Табат как-то незаметно стала той, кто понимал меня лучше, чем я сама. Дитя беды, она унаследовала от Алисы необычайную интуицию, которая развилась у нее в предчувствие. Пожалуй, естественную защиту перед жизнью, испытывающую Табат с рождения. Вместе с тем, в детстве с ней не происходило ничего особенного, кроме разве что бурь ее снов. Быть может, тогда она еще не понимала смысла возникающих образов, и первой реакцией становился испуг, но с возрастом все меняется. Спокойная, любознательная, послушная девочка с мягким характером, ласковая как котенок, она никогда не причиняла неудобств и не доставляла хлопот. Даже Марк попал под ее очарование. Вместе с тем Табат могла быть весьма упрямой и последовательной, если хотела чего-то добиться.
Лет до восьми она росла в информационном вакууме из-за того, что я считала ее маленькой и не решалась открыть глаза на правду жизни. Это было выше моих сил. Я долго не решалась лишить ее детства, хотя прекрасно понимала, чем грозят подобные методы воспитания. Табат с ее особым даром обошла нас играючи. Ее сны, точнее сказать, кошмары. Мне кажется, из них она узнавала больше, чем когда-либо рассказывали мы с Марком. Она непонятным образом получала из них информацию. Чем старше становилась Табат, тем больше в ней проявлялась зависимость от сновидений, темная сторона которых теперь пугала ее гораздо сильнее, чем раньше. Ведь она столкнулась с тем, как они воплощались в реальность, переходя из разряда грез в жизнь. Приносила потери, угрозы и разочарования.
Табат старательно притворялась с Марком, чтобы он видел в ней обычного ребенка. Ей почти удавалось переиграть его. Марк гордился именно этим фактом. Ему казалось, в ее лицемерии проявляются его лучшие черты. Он уже забыл, что Табат не его кровная дочь. А вот наша с ней близость виделась ей такой настоящей, глубокой и искренней, что иногда, даже я задумывалась о том, а были ли мы также близки с Алисой? Начала забывать.
Детьми мы с Алисой чувствовали себя двумя частями целого. Наша дружба, привязанность казались естественными как дыхание. Но в Табат я видела ребенка, о котором хотела заботиться. Любовь не связывала меня, не заставляла ревновать, напротив, гордиться каждым ее достижением. Мне, человеку недоверчивому, ее наивность была трогательна и жалка. Я боялась, что встретившись с реальностью, она испытает горькое разочарование и пыталась оттянуть встречу. В который раз я ошиблась в ее способностях, недооценив силу духа?
В своих снах она давно уже прошла искусственно возведенный рубеж. Любовь, а не страх, удерживала ее от лишних признаний. Табат тоже оберегала меня. Если раньше она не верила, что люди могут совершать ужасные поступки, то теперь ее идеалы начали разрушаться. Мне всегда казалось проще видеть в ней ребенка, простодушного и наивного, нежели человека, который слишком уж сильно отличается от меня. Намерение стать охотницей прозвучало как гром средь ясного неба. Почему? Зачем? Впервые, она заговорила об этом в четырнадцать. Я отказала ей, понадеялась, из-за мягкого характера она быстро отступиться. Но тут произошло то, что случалось с ней достаточно редко. Она уперлась. В конце концов, Марку надоела ее назойливость, и он позволил Табат работать под моим неусыпным контролем.
Марк был не из тех людей, на кого время может подействовать как сентиментальный крючок. За столько лет мы, конечно, многое узнали друг о друге, но в глазах Марка я так и осталась полезным работником, не более. Как и раньше, он отдавал приказы, я, по-прежнему, подчинялась. Теперь он правил большей частью города, и долговременный союз устраивал нас обоих. Хотя периодически Марк умел показать себя благодарным человеком, делая по отношению к семье широкие жесты, в обычное время он едва помнил о существовании Табат. Объяснялось это легко, его отцовские чувства не проснулись. Да, она ни в чем не нуждалась. Порой, Марк мог поиграть с ней немного или поговорить, но быстро уставал от родительских обязанностей. К тому же те грандиозные планы, что он когда-то хотел осуществить с ее помощью, потеряли актуальность, а с ними и сама Табат.
