— Потому что есть такое понятие — недоработка. То ли изготовители первых тел так все хорошо продумали, что сами себя обманули, то ли просто не сумели довести до ума идею. Знаешь, так иногда бывает. Переусложнение вместо упрощения. Если бы ты, к примеру, смогла есть все что угодно, хоть кору с деревьев — была бы совершенным существом. Абсолютно автономным. И еще свободным, независимым от человеческих синтезаторов, к примеру. Но, нет, увы...

Разговор переставал мне нравиться. Однако Кабо всегда наплевать на чужие неудобства. Он ехидно улыбнулся и поставил перед Маратом стакан пива:

— Конечно, человеческое нутро настоящая химическая лаборатория. Вас тоже не пальцем делали, но... Впрочем, я не эксперт физиологии кукол, — он рассеяно махнул рукой, с зажатым в ней ножом, — желание выжить самый сильный из инстинктов. Говаривали, что привязка кукол к единственному источнику питания вызвана желанием контролировать их. Если первые из вас еще считались равными людям, то последующие быстро превратились в живой товар. Владельцу гораздо проще жить, зная, что сильная и выносливая кукла не сбежит далеко от кормушки. Без коктейля она продержится не дольше месяца, прежде чем системы окончательно откажут. Примерно в то же время, кстати, ввели систему обучения для кукол, — Кабо запнулся и после минутной паузы продолжил, ­— я много читал об этом, — он поставил рядом пакет с коктейлем и выжидающе уставился на меня:

— Показать живот? — Спросила я.

Кабо хлопнул в ладоши. Его лицо на миг осветилось пониманием и я обнаружила, что он улыбается так, словно мы лучшие друзья:

— Показывай, Табат. Я весь в нетерпении. Как и Марат, который уже торчит мне бутылку.

Я расстегнула змейку комбинезона, демонстрируя им гладкую грудь и аккуратный пупок, там, где ему и положено было быть.

— Мать! — Почти беззвучно выругался Марат. Кабо захохотал. Я медленно сглотнула и почувствовала себя просто отвратительно.

А потом, за нашими спинами раздался холодный голос Буса:

— И что у нас тут происходит?

Марат отсалютовал ему стаканом и грохнул им об стойку, расплескивая янтарный напиток. Я попыталась быстро застегнуться, но проклятая змейка, как нарочно, застряла на середине. Кабо выпрямился, приняв вид человека страшно занятого перемешиванием овощей и заправкой салата специями. Он пересыпал нарезанные овощи в миску, достал несколько бутылочек и баночек из-под стола, чуть нахмурил брови и ответил Бусу:

— Мы с Маратом поспорили. Табат разрешила спор. Я выиграл.

— У нее есть пупок? — невозмутимо спросил Бус, присаживаясь рядом со мной. Я не сдержалась, вытаращила на него глаза.

— Вижу, — он улыбнулся и постучал пальцем по столу, — мне тоже пива, Кабо. У тебя есть мимика, Таб. Помочь?

Я проследила за взглядом, поняла, что он направлен на расстегнутый почти до паха комбинезон. Стало неловко. Именно неловко, а не стыдно. Я помотала головой и стянула края комбинезона, прикрывая наготу. Не хватало еще, чтобы начальство спасало рядовых членов экипажа от позора. Марат из лужиц пролитого пива пальцем рисовал фигурки на столе. Задумчиво или расстроено, непонятно.

— Скажи, откуда ты знал? — Спросил он у Кабо. Тот, продолжая колдовать над салатом, пожал плечами:

— Я любознательный. Спроси Таб, она тебе расскажет. Да, милашка? — Он подмигнул с неприличным выражением лица.

Бус отпил пива. Заметил:

— А не слишком ли вы наглеете? — Поставил бокал на стол и повернулся ко мне. — Табат, давай помогу.

Я покорно убрала руки. Не знаю, как так получается. Почему я сразу же выполняю приказы?

— Ты всегда соглашаешься делать то, о чем просят? — Добавил палок в мой костер Бус, пытаясь совладать с заевшей змейкой.

— Нет. — Единственный раз, когда мое поведение вышло из-под контроля, был случай с Явором.

Кабо отставил в сторону салат и снова показал мне большой палец. Хмурый Марат фыркнул, и повар припечатал его художества салфеткой:

— Эй! — Возмутился рыжий, а потом грустно вздохнул, — нечестное пари. Ты знал заранее.

Кабо артистически развел руками:

— Не умеешь спорить, не начинай. — Он достал тряпку и начал с остервенением натирать стол, — Я гений. А ты, простофиля, друг мой.

