Услышав мои последние слова, она вздрогнула.

— Затем я слышал, как две женщины разговаривали о каком-то трупе. Мне в высшей степени интересно взглянуть, но только где он находится? Одна из этих женщин умерла у меня на глазах. Дело в том, что умереть должен был я. Но почему? Кому я мешаю? И, наконец, последнее событие, которое, кстати сказать, вы тоже видели. Женщина, которая практически была без сознания и которая находилась в своей постели, спустилась вниз и успокоила навеки этих двух молодцов. Но когда я поднялся, то увидел, что она спокойно спит в своей постели! Разве это не смешно? Клер? Да, самое смешное, я чуть было не забыл, — Грация утонула на моих глазах в жутком водопаде, а спустя некоторое время я нахожу ее в своей постели!

— Вы, конечно, не растерялись и утешили ее.

Я замялся.

— Ну, вы знаете, Клер, как это бывает… Слово за слово… а потом… Но в любом случае…

Во время моего монолога Клер смотрела на меня с любопытством. Грация лежала совершенно неподвижно, настолько неподвижно, что у меня закралось сомнение — не умерла ли она? Я быстро наклонился над ней и приложил руку к груди. Я почувствовал нормальное биение сердца.

— Она чувствует себя лучше нас с вами, — сказала Клер холодно.

Теперь настала моя очередь посмотреть на нее с любопытством.

Чтобы немного разрядить атмосферу, я сказал:

— Вот, видите, Клер, куда я попал. Я думал, что мой друг лишь усталый герой, а он наркоман! Я думал, что он неисправимый бабник, а он оказывается импотентом. Я думал, что лишь поэтому Грация позволила мне утешить себя! Но вся эта история преступлений — это выше моего понимания. И здесь, видимо, нужен целый полицейский полк, чтобы сдвинуться с мертвой точки.

— Слава богу, что вы пришли к такому выводу, Ник! Бросайте все и уезжайте в свой Нью-Йорк, — проговорила она мягко. Затем взяла меня за руку и вывела из комнаты Грации. — А она пусть спит! — добавила она.

— Конечно, — пусть поспит и отдохнет. Ведь мы с вами видели, как она убила двоих. Это можно назвать «в пределах самообороны», а может быть, она хотела спасти человека, которого любит?

— Вас, что ли? — воскликнула с искренним удивлением Клер.

— А почему бы и нет? Что вы видите в этом ненормального, что женщина влюбилась в меня?

— В том, что в вас влюбляется женщина, я не вижу ничего ненормального. Вы симпатичный интеллигент. При других обстоятельствах я, может быть, и влюбилась бы в вас.

— Да, вы все это говорите, чтобы успокоить меня, а сами, небось, думаете, что я чокнулся.

— Ник, — сказала она, заставив меня сесть на диван, — вам нужно отдохнуть. А я тем временем вызову полицию, чтобы убрать эти трупы.

— Я смотрю, они вас совсем не пугают.

— Вы забываете, что я — медсестра, и видела сотни мертвецов.

— Убитых тоже?

— Но ведь это моя работа!

Да, да, твоя работа, — подумал я и взглянул на нее совсем другими глазами. Я сразу вспомнил раскрытый телефонный справочник и в моей голове раздался сигнал тревоги.

Только не торопись, только не торопись! — говорил я себе мысленно. В конце концов, я только человек и могу сделать, поторопившись, неправильные выводы!

Я чувствовал, что развязка близка…

За лейтенантом Мэрфи только что захлопнулась дверь. Перед уходом он сказал:

Друг мой! Я даю вам 48 часов! Если вы за это время не покинете Лос-Анджелес, то я привлеку вас к ответственности с самыми неприятными последствиями!

— Вы что, арестуете меня? — невинно спросил я.

— Конечно! С самым что ни на есть серьезным обвинением. Нарушение общественного порядка, раз! Нарушение правил ведения сыска, два! Неподчинение приказу полиции, три! Между прочим, последний пункт обвинения самый серьезный! А после этого я прикажу арестовать миссис Калливуд: она убила двух человек!

Я понимал, что Мэрфи не шутит.

