— Мировой класс дрессировки! Мартышки и шимпанзе профессора Помониса!

В проходе показался ослик, запряженный в тележку, полную мартышек. Ослика под уздцы вела Гела. Блестящая диадема вплетена в ее ярко-рыжие волосы. Проходя мимо Помониса, она улыбнулась ему. Улыбнулась так, как тогда, несколько лет спустя в горах, на перевале…

…Помонис застонал, голова его на зеленой бархатной подушке заметалась, дыхание стало прерывистым. Усилием воли он отодвинул куда-то в глубины подсознания страшное воспоминание, которое жило там всегда, и заставил себя вспоминать дальше арену цирка и смотреть на эту арену…

…Сверху спустились трапеции и канаты, мартышки с визгом забрались на них. Потом эти трапеции поднялись почти под самый купол, и мартышки стали легко перелетать с одной трапеции на другую, раскачиваться, лазить вверх и вниз по канатам, подчиняясь его команде, а то и вовсе без команды. Но вот оркестр заиграл новую, таинственную мелодию. Свет прожекторов погас, зато на концах трапеций и канатов вспыхнули разноцветные лампочки. Обезьян не было видно, только мелькали в воздухе разноцветные лампочки, расходясь и сталкиваясь, в самых причудливых сочетаниях. Оркестр замолк, забила барабанная дробь, погасли и разноцветные лампочки. Тогда в полной тьме стали видны тонкие полоски люминесцентной золотистой краски, проведенной с боков, спереди и сзади каждой обезьянки. Светящиеся по контурам силуэты мартышек с невероятной скоростью перелетали с одной трапеции на другую, взбирались по канатам, раскачивались. Раздались аплодисменты. Но вот вспыхнул свет, и аплодисменты стали еще громче. В темноте арена преобразилась. В центре ее стояли кровать, тумбочка с будильником, умывальник. В кровати лежал большой шимпанзе. Поодаль стоял Помонис в синем, обшитом белым шнурком комбинезоне. Раздался звонок будильника. Шимпанзе вытащил лапу из-под одеяла, нажал на кнопку будильника. Встал, потянулся, подошел к умывальнику, помахал над краном руками и стал делать зарядку. Упражнения он делал самые невероятные: выжимал стойку на одной передней лапе и делал многое, что походило на чудовищно гротескные движения человека и потому вызывало неудержимый смех. Потом шимпанзе с аппетитом позавтракал, сидя за небольшим столиком и беря из вазы фрукты. Наконец он встал из-за стола и направился в ту часть арены, где стоял Помонис. Не дойдя нескольких шагов до Помониса, он издал пронзительный крик. Из прохода выскочило с десяток мартышек, одетых в одинаковые зеленые куртки и зеленые штаны, не закрывавшие, однако, их длинных хвостов. В руках у каждой было ружье. По неслышной зрителям команде Помониса, под рев шимпанзе, мартышки вскинули ружья и нажали курки. Раздался залп, и Помонис в своем синем комбинезоне упал на опилки арены. На этот раз никто не смеялся, послышались вскрики испуганных женщин. Но вот Помонис вскочил на ноги, мартышки, побросав свои ружья, кинулись к нему за угощением, и весь цирк взорвался аплодисментами. Только несколько зрителей из передних лож не аплодировали и смотрели на арену со злым недоумением. Гела раскланивается. Красные камни ее диадемы напоминают красные капли…

Помонис опять заставляет себя вспомнить другое…

Вот они с Гелой обходят в вагоне клетки с обезьянами, успокаивают их и угощают фруктами и сладостями под перестук колес. Мелькают города, улицы, цирки, арены…