— Да ладно, — Марат хлопнул ладонью по столешнице, начиная распаляться. Взрывным темпераментом, как Марта, он не обладал, но долготерпением тоже не отличался. — Ты сам то, можно подумать, везунчик. Вспомни, как я уел тебя в прошлый раз и захлопни варежку.

— Заткнитесь оба, — предложил Бус, чертыхаясь под нос. Молния застряла намертво.

Мне совсем не хотелось демонстрировать особенности анатомии. Однако Бус не сдавался, терзая комбинезон с упорством маньяка. Даже Марат и Кабо притихли, с интересом наблюдая за схваткой. Я с тоской поглядывала на дверь, а повар с откровенным любопытством на мою грудную клетку.

— Не стесняйся, — обратился он ко мне, — ничего такого ужасного в обнажении нет. И мы больше не будем терзаться страшным любопытством, додумывая, что там у тебя под пижамкой. Красивое тело.

Он кивнул, подтверждая серьезность своих слов, но смешинки в его узких глазах не давали расслабиться.

— Совершенно непонятно, зачем вам пупок? — Марат попытался заглянуть за стойку Кабо, но тот шутливо погрозил ему пальцем и сам достал оттуда бутылку пива, как будто прочел мысли рыжего. Я повара больше не интересовала, отвернувшись, он молча продолжил готовить.

— Таб, — пристал Марат, — ну, откуда у вас пупок? Скажи мне.

— Я не знаю.

Неожиданно для всех Бус застегнул комбинезон и довольный посмотрел на меня. Вблизи оказалось, что у него темные, синие с зеленцой глаза, опушенные черными, длинными ресницами:

— Теперь, ты сможешь спокойно поесть.

— Спасибо.

— А мы реально остались без второго техника, — меланхолично заметил Марат, допивая пиво.

— Не ворчи, — добродушно осадил его Кабо, — Есть еще Оливия. А славная крошка Табат мне нравится куда больше скучного зануды Явора. Скажи, Табат, — он на мгновение развернулся ко мне, — ты пойдешь с нами в увольнительную?

— Нет.

— Что так? — Марат тяжело оперся щекой на ладонь, при этом его локоть все норовил соскользнуть со стола и сонно зевнул.

— Так решил капитан, — ответила я, не удержавшись, взглянула на Буса. Но тот промолчал. Потягивал черное пиво и любовался спиной Кабо:

— Думаю, так лучше, — робко закончила я и взяла в руки пакет с коктейлем.

— Да, киса, — не поворачиваясь, помахал керамической лопаткой Кабо, — как угодно и когда угодно.

Я не поняла юмора, но Бус, видимо, понял, потому что нахмурился:

— Придержи язык, пустомеля, — резко заметил он. Поставил пустой стакан на стол и поднялся. — Пошли, ты мне нужен, — обратился он к засыпающему на ходу Марату. Тот вяло кивнул, зевая во всю глотку, и поплелся за старпомом к выходу.

Когда они ушли, я для приличия выдержала паузу и тоже начала подниматься. Но тут голос Кабо припечатал меня к стулу. Не просьба, а приказ, отданный сухо и жестко, не оставляющий вариантов, заставляющий беспрекословно подчиняться:

— Сядь, кукла.

Кабо повернулся, положил руки на стойку и посмотрел на меня. В его глазах я увидела живейший интерес, но ни грамма сожаления:

— Извини, Таб. Останься, — спокойно сказал он. Командные нотки из его голоса исчезли напрочь. Просто просьба.

— Чего ты хочешь? — спросила я прямо.

— Знать точно. Не подозревать, а знать. — Как ни в чем, ни бывало, ответил Кабо. Правда, смешинки в его глазах потухли:

— Твой хозяин, но не тот, который формально являлся опекуном, а первый. Ты можешь назвать его имя? Ты помнишь?

Я покачала головой, но все же ответила:

— Мне кажется, ты знаешь куда больше меня. Да, к чему такие вопросы? Это не самый большой секрет. В новостях много раз рассказывали про эпидемию на борту «Звезды Альтаира», о космопорте, где нас приняли, карантинной зоне, выживших, кукле, махинациях, непорядке с документами. Информации предостаточно, грязное белье вытрусили прилюдно, — я замолчала и демонстративно отпила из пакета так, чтобы темно бордовая струйка потекла по подбородку. Пусть ему будет неприятно, пусть представит, что я пью чью-то кровь. Такого как он, например.