«Вы — невидаль, Вы — злое диво…» Вы — невидаль, Вы — злое диво. Недаром избегают Вас: Так беспощадно, так правдиво Бьет свет из Ваших темных глаз, — Неустрашимо, через бездны Наперерез обман разя… Лукавить с Вами бесполезно, Глаза Вам отвести нельзя, — Ваш разум никому в угоду Не даст налганное сберечь: На чистую выводит воду Презрительным движеньем плеч. 1940 «Не взыщи, мои признанья грубы…» Не взыщи, мои признанья грубы, Ведь они под стать моей судьбе. У меня пересыхают губы От одной лишь мысли о тебе. Воздаю тебе посильной данью — Жизнью, воплощенною в мольбе, У меня заходится дыханье От одной лишь мысли о тебе. Не беда, что сад мой смяли грозы, Что живу — сама с собой в борьбе, Но глаза мне застилают слезы От одной лишь мысли о тебе. 1941 «Воротись! Еще рельсы остыть не успели…»* [2] Воротись! Еще рельсы остыть не успели От горячего речитатива колес, Еще свищут вагонам вдогонку метели, Поезд мчится сквозь толщу нельющихся слез. Подожди! Тяжело мне бежать по сугробам, Погружаясь по горло, нащупывать наст И — рвануться, и снова под знойным ознобом… Клёкт колес точно в сердце отчетлив и част. Я бегу задыхаясь… Все чаще и чаще Металлический плёскот мерцает в мозгу. Вижу ужас по рельсам безудержно мчащий, Вижу, вижу тебя, но бежать не могу. Рухнув трупом, лежу, цепенея в бессильи И тебя провожает мертвеющий взор, Но внезапно в спине разверзаются крылья И взмывают, и рвут и колышут простор. То летит, не касаясь багрового снега Орошенная жгучими звездами ночь, Это крылья, раздуты дыханием бега, Задевают о звезды и гонят их прочь. Это ветер с трубою небесных пыланий, Завывают трущобы загробной трубой. Видишь труп на кружащейся вьюжной поляне?.. Я целую тебя, облекаюсь тобой. «Ты думаешь, что силою созвучий…» Ты думаешь, что силою созвучий Как прежде жизнь моя напряжена. Не думай так, не мучай так, не мучай, — Их нет во мне, я как в гробу одна. Ты думаешь — в безвестности дремучей Я заблужусь, отчаянья полна. Не думай так, не мучай так, не мучай, — Звезда твоя, она и мне видна. Ты думаешь — пустой, ничтожный случай Соединяет наши имена. Не думай так, не мучай так, не мучай, — Я — кровь твоя, и я тебе нужна. Ты думаешь о горькой, неминучей, Глухой судьбе, что мне предрешена. Не думай так: мятется прах летучий, Но глубь небес таинственно ясна. 1941 «Проснемся, уснем ли — война, война…»
Проснемся, уснем ли — война, война. Ночью ли, днем ли — война, война. Сжимает нам горло, лишает сна, Путает имена. О чем ни подумай — война, война. Наш спутник угрюмый — она одна. Чем дальше от битвы, тем сердцу тесней, Тем горше с ней. Восходы, закаты — все ты одна. Какая тоска ты — война, война! Мы знаем, что с нами Рассветное знамя, Но ты, ты, проклятье, — темным-темна. Где павшие братья, — война, война! В безвестных могилах… Мы взыщем за милых, Но крови святой неоплатна цена. Как солнце багрово! Все ты, одна. Какое ты слово: война, война… Как будто на слове Ни пятнышка крови, А свет все багровей во тьме окна. Тебе говорит моя страна: Мне трудно дышать, — говорит она, — Но я распрямлюсь, и на все времена Тебя истреблю, война! 1942 «Завтра день рожденья твоего…» Завтра день рожденья твоего. Друг мой, чем же я его отмечу? Если бы поверить в нашу встречу! Больше мне не надо ничего. Ночью здесь такая тишина! Звезды опускаются на крышу, Но, как все, я здесь оглушена Грохотом, которого не слышу. Неужели ото всех смертей Откупились мы любовью к детям? Неужели родине своей За себя достойно не ответим? Это вздор! Не время клевете И не место ложному смиренью, Но за что же мы уже не те? Кто мы в этом диком измеренье?.. Завтра день рожденья твоего. Друг мой, чем же я его отмечу? Если бы поверить в нашу встречу! Больше мне не надо ничего. 1942 вернуться Стихи, помеченные (*), взяты из статьи Е. Ефимова: Мария Петровых. Неизданные стихи. «Моя роковая звезда». — «Знамя», 1998, № 12. В книге публикуются впервые. вернуться Даты в квадратных скобках указаны составителями. |