И вот столичный цирк. Очереди за билетами. Толпа у входа. Помонис с трудом протискивается к служебному входу… На арене — сверкающая балерина на лошади. Цирк переполнен. В роскошной ложе министр — племянник диктатора — со своей дамой. Министр облачен в блестящий придворный мундир. Кроме министерского поста, у него есть придворный титул. Как только номер кончился, балерина, провожаемая вполне заслуженными аплодисментами, ускакала на своей белой лошади. На арену, выпущенный Помонисом, выскочил маленький ослик с тележкой, полной мартышек. Летают под куполом мартышки. Один за другим сменяются номера с дрессированными обезьянами. Вот четыре униформиста выносят на плечах железную клетку. А в клетке кричит и размахивает передними лапами шимпанзе в полувоенном костюме с нарукавной повязкой, и на этой повязке на белом фоне вышита черная обезьяна. Гул проносится по цирку, потом раздаются дружные аплодисменты. Зрители не заметили, как встали со своих мест и покинули цирк несколько мужчин, двое из которых были одеты в полувоенные формы, правда совсем другого типа, чем на обезьяне. Помонис это заметил и на вопросительный взгляд Гелы только усмехнулся и кивнул головой. Вот шимпанзе удалось открыть дверцу клетки. Обезьяна прыгнула на арену. Мундир ее был украшен рядом сверкающих и звенящих фантастических орденов. Повинуясь незаметным командам Помониса, обезьяна быстро на четвереньках добежала до ложи, в которой сидел министр, мгновенно прыгнула в ложу, села в кресло и обняла лапой даму министра. Женщина завизжала. Министр вскочил и, осыпая проклятьями обезьяну, стал отталкивать ее лапу. Шимпанзе отвечала сварливым ворчанием. Министр и обезьяна стояли друг перед другом в блестящих мундирах, звенели орденами и кричали истошными голосами, дама визжала, а зрители хохотали как сумасшедшие.

Наконец, повинуясь команде Помониса, обезьяна отпустила свою жертву и прыгнула на арену. Дама, рыдая, опрометью бросилась к выходу, вслед за ней, пытаясь сохранить достоинство, направился и министр, а весь цирк разразился бешеными аплодисментами.

Когда же Помонис, при несмолкающих аплодисментах и криках зрителей, ушел с арены, его уже в проходе остановил жандармский офицер и, не скрывая ярости, объявил:

— Господин Помонис! Ваши обезьяны конфискованы. А вы предстанете перед судом. — Затем, обернувшись к двум жандармам, приказал: — Взять под стражу!

Когда Помониса уводили, он, поймав тревожный взгляд Гелы, улыбнулся ей ободряюще. Последнее, что он увидел, покидая цирк, было ее бледное лицо в ореоле огненно-рыжих волос…

Дверь аудитории открылась, и в комнату без стука вошла, или, вернее, влетела, невысокая девушка с ярко-рыжими волосами, ярко-синими, очень решительными глазами и в ярко-зеленом платье. Помонис взглянул на нее, и ему показалось, что по этим рыжим волосам течет, извиваясь, тоненький красный ручеек. Он даже закрыл глаза. Но тут же открыл их и сильно сжал правой рукой кисть левой. Как ни была занята своими мыслями девушка, она все же заметила, что Помонис на какое-то мгновение изменился в лице и закрыл глаза. Она испуганно спросила:

— Что с вами, господин профессор? Вам плохо?

— Милая девушка, — улыбаясь сказал он, — просто у меня зарябило в глазах от этого варварского пиршества цветов.

— Ах, вот как, — беспечно махнула руками девушка, — так вот, знайте, — я сама читала в парижском журнале мод, что к рыжим волосам очень идет зеленое платье. Вот так! — торжественно закончила она.

Помонис, не очень хорошо представлял, что ему делать — сердиться или смеяться, — слегка нахмурился, потом слегка улыбнулся и галантно сказал:

— Благодарю вас, милая барышня. А теперь не откажите в любезности, скажите мне, чем обязан?

Девушка на секунду запнулась, а потом, набравшись решимости, выпалила:

— Правда, что вы набираете волонтеров для строительства дворца археологии?

— А что? — осторожно ответил Помонис.

— Возьмите меня! — решительно сказала девушка.

— Нет! — так же решительно ответил Помонис.

— Ах вот как! — вспыхнула девушка. — Значит, меня все-таки разыграли! Ну, хорошо! — мстительно добавила она, показывая кулак невидимым врагам.

— Нет, вас не разыграли, я действительно набираю волонтеров, — терпеливо, как ребенку, объяснил Помонис.

— Тогда почему же вы не берете меня? — с сердитым недоумением спросила девушка.

— Потому, — также терпеливо продолжал свои объяснения Помонис, — что я набираю волонтеров для тяжелой работы, а не детей.

Девушка закусила губу, сморщилась, но, взяв себя в руки, сказала одновременно с мольбой и вызовом:

— Возьмите меня, я ценный и энергичный работник!