— Салман Рушди шайтан урмия Ингленд хамадан рандан.

Как и было уговорено, мы после этого известия оскалили зубы, стали потрясать автоматами, выкрикивать названия населенных пунктов Ирана и зло сверкать глазами на заложников.

— Эй, братцы, нельзя ли узнать, что случилось? — испуганно поинтересовался актер Калячинцев.

— Гнилой гроб тебе будет братцем, г-гяур! — так злобно ответил Ардалион Иванович, что бедный актер позеленел.

— Резайе абадан, резайе, — обратился я к Ардалиону, делая успокаивающие движения.

Птичка же вдруг прицелилась в Калячинцева из автомата и сказала:

— Ты, подлый шакал, ущипнул меня один раз в коридоре. Тебя первого расстреляем завтра утром.

— Резайе, Закийя! — сказал я ей и обратился к заложникам: — Плохие новости для вас, гяуры. В Англии не могут отыскать эту мразь, Салмана Рушди. Он куда-то исчез. Вполне возможно, что в наши ряды проник шпион и предупредил шакала о нашей акции. Возможно, это просто совпадение. Молите Бога, чтобы английской полиции была не совсем безразлична ваша судьба и чтобы она постаралась отыскать писаку.

Заложники заметно приуныли.

— Ксюшка, замолчи! — урезонивал Ксению Непогодину Геннадий Козодулов.

— Ну что замолчи! Ну что замолчи! Мужики вы или не мужики?!

— А я говорю: замолчи, не будь дурой.

— Сам дурак! Актеришка несчастный!

— От актрисульки слышу!

— Ну-ка там, прекратить ссору! — рявкнул Ардалион Иванович. — А не то как полосну сейчас из автомата.

К седьмому часу с момента начала игры в терроризм все уже порядком надоело. Особенно утомительно было конвоирование заложников до туалета и обратно.

В полночь мы выполнили еще один пункт программы — устроили перестрелку на корме. Игорь и Лариса от души постреляли там холостыми патронами, стрельба хорошо слышалась в столовой, заложники шевелились, вскрикивали, стонали — короче, испытывали бездну положительных эмоций. Вернувшись, Мухин и Птичка доложили нам по-тарабарски о том, что произошло, а когда я повел в туалет режиссера Корнюшонка, то сообщил ему, что двое из команды теплохода пытались применить силу и их пришлось прикончить.

Ночью мы по очереди уходили спать. Сначала Игорь и Лариса. Потом Игорь вернулся, и пошел на пару часиков отдохнуть я. С первыми лучами зари я возвратился в столовую и отпустил Ардалиона Ивановича. Заложники спали плохо. Весть о двух расстрелянных на корме матросах не давала им покоя. Пора было прекращать издевательскую игру, длившуюся уже полсуток. Оставался последний пункт программы. Как только вдалеке, в рассветных сумерках показались очертания Астраханского кремля, Ардалион Иванович вошел в столовую с мрачным видом и сказал:

— Правительство Великобритании отказалось выдать Ирану писателя Салмана Рушди. Кто из вас согласен добровольно стать первой жертвой. Обещаю расстрелять не больно. Ну?

Я ожидал, что добровольцев среди них не найдется, но, к счастью, ошибся. Режиссер Корнюшонок решительно встал со своего стула, застегнул верхнюю пуговицу рубашки и произнес:

— Я больше всех виноват в том, что это произошло. Мне первому и умирать. Прощайте, друзья.

Дальше он произнес короткую прощальную речь, где вспомнил все свои фильмы, попросил у всех прощения, обнялся с каждым и, сопровождаемый слезами актрис и некоторых актеров, пошел под дулом автомата Ардалиона Ивановича. Сцена была потрясающая. На Ардалионе Ивановиче вновь был надет полный костюм турка, Корнюшонок держался стойко, хотя губы у него и тряслись. Минуты не прошло с тех пор, как они вышли, а в столовую ворвался всклокоченный капитан. Лицо его расплывалось в улыбке:

— Друзья мои! Радостное известие! В Англии задержан Салман Рушди, его срочно переправляют в Иран. Мы спасены!

— Ура! Ура!! Ура!!! — закричали заложники.

