- Может железным накрыть?

    - Железный она в два приема одолеет. Забыл, что она со свинцовым сотворила?

    Федор усмехнулся и кивнул. Удержание одолень-травы на одном месте было немалым искусством.

    Папоротник набил бутоны и, явно, собирался в этом году цвести. Петров крест светился в полутьме оранжереи, как аметист. Плакун-трава, тихо всхлипывавшая в своем уголке, при виде людей разразилась бурными рыданиями.

    Федор, не обращая внимания на все эти чудеса, прошел в дальний угол подвала. В нем было сделано несколько ниш, отгороженных крепкими стальными решетками. В одной из них сидел мальчишка, сжавшись в комок и закрыв голову руками. Вокруг него, участливо поглаживая его по плечам и голове, стояли молодые мандрагоры, периодически переговариваясь пронзительными голосками.

    При виде Федора мандрагоры быстренько разбежались по своим горшкам и закопались для надежности. Беляев шикнул на зазевавшихся так, что те бросились закапываться в один горшок все месте. Подойдя к нише, он выдернул застрявшую между прутьями особо толстую мандрагорку, что уже начала истерически повизгивать, метко бросил ее в пустующий горшок, открыл замок и вошел в загончик:

    - Пришел в себя?

    - Да.., - юноша поднял голову, заглянул Федору в глаза, но увидел в них только холодную насмешку, - Пожалуйста, заберите меня отсюда!

    - Тебя кто-то обидел здесь? - участливо спросил Федор.

    - Нет... Просто они очень...

    - Кто? Здесь, кроме тебя никого не было, - доброжелательно сказал врач.

    - Эти кусты... Они хотели меня съесть!

    - Эти кусты? Они же растения, растут в горшках, - Федор улыбнулся.

    - Они вылезают из горшков. Они все время орали, я чуть с ума не сошел...

    - Такое бывает... при таких наркотиках, какие ты употребляешь.

    - И еще... Еще этот кот... Что сидит на дубу! Он все время рассказывал какие-то сказки, про крыс, про мумии, про каких-то ужасных богов...

    - Успокойся, здесь нет никакого дуба. И кота никакого нет!

    За спиной Федора неслышно возник дуб, окованный золотой цепью и погрозил юноше ветвями. Кот, спящий на цепи, обмотанной вокруг ствола дуба, зевнул, открыв черно-розовую пасть, обнажив здоровенные клыки.

    - Ненавижу Пушкина! - застонал мальчишка, - Помогите мне, - он просительно заглянул в глаза врачу, - Пожалуйста! Они приходят! Кот хотел меня съесть! Он пролезает сквозь прутья...

    - Сейчас я отвезу тебя к отцу. Он очень волнуется за тебя. Он поможет тебе вылечиться.

    Федор сделал паузу, давая мальчишке насладиться ощущением покоя и обещанием безопасности, а затем, как ни в чем не бывало, продолжил:

    - Но если ты еще раз притронешься к игле, эти маленькие кустики вместе с котом придут и сожрут тебя живьем... Ты меня понял?

    - Да, да! Я больше никогда не стану колоть эту дрянь!

    - Вот и отлично, - Федор протянул руку и, взяв за плечо, поднял съежившегося подростка с пола, - Поехали!

    Приехав в Петербург и возвратив юную неприятность в лоно семьи, Федор смог вернуться к более серьезной проблеме - Леониду.

     Леонид лежал в одиночестве в частной палате и, задумчиво смотрел в потолок, когда к нему вошел Федор.

    - И что? - безжизненным тоном спросил Леонид, вместо приветствия, - привез ты меня сюда...

    - Не хочешь лечиться - выпущу, - ответил Федор.

    - А смысл? Лечиться? Для чего?

    - Жизнь не закончилась, Леня.

    - Закончилась.

    - Для тебя еще не закончилась. Для Марины... Ты думаешь, ей приятно было бы знать, как ты тратишь свою жизнь?

    Леня, как змея, развернувшая свои кольца и метнувшаяся на врага, вскочил с кровати и бросился на Федора. Врач легко отразил атаку бывшего спецназовца и ловко швырнул его на кровать.

    - Не дорос ты еще, драться со мной, - без малейших признаков превосходства, а просто констатируя факт, сообщил Федор.

    - Это точно, - согласился Леонид, - В морду тебе дать не выйдет.

    Федор отстраненно согласился:

    - Не выйдет.

    - Ты понимаешь, что я люблю ее?

    - Понимаю, - кивнул Федор.

    - Что ты понимаешь! Вот ты... Ты ведь колдун?

    - Можно сказать и так, - ответил Федор, не желая вдаваться в тонкости.

    - Можешь сделать так, что бы я ее разлюбил? Что бы каждую секунду ее не вспоминал?

    - Хитрое дело.., - задумался Федор, затем принял решение, - Я могу лишить тебя способности любить вообще. Любить всем сердцем. Привязываться.

    - Вообще никого не смогу полюбить?

    - Вообще. А в замен, могу дать тебе какую-нибудь другую способность. Талант актера. Или сногсшибательную привлекательность для женщин. Или сразу обе этих способности.

    - Врешь, - протяжно, как как-то по-детски, сказал Леонид, - Не бывает такого.

    - Бывает еще и не такое.

    Леонид поерзал, встал на ноги и подошел к окну, на Федора он не смотрел.

    - Хм... А зачем мне привлекать женщин, если я их любить не смогу?

    - Ты их душой любить не сможешь. А так... пожалуйста. Увлекаться, увлекать за собой...

    - Нет, это я понял... А смысл?

    - Закрыть пустоту в душе.

    - О! Это ты прав... Только она уже есть... Пустота...

    - Та пустота - другая. Так что - решай.

    - Прямо сейчас?

    - Да, - кивнул Федор, - прямо сейчас.

    - Знаешь, что... Наверное, ты прав. Любовь - это такая мука... Давай, забирай!

    - Дай мне руку.

    Леонид протянул Федору руку, тот крепко взялся за нее и, используя прикосновение, как проводник, мощным мнемоническим толчком лишил мужчину сознания. Остальное было делом довольно обычным - Федор закрыл участки подсознания Леонида, отвечающие за глубокие эмоциональные привязанности, оставив только его родителей и самых близких друзей. Актерский талант разбудить было довольно просто - Леонид и так был талантливым художником, немного простимулировать этот участок мозга не представляло никаких трудностей. Ну, а насчет привлекательности к женскому полу - здесь и стимулировать ничего не требовалось, великолепная мужская красота Леонида вовсе никуда не делась, а шрамы лишь добавили ему загадочной притягательности.