- Мальчишку в университет отдавать. А он кто? Крестьянин?

    Кузнец только кланялся барину в пояс, трясясь от страха, что тот сейчас засмеется да скажет, что это он пошутил так, весело. Понять, за что ему через старшего, помешанного сынка, такой прибыток, кузнец не мог, да и не пытался. Мало что у барина в голове? Уложить бы в своей башке, что он, жена, трое его сыновей и дочка - теперь вольные да богатые.

    Через три дня Федор и его новый ведьмак, будущий прадед Кузьмы, отправлялись в Санкт-Петербург.

    Федор встряхнулся и прогнал видение памяти.

    - При необходимости, процедуру окрашивания препарата можно повторить до восьми раз. Прошу вопросы.

    Студенты зашуршали, находя нужные вопросы и задавая их по мере своих сил. Федор ушел, вполне довольный сегодняшней лекцией.

    Большая комната в полуподвале дома Кравченко испокон веков была определена под алхимическую лабораторию. Она была обставлена старой мебелью вперемежку с дорогим лабораторным оборудованием. В одном стоял углу небольшой, но очень изящно сделанный перегонный куб над алхимической печью, облицованной зелено-синей плиткой.

    На одной из стен висели полки из темного дерева. На одной из полок стояли тигли, на другой - лежали пилки, костяные заготовки, деревянные болванки и прочие мелочи для резьбы по кости. На третьей полке плотно стояли банки с какими-то травами, подписанными висящими ярлычками. В большом шкафу, у другой стены, стояли старые книги, нужные здесь больше, чем в библиотеке.

    В комнате стояло два стола. Один стоял под окном, что располагалось у самого свода потолка. На нем всегда, сколько помнили и Федор и Кузьма, высилась гора книг, ровным слоем были навалены миски, плошки, реторты, кристаллы, жеоды, доски с энтомологическими коллекциями и гербариями.

     Второй стол всегда стоял в центре комнаты. Он был чисто выскоблен, на нем  аккуратными рядами стояли в несколько рядов колбы с добытыми ингредиентами, разложены химические реагенты, расставлена лабораторная посуда и инструменты. В центре стола располагалась жаровня на высоких ножках, справа - одноплечные весы с очень тонкой шкалой. Три реторты на высоких ножках стояли с другого края стола. Там же стояли фарфоровые ступка с пестиком, водная баня и обратный холодильник. Справа лежал написанный от руки листок бумаги.

    Федор зашел в комнату, и, окинув одобрительным взглядом стол у окна, спросил:

    - Ты когда-нибудь стол убираешь?

    - А там порядок, - пожал плечами Кузя, - Все на своих местах. Если я сейчас разберу на столе, то ничего не найду еще полгода.

    Федор понимающе кивнул:

    - Как у меня. Ну, приступим?

    - Приступим. Бери ступку, растирай шалфей.

    - Сколько? - уточнил Федор.

    - Сколько рука возьмет. Нужно не меньше четырех каратов перетертого в пыль порошка.

    - Весь или траву? - еще раз уточнил Федор.

    - Весь.

    Федор подошел к полке с банками, взял одну из них, подошел к столу, достав несколько травинок и тщательно их разломав, бросил в ступку. Затем он закрыл банку и отнес ее назад на полку. Вернувшись, начал растирать траву в порошок.

    Кузя в этот момент разжег огонь в печи под перегонным кубом, зажег огонь под жаровней, налил из большой бутыли прозрачную жидкость в две большие чаши, и поставил их на стол.

    - Будем делать сразу оба, - сказал Кузя.

    - Да мне-то, хоть три.., - пожал плечами Федор, - Я очень посредственный фармацевт.

    - Ха, а я вообще не фармацевт. Я - палеонтолог, ты помнишь?

    Федор, сосредоточено растирая траву в ступке, укорил своего молодого друга:

     - Кузя, ты зря к словам придираешься... Ты в своей жизни сколько зелий сотворил? А я только в мединституте препараты составлял.

    - А... дома?

    - А придворные алхимики на что? Вот уж чему меня не учили, так это алхимии. К счастью... Ладно, в пыль, это как?

    - Никогда не убирался? Пыль не видел?

    - Остряк. Может, это аллегория какая.

    - Я этих аллегорий от тебя столько натерпелся! Каждое второе слово - аллегория. Так, теперь слушай, тут инструкция, когда будем делать, нужно молчать, аки пни. Ни звука. Я себе рот всегда завязываю.

    - А мне так кляп надо вставить. Я обязательно что-нибудь скажу.

    - Прочти еще раз, полную расшифровку на человеческий язык...

    - А за каким хреном я шалфей в пыль перетираю? - возмутился Федор, - Там же про него ни слова?

    - А пыль с безоарового камня чем собирать будем?

    - Пылью шалфея?

    - Именно. Это был первый рецепт. Теперь второй.

    - Тот, что черт-те с чем?

    - Именно, - согласился Кузьма, - Читай.

    Федор кивнул, пробегая глазами документ. Кузьма вполголоса бубнил рецепт по своему экземпляру.

    - Как только отвар станет черного цвета влить в настой семнадцать капель, - тут Кузя запнулся, - крови сироты потерявшего мать и не знавшего отца, и добавить сок из нашинкованных листьев вербены, - некоторое время Кузьма тоже читал молча, - Если зелье станет прозрачным, то все получилось как надо.

    - Если нет, пропали ингредиенты? - оптимистически спросил Федор.

    - Именно. Поэтому я и разделил на пятьдесят частей каждый ингредиент. Хоть раз да получится.

    - Хм... Мудрый  ты...

    - Предусмотрительный, - поправил друга Кузьма. Так. Теперь начинаем работу. Руки бережем, как только тебе что-то не нравится, окунаешь их в эту воду. Она поможет. Вот повязка -  завязать рот.

    Кузьма показал на две ленты, лежащие на краю стола.

    - Вообще-то должно получиться, - подбодрил друга Кузьма. Сознание того, что он хоть что-то делает лучше, чем Федор, наполнило его какой-то собственной значимостью, - Здесь нет сложной палегинезии...

    - Ты слова-то поцензурнее выбирай? Я вообще терминов не помню. Это же когда было... Последний раз меня пытались чему-то научить лет пятьсот назад...

    Кузя хихикнул:

    - И?

    - Пожар потушили, - ответил Федор, помолчав добавил, - Через три дня.