя, его отделенная рука, все еще сжимавшая нож, уже лежала на земле. Потрясенные быстрой гибелью своих товарищей, кхурцы отступили, но последовали за женщинами, когда Кериан направилась к своему грифону.

Са'ида прошипела: «Ты знаешь, что не можешь заставить меня! Отпусти меня!»

«Мне жаль. В долине ты все поймешь».

Запястье жрицы, казалось, превратилось в дым. Вот его сжимала рука Львицы, а в следующий миг она уже высвободилась. Прежде, чем жрица успела убежать, сзади к ней подбежал торганец с занесенным кинжалом. Кериан сделала выпад, оттолкнув женщину с пути кинжала. Ее меч поразил кхурца в горло, но необходимость оттолкнуть Са'иду сбила ее прицел. Вместо того, чтобы нанести смертельный удар, она процарапала кровавую борозду поперек его шеи. В свою очередь, он направил острие своего оружия ей в плечо.

Ее рефлексы спасли ей жизнь, но кинжал пронзил правое плечо Кериан. Кериан нанесла косой удар по своему противнику, и голова кхурца слетела с плеч.

Во внутреннем дворе толпились более двух дюжин торганцев. Судя по факелам за стеной, еще больше их собрались на улице. Должно быть, их шпионы призвали всех верных сынов Торгана в городе.

Са'ида потрясенно сидела на земле. С пореза у нее на лбу струилась кровь. Кериан рывком подняла ее на ноги.

«Идем со мной, если хочешь жить!»

Женщина была слишком ошеломлена, чтобы ответить. Кериан пронзительно свистнула, и ей ответил громкий и еще более пронзительный крик. Следуя на этот звук, Львица заметила Орлиного Глаза в дальнем конце внутреннего двора. У его лап истерзанные и истекавшие кровью лежали четверо идиотов торганцев, пытавшихся схватить его. Поймав взгляд Кериан, он встал на задние лапы и снова наполнил воздух криком. Он галопом направился к ней, неуклюжий на земле, но слишком грозный, чтобы быть остановленным.

Он подогнул передние лапы, чтобы позволить Кериан поднять на борт Са'иду.

Жрица выдавила слабое «нет, нет».

К ним стекались торганцы. Грифон, или не грифон, они знали, каким будет наказание, если они позволят бежать своей добыче. Перед носом у Кериан пронеслась стрела. Она намотала на кулак поводья, когда через ворота в стене вошла группа людей. Они не были кхурцами. На них были западные одежды. Один был высоким и седобородым. У других были арбалеты. Неракцы!

Внезапно лучники отвернулись, и Са'ида крикнула: «Глаза!»

Предупреждение опоздало. Внутренний двор заполнился ужасной вспышкой, и в Орлиного Глаза врезалась невидимая сила, сбивая на бок и сбрасывая на мостовую его седоков. Толпа кричащих торганцев поднялась, точно черная волна, и поглотила их. Ошеломленная, ослепленная вспышкой, Кериан почувствовала, как у нее выхватили меч. Ей на голову натянули грубый джутовый мешок, а руки стянули тугие узлы. На мешок посыпались удары, и бой был окончен.

Гитантас неподвижно лежал, прижавшись щекой к холодному полу туннеля. Его разбудил приглушенный стук, и он подумал, был ли тот реальным или еще одной галлюцинацией. Бродя по туннелям, он обнаружил в себе склонность ко всяческим фантазиям. Он слышал приближающиеся шаги, стук камней, шепот, даже лязг металла по металлу. Все оказалось ненастоящим.

Некоторое время он поддерживал непрерывное горение светового шара. Каждый раз, когда тот гас, Гитантас ударял по нему, чтобы вновь зажечь свет, но, в результате, каждый раз свечение становилось все слабее и слабее. Неизбежно, он, в конце концов, слишком сильно ударил по шару, и внешняя оболочка треснула. Какой бы неуловимый дух не содержался в нем, он вытек, струйка едва светящегося фиолетового дыма упорхнула по туннелю. Когда он скрылся, вновь сомкнулась тьма.

К тому времени Гитантасу было все равно. Шатание по бесконечной темноте высасывало его рассудок и его решительность. Когда-то ему хотелось есть и пить. Эти естественные потребности притупились. Он больше не удивлялся своей странной неспособности видеть в этой темноте. Само время потеряло смысл. Гитантас понятия не имел, как долго находился здесь. Возможно, выхода, который он искал, и не было. Возможно, он умер, и еще не понял этого. Не так ли возникли привидения из долины? Не был ли он просто еще одним из этих духов, обреченных вечно бродить в этой темноте?

Еще один стук вызвал вибрацию камня под щекой, и отогнал прочь его отчаяние. Это не было галлюцинацией! Это было на самом деле!

Он торопливо двинулся по проходу, ища источник этого звука. Друг или враг, не имело значения. Гитантас больше не мог оставаться один в этом ужасном месте.

До его ушей донесся голос. Тот говорил на его языке! Он крикнул: «Эй! Эй, вы меня слышите?»

После долгого мгновения разрывающей сердце тишины, один из голосов ответил: «Кто это сказал? Где ты?»

Он назвал свое имя и должность. Последовал еще один промежуток тишины; затем другой голос произнес: «Это Беседующий. Как ты докажешь, что ты — Гитантас Амбродель?»

Мысль о том, что его суверен может также быть потерян в этих туннелях, не умалила чувство облегчения Гитантаса. Он так был рад не остаться одному, что едва не расплакался. Он назвал своих отца и мать, обрисовал свою службу в Квалинести и Кхуре и упомянул, каким образом оказался перенесенным в туннели огоньками Инас-Вакенти, и как был разбужен голосом Львицы.

«Где вы, Великий Беседующий?» — спросил он.

«Далеко». — Ответ пришел после долгой паузы.

Гитантас не поверил. Беседующий должен был быть рядом, так как они могли разговаривать. — «Сир, я иду к вам!» — крикнул он.

Он побежал. Каждые две дюжины шагов он снова звал Беседующего, заверяя Гилтаса, что он идет. Споткнувшись об усеивавший пол туннеля мусор, Гитантас поднялся и, не замедляя шага, ринулся дальше. Беседующий звал его, но он бежал, сломя голову, пока не упал в третий раз, и не услышал, как Беседующий сказал: «Осторожно! Я на поверхности, не под землей, и, боюсь, могу быть в нескольких милях от тебя».

Это казалось нелепым. Гитантас слышал, что горцы переговаривались через широкие долины с помощью эхо, но, несомненно, здесь было другое. Он не слышал эхо, лишь была странная задержка перед ответами Беседующего. Тем не менее, он принял во внимание слова Беседующего, и замедлил шаг, пытаясь осмотреться по сторонам и более внимательно выбирать путь.

«Где вы, сир?»

«На широкой каменной платформе в центре долины», — некоторые слова потерялись, — «Где ты?»

Опечаленный Гитантас пояснил, что не знал точно, где находился, но полагал, что в одном из туннелей под долиной.

Ведя беседу, они установили, что сейчас каждый мог слышать другого лучше, чем когда они только начинали. Похоже, Гитантас сокращал расстояние между ними. Молодой воин начал про себя считать шаги. Он насчитал пять тысяч, когда Гилтас снова заговорил, и его голос звучал намного ближе. На самом деле, Гитантас слышал, как стучали зубы его суверена.