- Федь, а ты... когда-нибудь... терял... любимых?

    Федор молча кивнул, и перед Кузьмой стремительно возникла матовая поверхность, как ночью на Банковском мосту. Кузьма увидел бетонную камеру с дверью из стальных прутьев. Из коридора раздавались женские крики и стоны. Иногда, очень редко, по коридору раздавался утробный протяжный рев, от которого кровь стыла в жилах. На табурете, привинченном к полу, сидел Федор. Его рубашка была окровавлена, пуговиц на ней не было, один рукав разорван. Он держал голову обеими руками, словно боясь, что она вот-вот отвалится и упадет. От каждого крика или рева Федор весь передергивался и сильнее сжимал голову руками.

    Неожиданно в коридоре раздался топот ног. Около его камеры случилась краткая возня и в нее вступили три высших чина СС. Это были  штурмбаннфюрер СС Вольфрам Зиверс, гауптштурмфюрер Август Хирст и сам рейхсфюрер СС Гиммлер.

    Все присутствующие говорили по-немецки, но Кузьма прекрасно знал этот язык и ему не составило никакого труда проследить за нитью разговора. Директор института Ананербе, Зиверс сказал, обращаясь к Федору:

    - Старейший, мы пришли последний раз просить Вас об этой услуге.

    Федор отнял руки от головы и отвернулся от пришедших.

    - Мне, право, даже жаль, в который раз отказывать Вам, - глухо ответил он после недолгого молчания.

    Хирст, раздул ноздри и сказал:

    - Неужели Вы не понимаете, что это очень важно для науки!

    Федор повернулся и посмотрел на «врача», на совести которого были тысячи загубленных жизней:

    - Так же важно, как формалинить головы евреев? - меланхолически спросил Федор.

    Хирст вспылил:

    - Да что Вы себе позволяете?! - но осекся под холодным взглядом рейхсфюрера.

    Федор осторожно встал с табуретки и, с некоторым трудом, выпрямился. Никто из вошедших не понял, каких усилий это ему стоило.

    - Я ничего не стану делать, - сказал Федор уже другим, совершенно твердым тоном, - Не стану помогать Вам. Вам нужно бессмертие? Вы уже достигли его. Вы обрели бессмертную славу. Убийц и извращенцев, каких не видели даже Вавилон, Содом и Гоморра.

    Гиммлер поморщился, затем коротко сказал:

    - Тогда мы убьем ее.

    Федор вздохнул и кивнул:

    - Иногда смерть - это благо.

    Трое эсэсовцев вышли из камеры. Федор остался один. Маленькая процессия проследовала по коридору и вышла в глухую дверь в его конце. В конце коридора остался  солдат-часовой.

    Федор провел рукой по волосам. В его ладони появилось красно-оранжевое перо. Он начал вращать его в пальцах, пока перо не превратилось в размытый силуэт.

    Федор коротко рявкнул на весь коридор:

    - Рядовой!

    Солдат вскинул голову, и, посмотрев в сторону Федора, увидел вращающееся перо. Больше он уже ничего не замечал.

    Федор позвал снова:

    - Рядовой, ко мне!

    Солдат, как сомнамбула, подошел к ячейке в которой был Федор. Федор стоял, устало привалившись к стене. Но в этот момент что-то изменилось и Кузьма увидел Федора глазами зачарованного солдата.

    Перед ним в камере стоял подтянутый офицер в черной генеральской форме, с железным крестом на шее.

    Федор спросил, а вернее, скомандовал:

    - Имя?

    - Уве Штольц, группенфюрер! - ответил солдат, отдавая честь.

    Федор кивнул:

    - Рядовой Штольц! Рейх в опасности! Ты видел тех троих? Они составили заговор против фюрера!

    Рядовой Штольц оторопело посмотрел на дверь, за которую вышел самый влиятельный человек Рейха, сглотнул и спросил:

    - Рейхсфюрер?!

    Федор мрачно кивнул:

    - Да. Он и эти двое - его подручные! Они хитростью заперли меня здесь и ушли. Рядовой, открой дверь!

    Кузьма снова увидел картину такой, какой она была в реальности - изможденный, оборванный, еле держащийся на ногах пленник бесконечно вращал оранжевое перо, а немец неотрывно на него смотрел:

    - Но, группенфюрер! У меня нет ключей!

    Федор вздохнул собираясь с силами для еще одной тирады:

    - Пойди и принеси их. Помни, все, кто пытаются тебе помешать - враги Рейха и заслуживают смерти!

    Рядовой Штольц козырнул:

    - Да, группенфюрер!

    Чеканя шаг, он ушел. Федор прекратил вращать пером, и со стоном осел на пол камеры.

    Рядовой Штольц вышел из двери и пошел по коридору. Он подошел к сидящему у конторки с ключами сержанту и тот вскочил при виде часового, оставившего свой пост.

    - Рядовой! Немедленно на пост!

    Штольц, не говоря ни слова и не дрогнув лицом, ударил того в грудь ножом. Затем он переступил через лежащее тело, взял ключ от камеры Федора и пошел назад, туда где Федор ждал освобождения. Твердыми шагами он прошел по коридору, но, не дойдя до камеры Федора несколько метров, он уронил ключ на пол и упал навзничь. В спине у него торчал метательный нож. На пороге коридора последний раз дернулся, умирая, сержант.

    Федор несколько мгновений смотрел на ключ лежавший от него в двух шагах, затем лег на пол и постарался достать его рукой. Его пальцы скребли по полу в нескольких сантиметрах от ключа. Наконец рука Федора утомленно замерла. Немного отдохнув, Федор взял перо и вновь попытался дотянуться до ключа. Через несколько попыток, ему это удалось. Осторожно, по миллиметру, он подтащил ключ к себе и поднялся на ноги. Открыть замок, имея ключ, пусть и отпиравший дверь только снаружи, было делом минутным. И вот Федор осторожно шел по пустым, если не считать часовых, коридорам. Перо снова вращалось в его руке и часовые видели подтянутого генерала, а не изможденного узника. Только оно вращалось все медленнее и медленнее и Федору приходилось все дольше отдыхать, прежде чем продолжить свой путь.

    Наконец, он подошел к двери, окованной серебром. На мягком металле были выбиты руны. Федор толкнул дверь и вошел. В просторной камере, на цепях  висела изувеченная молодая женщина. Федор подошел к вороту, что был вделан в стену и осторожно начал вращать его, опуская пленницу на пол. Затем он подошел к ней, и осторожно начал освобождать ее от оков. Она застонала и прижала к своему лицу, руку мужчины.

    Федор сел на пол и обнял женщину, положил ее голову себе на плечо: