Несколько часов спустя, в начале ночи с 24 на 25 октября, Ленин, рискуя быть схваченным и на месте подвергнуться расправе, внезапно для всех появился в Смольном и непосредственно возглавил руководство восстанием. С этого времени маховик пролетарской революции, приведенный в действие объективным развитием политических событий, борьбой масс, волну которой вели большевики, получил мощный решающий импульс.
«Временное правительство низложено» — такими словами открывалось воззвание Петроградского ВРК «К гражданам России!», написанное Лениным утром 25 октября. В третьем часу пополудни Рыков вместе с рядом других членов ЦК пришел в Актовый зал Смольного. Здесь состоялось экстренное заседание Петроградского Совета, на котором было заслушено сообщение Троцкого о свержении Временного правительства и победе революции, сделанное им от имени ВРК.
Громом аплодисментов, как отметили назавтра газеты, встретили собравшиеся появление Ленина, а точнее, впервые прозвучавшую в этом зале его фамилию — Ленина в лицо знали пока лишь немногие. Свой доклад о задачах власти Советов он начал словами, которые впоследствии вошли в учебники истории: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась». «Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная, третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма».
Тот день навсегда остался в памяти Рыкова. «После Октябрьского переворота прошло уже 10 лет, — говорил он, выступая в октябре 1927 года с докладом на юбилейной сессии ЦИК СССР в Ленинграде. — Даже в памяти ближайших его участников стали сглаживаться отдельные моменты этой борьбы».
Юбилейный доклад Рыков произнес в Таврическом дворце, побывав накануне в Белом (Актовом) зале Смольного, привычно знакомом и вместе с тем как бы отстранённом временем и уже появившейся музейно-строгой торжественностью. Однако и тогда, сквозь десятилетнюю временную дымку, Рыков — «ближайший участник переворота», используя его выражение, — мысленно видел его иным.
25 октября 1917 года, через несколько часов после заседания Петроградского Совета, зал Смольного стал ареной бушующих революционных страстей. Ровно в 10 часов 40 минут вечера здесь открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.
Время его открытия зафиксировано до минут, протоколы же не то что не сохранились, а просто не велись. Приглашенные на съезд думские стенографистки вскоре покинули Актовый зал вслед за оказавшимися немногочисленными меньшевистскими и правоэсеровскими делегатами. Работа съезда была реконструирована позже по отчетам, печатавшимся в «Правде», сверенным с публикациями других газет. Бесценными оказались и записи американского репортера Джона Рида, ставшего первым летописцем октябрьских событий, автором книги «Десять дней, которые потрясли мир», получившей высокую оценку Ленина.
Записи Рида позволяют представить Актовый зал таким, каким видел его Рыков незадолго до полуночи 25 октября. «Освещённые огромными белыми люстрами, на скамьях и стульях, в проходах, на подоконниках, даже на краю возвышения для президиума сидели представители рабочих и солдат всей России. То в тревожной тишине, то в диком шуме ждали они председательского звонка. Помещение не отапливалось, но в нем было жарко от испарений немытых человеческих тел. Неприятный синий табачный дым поднимался вверх и висел в спертом воздухе. Время от времени кто-нибудь из руководящих лиц поднимался на трибуну и просил товарищей перестать курить. Тогда все присутствующие, в том числе и сами курящие, поднимали крик: «Товарищи, не курите!» И курение продолжалось».
Вряд ли Рыков замечал табачный дым, и не только потому, что сам был курильщиком. Вместе с другими членами ЦК — делегатами съезда он напряжённо ждал его открытия. Ленин в зале отсутствовал: в ту ночь он находился в одной из комнат Смольного, занятой ВРК, где держал постоянную связь с Н.И. Подвойским, руководившим взятием Зимнего дворца. Когда в 3 часа ночи радостно-возбуждённый Подвойский приехал в Смольный, чтобы сообщить об аресте членов Временного правительства, он застал Владимира Ильича за подготовкой первых декретов Советской власти.