Город вымирал с катастрофической скоростью. Те едва заметные процессы, что начинали проявляться, когда мы с Алисой еще были детьми, теперь ускорились многократно и развивались стремительно. Поползли слухи, что даже сектор "Ф" больше не является безопасной зоной. Поговаривали, остальные города нашего полушария практически уничтожены. Снова начинался хаос. В людях поселился страх перед неизбежным концом, а необходимость бороться с надвигающейся природой вселяла в простых обывателей ужас. Легко объяснимый беспомощностью перед неизвестным врагом, столь решительно уничтожавшем их мир, дом. Пусть в представлении человека убогий, серый, но привычный и хоть немного понятный.
В это неспокойное время охотники стали востребованы как никогда. Мы уничтожали диких лазутчиков. Исследовали, патрулировали, боролись теми малыми средствами, что еще оставались в распоряжении. Я оказалась в курсе множества событий, о которых знали немногие. И вот настал день, когда Марк сообщил мне еще одну крайне неприятную новость. Доверие к людям никогда не было его сильной стороной и только жесткая необходимость вынудила просветить меня. Моногорода по большей части являлись автоматизированными комплексами, работающими на ядерной энергии. Марк, не знаю уж как, получил информацию, что один из таких городов недавно исчез с лица планеты в результате спонтанной ядерной реакции. Подробностей никто не знал, но предположения выдвигались одно мрачнее другого. Авария, истекшие сроки эксплуатации, саботаж. После ядерного взрыва такой мощности никто не выжил. Марк сразу же оценил масштабы опасности и сам занялся изучением работы реактора в нашем городе. Личные отчеты техников, прогнозы, статистика внештатных ситуаций — с утра до вечера он с кем-то разговаривал, где-то мотался. По его приказу нашли всех, кто имел хотя бы отдаленное отношение к ядерной энергии и заставили разъяснять ему тонкости процесса. Марк собрал специальную команду, в общем, полностью погрузился в техническое управление городом.
Но поскольку он был человеком, который всегда просчитывал ситуацию на несколько шагов вперед, то понимал, нельзя оставлять без присмотра другие проблемы, чтобы они подобно обвалу в один прекрасный момент погребли его под собой. Поэтому Марк вызвал меня и поручил следить за делами, касающимися захвата природой территорий города. Отныне я осуществляла надзор за внешним периметром и отслеживала все работы по зачистке секторов от дикой флоры и фауны. Марк же сосредоточился на реакторе и все чаще возникающих стихийных бунтах в серединных секторах.
Я получила свою мечту на голубом блюдечке. Власть и деньги. Была ли счастлива? Об этом я больше не задумывалась. Работа спасала меня в тяжелые периоды, когда-то дала возможность выжить, а теперь стала отдушиной, показателем того, что я жива и борюсь. Уверенность в том, что когда город разрушится, в него придут мороки, не покидала меня ни на минуту. Их уже стали замечать в окраинных секторах, где и речи не шло о выдумках перепуганных горожан.
Но если люди еще не до конца понимали, к чему такие встречи ведут, я не сомневалась в догадках. Твари присматривались к новой территории, терпеливо ждали, когда природа закончит начатое. Правда, в связи с поправкой на недавние события, как знать, не достанутся ли им радиоактивные руины?
Иногда мне хотелось увидеть серебряные глаза Ингирит и спросить: «Довольна ли ты, Ингирит? Еще немного и мой мир полностью станет твоим. Так достаточно ли богата жатва, скажи?»
Конечно, я боялась за Табат. Не хотела потерять ее, как потеряла Алису. Но тогда и сейчас, кто мы? Песчинки перед бурей?
Охотниками становились только люди с отличной реакцией, превосходящей обычную человеческую в несколько раз. Такая вот полезная мутация, возникшая у некоторых по неизвестным причинам. Табат подходила по всем параметрам и даже больше. Дар... оказался гораздо ярче, чем я думала. Через полгода никто больше не называл ее сопливой девкой. Она сумела доказать свою полезность.
