«Вытащите его!» — крикнул Таранас. — «Торопитесь!»

Затвердевший песок был точно стекло — очень твердый, но чрезвычайно хрупкий. Когда эльфы принялись рубить его лопатами, их резали летящие осколки, но они не останавливались. Прямо у них над головами кружила стая летучих мышей, создавая ужасный шум. Вскоре эльфы очистили от затвердевшего песка торс кагонестийца. Его грудь расширилась глубоким дрожащим вдохом. Летучие мыши тотчас рассеялись. Они в считанные секунды скрылись из вида.

Воины переключили свое внимание на стекло, удерживавшее его ноги. Освободив их, двое схватили его за руки, поднимая. Оживившее почву заклинание было нарушено. Сине-зеленая земля спокойно лежала у них под ногами. На всякий случай, они отнесли незнакомца на несколько метров в сторону. Таранас плеснул воды на его пепельное лицо.

Кагонестиец резко очнулся. Вырвавшись из поддерживавших его рук, он откатился в сторону и мигом очутился на ногах. Раса эльфов была ловкой и проворной, но быстрое восстановление и необычайные рефлексы этого кагонестийца поразили всех без исключения.

Он не потянулся к оружию, лишь водрузил на нос затемненные очки. Разглядывая их сквозь желтые линзы, он сказал: «Вы не призраки!»

Таранас скрестил руки. — «Нет, друг мой, а ты почти уже был».

Ее сны были наполнены небом.

В ее ушах пел сильный бриз, играя на ее обнаженных руках и ногах. Это было одновременно и приятно, и весьма зябко. Она шла по узкой мощеной дороге из мрамора, окруженная со всех сторон открытым голубым небом. Ни один из концов пути не был виден; мрамор просто сливался с небом впереди и позади. По бокам поднимались каменные монументы, каждый из которых смутно напоминал эльфа. Она развлекалась, давая имена бесформенным блокам: Эльхана, хрупко стройная, сильная, как сталь; Самар, стоящий столь непоколебимо по стойке «смирно», что его спина могла сломаться от напряжения; Портиос, худой и костлявый, слегка отвернувшийся в сторону от дороги. Легкая фигура с широко раскинутыми руками могла быть только Гилтасом. А что насчет гномьей фигуры рядом с ним? Пока она изучала его, круглый блок шевельнулся, голова в форме яйца повернулась. У нее было ее лицо.

Кериан вздрогнула и проснулась. Ее по-прежнему окружало небо, но это уже был не сон. Холодный ветер обдувал ее лицо. Она сидела, склонившись к шее Орлиного Глаза. Под ее безвольно повисшими руками проносились пустоши Кхура, их бледно-коричневый цвет в свете звезд обрел серый оттенок. После заката она подтянула ремешки седла и позволила себе вздремнуть. Орлиный Глаз фыркал и мотал головой, чувствуя, что его всадница, наконец, проснулась.

Вокруг нее громоздились облака, бело-голубые в свете звезд. Облака не часто навещали Кхур, и она тотчас заволновалась, не сбился ли Орлиный Глаз с курса. Сверившись со звездами и горизонтом прямо по курсу и позади, она убедилась в этом. Без ее бдительной руки на поводьях, сильный встречный ветер толкал Орлиного Глаза слегка на восток, в сторону Кхурского залива, бухте в виде рога на западе Кхурманского моря. Облака объяснялись близостью к морю.

Кхури-Хан раскинулся вблизи от западного побережья залива. Она сняла поводья с луки седла и повернула Орлиного Глаза на юго-запад. Крылья грифона поднимались и опадали в плавном ритме. Повреждение глаза лишь ненадолго замедлило его. Он быстро приспособился, хотя продолжал беречь раненую сторону. Они должны были добраться до Кхури-Хана задолго до полуночи. Кериан была довольна. У нее не было времени на дипломатию или сражение. Она собиралась влететь в укутанный ночью город, отыскать Са'иду и снова как можно быстрее унестись прочь.

