Понятно, относительно досуга Рыкова Троцкий сказал, чтобы усилить впечатление от критики взглядов своего оппонента. Но в целом приведенное высказывание примечательно. То было суровое, тягчайшее время, когда Ленин, говоря о пролетарской демократии, не раз добавлял, что «диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие».

Нынешнее общественное внимание к истории сменившей «военный коммунизм» новой экономической политики (нэп) вызвало дискуссию среди обществоведов о том, как формировалась эта политика, которая, конечно, не сложилась разом весной 1921 года; её выработка шла не коротким и не простым путем. В этой связи отметим, что Рыков наряду с Каменевым и членом Президиума ВСНХ Лариным, а также некоторыми руководителями наркомпрода ещё во второй половине 1918 года выступал против установления продовольственной диктатуры, этого своеобразного краеугольного камня политики «военного коммунизма». Менее чем через полтора года проходивший под руководством Рыкова III Всероссийский съезд Советов народного хозяйства принял предложение Ларина упразднить продразверстку и установить натуральный налог. Это «забегание вперёд» стоило Ларину санкции ЦК, лишившей его места члена Президиума ВСНХ. Не обошлось, очевидно, без неприятностей и для Рыкова.

Как уже говорилось, на том же съезде были приняты меры по некоторому ослаблению жёсткой централизации управления народным хозяйством и предоставлена определённая самостоятельность местным совнархозам. Это произошло в начале 1920 года, а в конце его, когда победа в вооружённой борьбе с интервентами и белогвардейцами уже вполне определилась, Алексей Иванович, выступая на VIII Всероссийском съезде Советов с докладом о положении промышленности и мерах её восстановления, внёс предложение принять резолюцию о децентрализации управления предприятиями.

Пойдя в свое время на создание системы главкизма, председатель ВСНХ видел её серьезные изъяны. Он быстро обнаружил почти неизбежно связанные с ней злоупотребления на почве «гипертрофии, — как подчеркивал он, — централизованных форм управления». Эти злоупотребления приобрели характер «крупного экономического фактора, отрицательное значение которого далеко превышает злоупотребления отдельных лиц», так как он способствует бюрократизации всего управленческого аппарата. «Для меня является совершенно несомненным, — говорил Рыков в середине 20-х годов, — что созданная нами со времени Октябрьской революции система управления хозяйством не вполне соответствует новым задачам». Эта система, отмечал он, возникла «в условиях гражданской войны и растущего разрушения» и в условиях мирного строительства не может быть приемлемой, ибо «покоится на такой централизации, которая исходит из недоверия к каждому нижестоящему звену»[20]. Вызванная войной централизация с переходом к нэпу подвергалась ломке, но оказалась живучей…

Крутой поворот к новой экономической политике, начавшийся после X съезда РКП (б), не застал Алексея Ивановича врасплох. Он убежденно считал, что эта политика «вводится твердо и на долгий срок». Такое его убеждение полностью совпадало с мнением Ленина.

Вскоре, в мае 1921 года, прошел последний под руководством Рыкова IV Всероссийский съезд Советов народного хозяйства. Председателем ВСНХ стал П.А. Богданов.

В жизни Рыкова начиналась новая полоса, наиболее тесно и непосредственно связанная с государственной деятельностью Ленина. Она продолжалась до трагических дней последней декады января 1924 года…

В восьмом часу вечера понедельника, 21 января 1924 года, в кремлёвской квартире Рыкова раздался телефонный звонок. Трубку взяла Нина Семеновна. Разговор не был продолжительным, но её лицо побледнело. Собравшись с силами, она сообщила мужу:

— Алёша, умер Владимир Ильич… Сейчас в Горки выезжают товарищи…

Рыков — он уже не первый день был болен — попытался подняться с постели, начать сборы, но сил не хватило. О длительной поездке в морозной ночи нечего было и думать.

Тем временем от Кремля из-под арки Боровицких ворот вывернули автосани и, постепенно оставив позади лабиринт московских улиц, пошли по засугробленному Каширскому шоссе на Горки. В их быстро выстудившейся кабине с брезентовым верхом прижались друг к другу шестеро — Зиновьев, Каменев, Томский, Сталин, Бухарин и Калинин. Четверо первых — члены, а двое других — кандидаты в члены Политбюро ЦК РКП (б). Впрочем, за долгие месяцы отсутствия Ленина Бухарин фактически стал полноправным участником работы этого высшего партийного органа.