Клер ушла, заявив, что она непременно должна показаться в больнице. Перед уходом она настойчиво рекомендовла госпитализировать Грацию к ним в больницу, где доктор Кук занялся бы ею всерьез. Я ответил, что ничего не имею против, и она мне обещала прислать за Грацией машину как можно скорее. Честно говоря, я тоже был доволен, что все так обернулось. Там, в больнице, ее будет охранять полиция, там она будет под присмотром Кука и Клер. Здесь я был связан ее присутствием и в случае необходимости не смог бы ей помочь. Последний случай, когда на виллу ворвались Сэм и его друзья, сильно напугал меня. Да что там, сильно — до смерти!

Поудобнее усевшись в кресле и взяв бутылку виски, я решил немного расслабиться. Выпив примерно треть бутылки, я снова взял в руки телефонный справочник. Затем нажал кнопку звонка, чтобы вызвать прислугу, но никто не отозвался. Тогда я нажал на кнопку и держал ее до тех пор, пока в дверях не показалась кухарка. Я с удивлением посмотрел на нее.

— А где Мара?

Та пожала плечами.

— Она куда-то ушла по своим делам. Когда нет кота, то мышки пляшут, — сказала она, намекая на то, что Г рацию забрали в больницу, как рекомендовала Клер, и против чего не возражал лейтенант Мэрфи.

— А давно она ушла? — спросил я, так как мне в голову пришла одна идея.

Амалия задумалась, подняв глаза к потолку и что-то мысленно высчитывая, а затем неуверенно ответила:

— Да так, что-то часов около пяти… шести, а может, и семи.

— Значит, она ушла до того, как Грация уехала в больницу?

— Ну и что? А какая разница?

Очень большая, Амалия!

— Не Амалия, а миссис Драймонд!

— А ну, давай, вали отсюда, миссис, и поживее, — я не удержался и выругался.

Та что-то пробормотала и, хлопнув дверью, вышла.

Я налил еще один стакан и выпил его. Поигрывая стаканом, я задумался. Мне вдруг пришла в голову одна неожиданная мысль. Грация, рассказывая о доме Гервина, очень точно описала его, хотя и обмолвилась, что никогда в жизни не была там. В любом случае это подтверждало слова Мары и Лизы о том, что Грация путалась с косматым Грантом, ныне покойником. Но ведь в этом случае криминального ничего нет: ведь ее муж был импотентом, а Гервин — красавцем в полном смысле слова. Да и Грация, судя по отзывам о ней, могла быть нимфоманкой. Но зачем же она тогда убила его… не колеблясь? Да… Может быть, она все-таки была влюблена в меня, и, видя, что я в смертельной опасности, видя этого патлатого козла, жаждущего моей крови, она выстрелила. Ну, а Красавчик Китаеза был убит лишь потому, что в руках у него был пистолет.

Была еще одна загадка — это раскрытая телефонная книга. Чтобы это могло значить? То, что здесь кроется какая-то загадка, я нисколько не сомневался. Меня также насторожило непонятное и ничем не объяснимое исчезновение Мары. Ведь она тоже тогда, когда мы оставались на вилле одни, и то попросила разрешения уйти, а сейчас…

Быстро наступила ночь. Сейчас бы улечься в постель! Но мне нужно было попасть на Самсет-бульвар в надежде застать там Мару. Или… ее труп?

Приехав на место, я осмотрелся по сторонам, проверил пистолет, а затем вышел из машины и закрыл ее, даже не щелкнув замком, после чего осторожно направился к калитке. Не пройдя половины дорожки, ведущей к дому, я рассмотрел в темноте «форд», на переднем сиденье которого сидела парочка. Их позы не вызывали никаких сомнений: влюбленные! А раз так, значит, слепые и глухие к окружающему миру.

Я осторожно обошел «форд» и смело направился к дому. Это было грубейшей ошибкой с моей стороны: принять парочку в машине за влюбленных.

Смело войдя в дом, я с помощью маленького фонарика принялся обшаривать все места, где можно было спрятать труп. Я так увлекся поисками, что слишком поздно услышал приглушенный хлопок, а вслед за ним и звук разбитого стекла. Значит, выстрелили из пистолета с глушителем. Тот, кто стрелял в меня, прицелился в отражение в зеркале. Его подвела темнота. На второй выстрел я не дал ему шанса и бросился на пол, открыв в ту же секунду стрельбу из своего кольта. В подобных случаях прицеленный огонь никто и никогда не ведет. Попасть можно только случайно.