Тем временем обстановка на съезде определилась: его подавляющее большинство составляли большевистские делегаты, поддержанные левыми эсерами. Председательский колокольчик перешел от меньшевика Ф.И. Дана в руки Л.Б. Каменева. Неподалёку от него занял место за стоявшим на возвышении столом Рыков, здесь же — Зиновьев, Троцкий, Ногин, Коллонтай, Луначарский, другие избранные в президиум съезда представители большевистской партии[8]. «Весь зал встаёт, гремя рукоплесканиями», — записал Дж. Рид. И тут же прокомментировал: «Как высоко взлетели они, эти большевики, — от непризнанной и всеми гонимой секты всего четыре месяца назад и до величайшего положения рулевых великой России, охваченной бурей восстания».
Говоря о «всего четырех месяцах», Дж. Рид отсчитывал от июльского перелома событий. Точнее все же говорить о несколько более длительном времени. «Восемь месяцев между Февралем и Октябрём, — отмечал впоследствии Рыков, — понадобилось для того, чтобы произошло перемещение всех решающих сил на сторону революции». Таков был политический результат напряжённейшей классовой борьбы, которая как бы спрессовалась на переломном отрезке истории — от позднего апрельского вечера, когда в гущу собравшихся перед
Финляндским вокзалом рабочих, солдат и матросов была брошена первая искра ленинского призыва перехода к социалистической революции, до 25 октября — победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Как это ни покажется сегодня странным, Рыков и другие большевики его когорты, выкошенной в конце 30-х годов, не знали, а потому, естественно, и не употребляли это ныне привычное миллионам понятие — Великая Октябрьская социалистическая революция. В их время она называлась Октябрьским переворотом, чаще — Октябрьской революцией, пролетарской революцией. Так она обозначалась и в современных им изданиях календарей 20—30-х годов.
Само собой разумеется, что при этом Октябрьская революция была для них революцией социалистической по своему характеру и целям, первой в истории свершившейся рабоче- крестьянской (пролетарской) революцией, которая, как четко указал Ленин в день свержения буржуазно-помещичьего правительства и установления власти Советов, «должна в своем конечном итоге привести к победе социализма». В сущности, все это — непререкаемость социалистического выбора, сделанного пролетарскими массами в 1917 году, решимость в воплощении его — и выражает широко употребляемое уже около полувека понятие — Великая Октябрьская социалистическая революция, — которое само по себе не вызывает и вряд ли может вызывать какие-либо сомнения.
Однако за привычностью его повседневного употребления то ли забылись, то ли просто не привлекают внимание обстоятельства, при которых оно появилось в конце 30-х годов и с последующего десятилетия стало каноническим. Это было прямо связано с жёстким утверждением сталинского понимания «победы социализма», так сказать, опрокинутым в историю пролетарской революции. Ровно через двадцать лет после публикации приведенного выше отрывка, отделявшего «вдохновителей» от «организаторов» Октября, они по воле все того же автора были объединены в единой формуле «Ленин — Сталин — вожди Великой Октябрьской социалистической революции».
Её распространение почти синхронно с репрессиями против сподвижников Ленина, истреблением старой партийной гвардии. Иначе не могло и быть. Какую реакцию, кроме полного неприятия, могла она вызвать у Рыкова и других ленинцев? Ещё в первые годы после Октября он, как и вся партия, пришел к твердому убеждению, что «Владимир Ильич — организатор Октябрьской победы».
«Нельзя говорить об Октябрьской победе, — говорил Рыков в докладе, посвященном 10-летию революции, — не подчеркивая той огромной роли, которую во всех октябрьских событиях сыграл Владимир Ильич». Без выспренних слов — они были чужды Рыкову — он показал, что именно Ленин «предвидел ход исторических событий и с упорной настойчивостью последовательного революционера-марксиста подготовлял пролетарскую революцию», «не допускал ни малейшего идейного компромисса и не отступал ни перед какими препятствиями».