Из членов Политбюро, кроме Рыкова, в кабине автосаней отсутствовал ещё один — Троцкий. Шифрованная телеграмма Сталина, извещавшая о кончине Владимира Ильича, настигла Троцкого на перроне тифлисского (тбилисского) вокзала. Отсюда он продолжал путь в Сухуми для лечения. Впоследствии Троцкий обвинял Сталина, что тот умышленно ввёл его в заблуждение относительно даты похорон, и это стало причиной его невозвращения в Москву. Как бы то ни было, Троцкий скоро поймет свой промах…

В автосанях, пробивавшихся сквозь снежную замять, не было также и двух кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК партии Молотова и Рудзутака, которые провели ту бессонную ночь в кабинетах на Старой площади, занятые делами, хлынувшими с известием о кончине Ильича. В начале следующей ночи, с 22 на 23 января, от перрона Саратовского (ныне Павелецкого) вокзала отправился до ст. Герасимово, близ Горок, спецпоезд; его немногие вагоны заполнили члены ЦК и ЦКК партии, союзного и республиканского Совнаркомов.

Скорее всего, сойдя именно с этого поезда, добрался до Горок и больной Рыков. Ровно половина прожитых им к тому времени лет прошла от дней, когда он впервые встретился с Лениным, приехав к нему в Швейцарию из родного Саратова. И вот Саратовский вокзал, куда прибыл траурный поезд, в котором Алексей Иванович вернулся, подле ленинского гроба, в Москву, стал как бы одним из рубежей прощания с Ильичем. Но прощания ли?

Последующие пять дней и ночей слились в непрерывную ленту людского движения мимо трещавших на морозе костров, заиндевевших часовых и всадников в шишкастых шлемах — туда, к Колонному залу Дома Союзов. 26 января Рыков вместе с другими руководителями страны занял место в президиуме II съезда Советов СССР, который открылся заседанием, посвященным памяти Ленина.

Один за другим на съездовскую трибуну в просцениуме Большого театра выходили Калинин, Крупская, Зиновьев, Сталин, Бухарин, Цеткин, Томский, академик Ольденбург, Нариманов, Смородин, Ворошилов, Каменев. Затем слово было предоставлено Рыкову.

По поручению Президиума ЦИК СССР он внёс «предложения, связанные с жизнью и смертью нашего учителя и вождя». Прежде всего съезд принял оглашённое Рыковым постановление о выпуске и широком массовом распространении Сочинений Ленина, что должно было стать «лучшим памятником» вождю. Институту Ленина поручался выпуск доступных народу избранных ленинских работ, а также «полного собрания Сочинений тов. Ленина в строго научном духе».

Важным практическим мероприятием в условиях, когда страна едва начинала выходить из разрухи и нищеты, стало решение о создании при ЦИК СССР специального фонда имени В.И. Ленина «для организации помощи беспризорным детям, в особенности гражданской войны и голода».

Кроме того, исходя из предложений Президиума ЦИК СССР, съезд постановил: в Москве и столицах союзных республик «соорудить от имени СССР памятники В.И. Ленину», а для его гроба — склеп «у Кремлёвской стены, на Красной площади, среди братских могил борцов Октябрьской революции».

В конце своего выступления Рыков особо подчеркнул, что «мы можем увековечить память Владимира Ильича не тем, что воздвигнем склеп, отольём бюсты и построим памятники». «Наш памятник, — убежденно говорил он — должен заключаться в том, чтобы мы все свои силы посвятили борьбе за освобождение трудящихся… Мы построим памятник Владимиру Ильичу в том случае, если в душе каждого из нас сохранится до гроба та любовь ко всем трудящимся, ко всем угнетенным и та горячая ненависть ко всякой эксплуатации, которой горел Владимир Ильич на протяжении всей своей жизни. Это будет лучшим памятником жизни, борьбе и учению нашего учителя и нашего вождя».