— Правильно, он лечит женские болезни. У вас была женская болезнь? Нет. Вы знали, что Венцель вам помочь не сможет? Да. Почему же вы пошли к нему?

Ванечка пожал плечами.

— Хорошо. Теперь скажите, осматривал, ли вас врач Венцель?

— Да.

— Что он вам сказал?

— Что надо лечиться.

— Он вам выписал какие-то лекарства?

— Не-а.

— Почему?

— Не успел, — выпалил Ванечка и осекся.

— Почему не успел? — вцепилась Наташа.

— Ну, Юм его… Мы его…

— Вы или Юм?

— Вы — тоже?

— Ну… Да то есть.

— Значит, вы чувствовали себя хорошо?

— Нет… То есть ну как сказать?

— А вы знаете, что у вас за болезнь?

— Не-а…

Наташа взяла со стола справки и отнесла к столу судей:

— Это заключение тюремной больницы. Подсудимому Стукалину необходимо стационарное лечение. Болезнь серьезно запущена.

— Какая еще болезнь? — презрительно скривился Юм.

Ванечка с надеждой посмотрел на Юма.

— Это врачебная тайна, — сказала Наташа. — Но я думаю, вы знали, Ченов, что Стукалин болен.

Ванечка теперь обернулся к Наташе:

— Ну и что?

— А то, что Венцель осматривал Стукалина, он даже поставил ему диагноз. Он даже сказал, что больного нужно срочно госпитализировать… — Этого Наташа не знала, в деле этого не было. Но она видела, что попала в «десятку».

— Ничего он не говорил, — махнул рукой Юм.

— Нет, он говорил! — вдруг выкрикнул Ванечка. — Он сказал, что язва. А ты…

Юм сузил глаза, и Ванечка осекся.

— А вы, Ченов, не дали Венцелю помочь вашему другу. Вы убили его, — сказала Наташа раздельно. А чтобы Юм не успел ничего сказать, тут же переключилась на Склифосовского: — Скажите, подсудимый, за что вас избили тридцатого августа?

— Когда?

— После разбойного нападения на дом Венцеля.

— А я… Они пошли, а я споткнулся и упал…

— Очнулся — гипс, — вставил Юм.

Компания улыбнулась.

— Продолжайте, Склифосовский.

— Они все были в доме, а я не пошел…

— Вы испугались?

— Нет… Я просто не знал…

— Что вы не знали? Вы не знали, зачем вся компания пошла к врачу?

— Да.

— Тогда почему вы испугались?

Склифосовский опустил голову.

— Отвечайте. Вы догадывались о предстоящем ограблении? Вы этого испугались?

— Да… — еле слышно произнес Склиф.

— С-сука, — прошипел Юм.

— А дальше?

— А потом я ждал, когда они выйдут. В доме громко кричали, и я стал смотреть, чтобы никто не пришел с улицы…

— А что, криков никто не услышал?

— Ну, началась музыка…

Наташа уловила этот момент, потому что как раз смотрела на Юма. Он быстро глянул в сторону Евгении. У той тоже передернулась губа.

— Музыка? — уточнила Наташа. — По радио?

— По радио! — обрадованно уцепился Склифосовский. Ведь он чуть-чуть не выдал Женю.

— Погодите, в доме Венцеля не было радиоприемника и даже телевизора. Зато у него было пианино. Играли на пианино?

— А я понимаю? — зажался Склифосовский.

«Что такое? — мелькало в голове Наташи. — Кто играл? Никто из этих шестерых наверняка даже не знает, с какой стороны подойти к пианино. Полока?!»

— Хорошо, а что было дальше?

— А потом они вышли.

— Кто?

— Ну, все…

— Вы помните, в каком порядке?

Склифосовский пожал плечами:

— Помню. Первый — Ванечка… Стукалин. Потом Панков, — кивнул он на Мента, — потом вот он, — показал Склиф на Грузина, — Костенко. Потом Юм, потом Целков, а потом Женя.

— Значит, Стукалин шел первым, а Полока замыкала? — перехватила последние слова Наташа.

— Да.

— Как, разве она не была ранена? Ее никто не поддерживал?

Склиф попался в эту нехитрую ловушку.

— Сама. Никто ее не держал…

Женя вызверилась на Наташу.

— Я прошу суд занести в протокол слова подсудимого Склифосовского. Из его показаний вытекает, что место преступления в доме Венцеля подсудимая Полока покидала без принуждения. Это отменяет версию о том, что она была заложницей.