— Немедленно догоните! Он расстреляет его! — завопил актер Козодулов. Я побежал догонять Тетку и Корнюшонка. Они стояли на корме, Ардалион Иванович весело хохотал, феска свалилась с его головы и катилась по палубе — Корнюшонок интенсивно тряс нашего главнокомандующего, схватив его за грудки. Потом он выхватил у иранского террориста автомат и послал в небо холостую очередь.

— Вы с ума сошли! — крикнул я. — Заложники подумают, что вас расстреляли.

— Ах, заложники? — вне себя от счастья воскликнул Корнюшонок. — Отныне они снова артисты!

Мы побежали в столовую, откуда слышался галдеж, вызванный тем, что заложники услыхали выстрелы. Увидев живого и невредимого режиссера, они бросились ему в объятия. Величественная фигура в турецком костюме, появившись в дверях столовой, ждала, покуда все стихнет. Затем Ардалион Иванович объявил:

— Дорогие товарищи дамы и дорогие товарищи господа! Мешхед тебриз буль-буль! — как говорится по-нашему, по-ирански. То есть, по-русски, финита ля комедия. Сейчас будет подано шампанское, после чего все вы свободны, можете идти спать. Наша миссия окончена. По прибытии в Астрахань мы сдаемся вашим властям. Спасибо за сочувствие оказанное вами четырем самоотверженным террористам.

Заведующая запасами трюма Мария Сергеевна и один из «расстрелянных» нами в полночь матросов принесли ящик шампанского. В эту же минуту из-за их спины появился сценарист Морфоломеев, вид у него был опухший, но веселый и недоумевающий:

— А что, собственно, происходит? — спросил он. — Вы что, уже закончили съемки? Стрельбабах какой-то с утра пораньше затеяли.

Оказалось, что покуда группа террористов хозяйничала на корабле, а заложники чуть не умирали от страха, он спокойненько спал в своей каюте, а все уже настолько привыкли к его отсутствию, что и на сей раз не заметили, что его нет. Все весело бросились тискать запойного сценариста, который отчаянно тянулся к шампанскому, и ему дела не было до людей.

Теплоход «Николай Таралинский» причаливал к астраханской пристани. На верхней палубе происходило ликование по поводу счастливого избавления заложников. Когда окончательно разъяснилось, что все это был розыгрыш, террористов, конечно же, хотели побить, но вняли их доводам, что обращение с заложниками было в высшей степени гуманным, и помиловали. Решено было отправиться гулять по Астраханскому кремлю, потом позавтракать, а потом уж до обеда отсыпаться. Разбудили и Птичку. Она высказала недовольство, что проспала финальную стадию игры, и прежде всего, разумеется, досталось Игорю, который вмиг перестал быть похожим на иранского террориста, хлопал глазами и жалобно оправдывался:

— Пойми же, ты так сладко спала, что мне не хотелось нарушать твой сон.

Когда мы всей толпой отправились гулять по Астраханскому кремлю, Аида Язычкова шла со мной под руку, крепко прижимаясь и шепча:

— Как ты был прекрасен с автоматом наперевес! Как я тебя ненавидела и как страстно желала в этот момент, ты просто не представляешь. Давай отстанем от всех и вернемся на теплоход.

Мне не хотелось быть свидетелем того, как между Мухиным и его любовницей разгорается новая ссора, и я внял уговорам Аиды. После обеда на теплоходе начались таинственные исчезновения людей. Первым пропал сценарист Морфоломеев. Его отъезд объяснили тем, что, собрав, наконец, всю свою силу воли, он решил бежать в Москву и там выходить из запоя. Затем, когда приступили к съемкам самых острых сцен фильма, обнаружилось исчезновение помощника оператора Сергея Вовси. Это уже было непонятно. Видимо, он настолько был обижен действиями террористов, что не смог больше оставаться с нами на борту одного судна. Правда, Ардалион Иванович щедро заплатил ему за подаренную волнам книгу Салмана Рушди и пылко извинился, но душевное потрясение, испытанное беднягой, оказалось, вероятно, сильнее.

Встряска хорошо подействовала на актеров. Корнюшонок ходил счастливый, потирал руки и заявлял, что изобрел замечательный способ тренировки актерского состава перед решающими съемками.

За ужином обнаружилась новая пропажа — исчезли Ардалион Иванович, Птичка и Игорь. Правда, Мухина я нашел в его каюте. Он был вдрызг пьян, с трудом узнал меня, а узнав, разрыдался. Бессвязные фразы вылетали из его рта сквозь рыдания: