Покрывавшая поверхность Лестницы брусчатка была неровной, потрепанной за столетия непогодой до грубой шагреневой структуры. Геб Фаваронаса был порван на груди в дюжине мест. За ним тянулся кровавый след. Кончики пальцев были окровавлены, несколько ногтей оторваны. Когда накопилось изрядно травм, он замер, положив голову на холодный камень.

Голос Фитеруса словно гром отдавался эхом.

Шевелись, бесполезное создание, подстегнул он себя, и дрожащие руки вытянулись, чтобы преодолеть очередной метр камня.

Эльфийский лагерь, лишь недавно освобожденный от угрозы призраков и блуждающих огоньков, вновь охватила паника, когда утреннее небо заполнило бурлящее черное облако. Большинство эльфов сразу же побежали, ища укрытия во внешнем кольце монолитов. Когда облако разрослось до размеров каменной платформы под ним, на лагерь обрушился ветер. Воздух стремился к облаку, валя палатки и поглощая по дороге мелкие предметы. Чашки, кувшины с водой и инструменты, кувыркаясь, неслись к далекой платформе.

Это зрелище привело в замешательство Гилтаса и его советников. Стоя с ними снаружи палатки Беседующего, Са'ида была встревожена данным представлением. Она сказала, что никто в долине, кроме Фитеруса, не обладал магическими способностями, чтобы пробудить подобные силы.

Гилтас обменялся с Хамарамисом обеспокоенными взглядами. Должно быть, охотничий отряд Кериан потерпел неудачу в попытке положить конец деятельности колдуна. Тем не менее, Гилтас отказывался терять надежду. Львица могла еще одержать победу.

Перекрикивая ветер, старый генерал спросил Са'иду, не может ли она остановить происходящее. Ее ответ был недвусмысленным. Круживший над платформой черный вихрь был вне ее способностей. На самом деле, столь грубое высвобождение магической энергии заметно причиняло ей страдания. Походный стул, кувыркаясь, пронесся мимо, едва не задев ее. Гилтас втянул ее глубже под защиту большой палатки, кивнув своим советникам последовать за ними.

«Вы можете замедлить его или каким-либо образом вмешаться?» — спросил он. Даже с грудой палатки за спиной, хоть как-то ослаблявшей ветер, Гилтасу приходилось до предела повышать хриплый голос, чтобы быть услышанным сквозь завывавшую бурю.

На пепельном лице Са'иды читалось мало уверенности, но она сказала, что попробует. Она удалилась от группы на несколько шагов. Доставая из-под платья Глаз Элир-Саны, она сжала его руками и склонила голову. Когда она развела руки, амулет повис в соединявшей ее руки полоске голубоватого света. Ее губы шевелились в беззвучном заклинании, лоб прорезали морщины сосредоточенности. Полоска света стала толще и ярче, и Са'ида швырнула ее в небо. Подхваченная ветром, та полетела по наполненному обломками воздуху, уменьшаясь с расстоянием. Когда она достигла облака, вспыхнул свет, и ветер ослаб, но лишь на мгновение. Буря возобновилась с прежней силой.

Са'ида присоединилась к группе. Она выглядела еще более больной, чем прежде. — «Это чудовищное колдовство, Великий Беседующий! Я не знаю, что пытается высвободить Фитерус, но вы должны увести свой народ. Держитесь как можно дальше от этого…» — Ее голос слабел. Наконец, он полностью умолк, и Са'ида слабо махнула рукой в сторону огромного облака.

Пока воины поддерживали потерявшую сознание жрицу, Гилтас отдал приказ: «Генерал! Всем бежать. Неважно, куда, как можно дальше прочь от каменного диска. Скажите им бросить все, и бежать. Бегите, генерал!»

Хамарамис взял у помощника поводья своего коня и предложил животное Беседующему. Гилтас покачал головой. — «Я остаюсь».

Генерал разразился протестами. Он категорически отказывался покидать Гилтаса. Когда страх за своего суверена довел его до угроз унести Беседующего против его воли, гневное выражение лица Гилтаса разом погасило вспышку.

«Сир», — крикнул он, — «пожалуйста, простите меня! Мне никогда не следовало так говорить, но вы не можете ожидать, что я…»

«Могу и жду, генерал. Возьмите леди Са'иду и идите. Я не буду повторять».

Как только Хамарамис забрался в седло, жрицу усадили перед ним. Одной рукой держа ее, а другой поводья нервничавшего коня, он уставился на своего короля. На его худом морщинистом лице боролись страх и беспокойство.