Наташа говорила это машинально. А мысли в бешеном темпе крутились в голове: «Она сама?! Она играла, чтобы не было слышно криков?! Вот эта утонченная девушка?! Учительница музыки?!»

— Я протестую! — вскочил адвокат Жени. — Ее могли заставить под угрозой оружия.

— Какого оружия? — спросила Наташа быстро.

— Пистолета!

— В это время у подсудимых не было огнестрельного оружия. Это — во-первых. Во-вторых, она должна была бы в таком случае идти в начале, хотя бы в середине, но уж никак не последней…

И тут Наташа наткнулась на взгляд черных щелок Юма.

Это был удивленный взгляд…

Матвей был индифферентен. Наташа решила, что скармливает псу котлеты совершенно напрасно. Он, правда, теперь не скалил на нее зубы, равнодушно смотрел, когда Наташа проходила мимо, но когда она попыталась его погладить, снова угрожающе оскалился.

Процесс начал ломаться. Наташе все чаще удавалось перехватить инициативу в свои руки.

— Скажите, Панков, а сколько денег вы взяли в доме фермера?

Мент тяжело поднялся, наморщил лоб, засопел но так и не смог выдавить ответа.

— Значит, вы ничего не взяли? — настаивала Наташа.

— Ничего.

— А вы, Костенко, сколько взяли?

Грузин встал быстро.

— Не было у него денег.

— Это не так, — сказала Наташа. — Вот справка из сберкассы. Как раз накануне смерти пострадавший снял со своей книжки двадцать тысяч рублей. Он собирался купить подержанный трактор и еще кое-какое оборудование. Деньги эти в доме не обнаружены…

— Так дом сгорел! — выкрикнул Юм.

— Дом-то как раз и не сгорел, — сказала Наташа. — Его достаточно быстро удалось потушить. Очень сильно обгорел свинарник. Но там даже не все свиньи погибли. Так вот — денег в доме не было. Они пропали. Странно, не правда ли?

— Ничего не знаю, — сказал Грузин.

— Хорошо. Склифосовский, скажите, сколько денег было у вас, когда вы решили на время скрыться? После убийства фермера.

— Ни копейки у меня не было. Зинка меня приютила.

— Стукалин, сколько денег было у вас в тот момент?

Ванечка с трудом встал.

— Не было денег ни у кого.

— Целков, у вас были наличные деньги?

— Не было, не было, не было…

Они уже поняли, к чему ведет Наташа. Они искоса поглядывали на Юма, но тот был совершенно спокоен.

— Скажите, Панков, Ченов не рассказывал вам, откуда взялись деньги на проживание в гостинице, когда вы переехали в Москву?

Мент даже вставать не стал. Засопел только и опустил голову.

— Теперь вы, Костенко, скажите, откуда у Ченова взялись деньги?

— Не знаю я.

— Тогда я вам объясню. Изъятые при задержании у Ченова пятнадцать тысяч рублей имели номерные знаки и записаны в той самой сберкассе, в которой снял деньги фермер. Знали ли вы о том, что Ченов взял у фермера его сбережения?

— Нет, — буркнул Грузин.

— А вы, Панков?

— Не знал.

— Вы, Стукалин?

— Нет.

— Полока.

— Он со мной не делился.

— Деньгами? — переспросила Наташа. — Или планами?

— Ничем не делился.

— Хорошо, по поводу планов мы поговорим позже, а вот по поводу денег… Тысяча двести рублей, изъятых при аресте у вас, Полока, тоже имели определенные номерные знаки.

Наташа видела, что хотя никто из подсудимых не двинулся с места, но вокруг Юма как бы образовалась пустота.

— А вот теперь по поводу планов, — не отставала Наташа. — Скажите, Панков, почему Ченов в дом к фермеру взял только вас с Костенко?

— Он сказал, что остальные испугаются, — буркнул Мент.

— Значит, вы были самые смелые?

— Значит.

— И именно вас он подвергал наибольшему риску. Зачем?

— Не знаю.

— А как вы думаете, Костенко?

— Я протестую, — вскочил адвокат Юма. — Прокурор строит свои версии на догадках.

— Вопрос обвинения снимается, — сказала судья.

— Хорошо, я буду оперировать только фактами. Подсудимый Панков остался в больнице с травмой головы. Ченов сбежал из больницы. Так?