Приближалось побережье, под левым крылом Орлиного Глаза запенились белым линии обрывов. Кериан следовала береговой черте, пока не возникла раскинувшаяся рукотворная гора, бывшая Кхури-Ханом. Гилтас восхищался чужеземной красотой этого города: построенными из природного камня приземистыми башнями и окружавшей его стеной, усиленными облицовкой из плит, глазурованных в кремовые тона или сочные изначальные оттенки. У него была тяга к экзотике, хоть он и вел аскетичный образ жизни. Со своей стороны, Кериан находила этот город безвкусным и грубым. Изящный храм Элир-Саны был единственным строением, которое она находила абсолютно привлекательным.

Ее взгляд привлек темный шрам, уродовавший землю к западу от города — все, что осталось от Кхуриноста, палаточного города, целых пять лет бывшего эльфийским домом. Сгоревший и полностью разоренный, рукотворный город теперь являлся лишь полем пепла, четко выделявшимся на фоне бледного песка пустыни.

Она направила Орлиного Глаза вниз, в самый нижний слой облаков. Как можно дольше оставаясь под их прикрытием, она будет скрыта от наблюдателей с земли и от часовых на городской стене. Когда грифон с всадником появились из облаков, они были уже глубоко внутри городских укреплений.

Кхури ил Нор, «Дворец Заходящего Солнца», нахмурившись глядел на город с вершины своего искусственного холма. Рынки, известные как сууки, имевшие терракотовые мостовые, розовыми заплатками выделялись на фоне темного моря крыш. В этот час все было пустынно. Храм Элир-Саны светился, точно жемчужина на фоне угольного разреза. Его купол, десяти метров в диаметре, выполненный из цельного куска бледно-голубого мрамора, вне всяких сомнений, был чудом. Никто не знал, как далекие предки кхурцев ухитрились отполировать мрамор до толщины ногтя, а затем поднять и установить на место нежный купол. Дальше по церемониальной улице располагались остальные храмы кхурских богов. Остроконечные башни святилища свирепого пустынного божества Торгана напоминали поднятые копья. Священное пламя колыхалось на верхушках башен нескольких храмов, но ни на одной из них не было видно людей.

Повинуясь ее приказу, Орлиный Глаз распростер свои широкие крылья и бесшумно заскользил, словно спускавшийся к своей добыче филин. Окружавшую храм Элир-Саны низкую стену украшали медные колокольчики. Задние лапы грифона пронеслись в сантиметрах от них, и он приземлился внутри ограждения храма. Кериан спешилась, ее голова слегка кружилась от внезапного прекращения движения после такого длинного полета. Она согнула колени и выпрямила спину, счастливая снова оказаться на твердой земле. Кериан подвела Орлиного Глаза к небольшому водоему во внутреннем дворе и дала ему напиться. Когда он закончил, она покормила его запасами еды из одной из седельных сумок. Он поймал потрошеного кролика, что она кинула ему, и одним глотком жадно проглотил его. Она бросила ему еще одного, последнего. Это было изрядно мяса для голодавших в Инас-Вакенти эльфов, чтобы пожертвовать им, но ее миссия не должна была провалиться из-за того, что Орлиный Глаз будет голоден. Свои собственные спазмы она игнорировала.

Привязав грифона к столбу у водоема, Кериан направилась к входу в храм. Едва сделав шаг, она услышала шорох и заметила движение на одном зданий за стеной. Что-то промелькнуло и скрылось в темноте. Она долго смотрела в то место. Что это было — неверный муж, бродячая кошка или шпион? Не имея возможности разглядеть что-то еще, Кериан поспешила продолжить путь.

На двери храма не было молоточка. Вместо него, на дверном косяке висел элегантный медный колокольчик. Кериан позвонила в него один раз. Звук был приятным, но тихим. Едва она собралась позвонить еще раз, как дверь распахнулась внутрь. В проеме стояла молодая служительница, держа в руке толстую свечу.

«Кто звонит в такой неурочный час?» — проворчала она.

«У меня срочное дело к вашей святой госпоже. Пожалуйста, позволь мне войти».

«Святая госпожа в этот час никого не принимает…»

Кериан положила руку на грудь служительницы и решительно, но мягко, толкнула ее вглубь дверного проема.

«У меня нет времени на манеры. На кону жизни тысяч». — Не говоря уже о жизни ее храброго, но непутевого мужа. — «В противном случае я бы не вламывалась. Подними свою госпожу, или я сделаю это сама».