«Это всего лишь ветер», — сказал Гилтас, выдавив улыбку.

С неослабевающей мукой, Хамарамис отвернул голову коня и поскакал прочь.

Паланкин всегда был неподалеку от Гилтаса. Он уселся в плетеное кресло и приказал носильщикам бежать. Они не шелохнулись. Не споря и не жалуясь, они, опустив головы, просто сидели на земле возле паланкина. Каждый крепко зажал в руке мантию Беседующего.

Не только эльфы в лагере боролись с ветром. Отряду Кериан также пришлось иметь с ним дело. Воздух стремился вниз с горы Ракарис в долину, неуклонный, как водопад. Львица знала, что такой постоянный ветер должен был быть неестественным, и была уверена, что это работа Фитеруса. Когда над центром Инас-Вакенти появилось темное облако, она со своими товарищами по крайней мере знала траекторию ветра, если не его причину.

Двое более молодых эльфов шли впереди, а Кериан с Таранасом держались в нескольких метрах позади. Склон горы, по которому они поднимались, все еще омывался утренним солнцем, но центр долины был в столь густой тени, словно наступили сумерки. Столб пыли и обломков, словно подхваченных торнадо, медленно поднимался от земли к центру облака. Это зрелище вызвало у застывшего на месте молодого Гитантаса крик боли. Остальные продолжали движение, и когда Кериан поравнялась с ним, она грубо велела ему поступить так же.

«Командир, там наш народ!» — запротестовал он.

«Я знаю».

«Там Беседующий!»

Она больно схватила его за руку и толкнула вперед. — «Я знаю!» — рявкнула она, даже не оборачиваясь на лагерь. — «Единственный способ, как мы можем им помочь, это продолжать идти!»

Они прибавили шаг, чтобы нагнать остальных. Таранас был ближе всего; Робин в нескольких метрах впереди него. Когда Львица с Гитантасом поравнялись с Таранасом, коричневая молния метнулась из треплющихся ветром кустов справа от них и ударила Робина прямо в грудь. Охотник за головами резко опрокинулся на землю. Яростный ветер скрывал любые предательские звуки. Нападение полностью застало их всех врасплох. Гитантас закричал. Все трое достали мечи и побежали Робину на помощь.

Он катался, схватив пушистого зверя за шею. Он ухитрился удерживать его от своего горла и каким-то образом прекратить кувырки, оказавшись сверху. Высвободив левую руку, он придавил предплечьем нижнюю челюсть твари. Тот корчился, стараясь сбросить Робина. Тот придавил зверю коленом ребра.

Покрывая расстояние бегом, Таранас узнал напавшего на Робина. — «Это тот зверь, которого изгнала жрица!» — воскликнул он.

«Шоббат?» — Кериан была в ярости. Она хотела убить эту тварь, когда та появилась в их лагере. Вышвырнув чудовище, Са'ида лишь отсрочила неизбежное, и вдобавок подвергла риску жизнь Робина.

«Убейте его!» — крикнула она.

Несмотря на ветер, Шоббат без проблем расслышал приказ Львицы. Он прыгнул на Робина, чтобы охотник за головами не привел лэддэд к Фитерусу. Если лэддэд схватят колдуна, Шоббат мог никогда не освободиться от своего ада из меха и клыков. Крик Львицы заставил его бороться еще упорнее, и у него было важное преимущество перед своим врагом. Вся ловкость и сила его звериного облика соединялись с умом человеческого мозга. Он открыл рот, выпустив тунику охотника за головами, сложил переднюю лапу с длинными пальцами в кулак, и сильно ударил эльфа в лицо.

Как говорят кендеры, Робин увидел три солнца. Когда его голова от удара дернулась назад, он высвободил руку, чтобы защититься от новых ударов. Челюсти Шоббата раскрылись, готовые сомкнуться на незащищенной руке.

Его зубы нашли лишь воздух. Подбежал Таранас, и его меч рубанул по короткому пушистому хвосту Шоббата. Шоббат завизжал от боли. Кериан налетела, ткнув острием своего оружия ему в грудь. Ее клинок наткнулся на мех и скользнул в сторону, но оставил длинный глубокий порез. Пока они отвлекали Шоббата, Гитантас оттащил в сторону Робина. Кериан слышала, как молодой капитан яростно спрашивал Робина, куда тот ранен, но их с Таранасом внимание было сосредоточено на припавшем к земле звере. Из груди Шоббата капала кровь.