— У нас есть приказ ускорить смерть этих узников так, чтобы их тела можно было снять до иудейской субботы.

Претор взглянул вверх на тело Исы.

— Нет нужды перебивать ноги этому человеку. Он уже умер.

— Ты уверен? — спросил один из солдат. — Обычно при распятии люди умирают от удушья много часов; иногда это занимает несколько дней.

— Этот человек мертв, — рявкнул Претор. — Вы не коснетесь его.

Оба солдата были достаточно сообразительны, чтобы расслышать угрозу в голосе своего командира. Они взяли свои дубинки и приступили к неприятному заданию, перебивая ноги двум другим распятым, тем самым ускоряя процесс удушья.

Претор был слишком занят, отдавая приказы, и не видел, как Лонгин подошел с другой стороны креста. К тому времени, когда он обратил взгляд своих голубых глаз туда, где висел Иса, было уже слишком поздно. Лонгин, сжав в руке копье, вонзил его в бок узника-назарея. Мария Магдалина протестующе вскрикнула.

В ответ прозвучал грубый и издевательский смех Лонгина:

— Просто проверка. Но ты прав. Он мертв. — Он повернулся к Претору, который побелел от гнева. — Что ты теперь сделаешь?

Претор начал было говорить, но потом сам себя остановил. То, что он сказал, прозвучало с величайшим спокойствием:

— Ничего. Мне не нужно ничего делать. Ты сам наложил на себя проклятье тем, что сделал.

— Снимите этого человека! — приказал Претор.

Из крепости Пилата прибежал гонец с посланием снять тело назарея и отдать его семье для погребения до захода солнца. Это было в высшей степени неожиданно, потому что обычно жертвы распятия оставляли гнить на крестах как предостережение народу. Но в случае с Исой Назареем все было по-другому.

Богатый дядя Исы, Иосиф, торговец оловом, пришел в Крепость Антония вместе с Иаиром и встретился с Клавдией Прокулой. Именно она получила для них разрешение немедленно снять тело для погребения. Когда Иосиф подошел к кресту, он принялся утешать Великую Марию, пока ее сына снимали с орудия его казни. Когда солдаты несли тело, мать Исы протянула руки:

— Я хочу один последний раз подержать моего сына, — сказала она.

Претор взял тело Исы и осторожно положил его на колени Великой Марии. Она прижала его к себе, дав себе волю открыто плакать над потерей своего прекрасного сына. Мария Магдалина подошла и встала на колени рядом с ней, и Великая Мария тогда обняла их обоих, одной рукой обвив плечи невестки, а другой баюкая голову Исы.

Они долго оставались в таком положении, вместе оплакивая его.

Иосиф купил гробницу для своей семьи в саду недалеко от Голгофы. Именно сюда назареи принесли тело Исы. Мирру и алоэ принес к могиле Никодим, молодой назарей, работавший у Иосифа. Марии начали готовить тело к погребению, разложив саван, но когда пришло время помазать Ису миррой, Великая Мария отдала кувшин Марии Магдалине.

— Эта честь принадлежит тебе одной, — сказала она.

Магдалина исполнила обязанности вдовы в погребальном обряде. Она поцеловала Ису в лоб и попрощалась с ним, и ее слезы смешались с благовонным маслом. Пока она делал это, она была уверена, что слышит рядом с собой в гробнице его голос, слабый, но различимый:

— Я всегда с тобой.

Вместе назарейские женщины сказали свое последнее прощание и покинули гробницу. Чтобы запечатать вход в гробницу и защитить останки Исы, была выбрана огромная каменная плита. Потребовались усилия многих людей, чтобы при помощи блока, сделанного из веревки и досок, поставить плиту у входа в гробницу. Как только эта последняя работа была завершена, скорбящие удалились под кров дома Иосифа. Придя туда, Мария Магдалина свалилась от изнеможения и проспала до следующего дня.

В субботу вечером несколько апостолов-мужчин собрались в доме Иосифа, чтобы встретиться с Марией Магдалиной и старшими Мариями. Они поделились своими рассказами о событиях предыдущего дня, вместе оплакивая Ису и утешая друг друга. Наступило время отчаяния, и все же время оно объединило их, еще ближе связав их друг с другом. Было слишком рано размышлять о будущем их движения, но этот дух единения был бальзамом для их израненных душ.

Но Мария Магдалина волновалась. С тех пор как арестовали Ису, никто не видел и не слышал об Иуде Искариоте. Иаир пришел в дом Иосифа, чтобы узнать о нем, объяснив, что Иуда был в ужасном состоянии после ареста. Поздно ночью он кричал Иаиру, вопрошая: «Почему он выбрал меня для этого деяния? Почему именно я избран совершить это преступление против моего народа?»

Хотя Мария объяснила внутреннему кругу учеников, что Иса направил Иуду предать его в руки властей, люди за пределами этого круга не знали — и не могли знать — правду. Поэтому имя Иуды стало синонимом слова «предатель» по всему Иерусалиму, и весть об этом быстро распространилась. Репутация Иуды стала еще одном звеном в долгой цепи несправедливостей, которые творились на этом пути, предопределенном судьбой и пророчеством. Мария молилась, чтобы однажды она смогла восстановить доброе имя Иуды. Но она еще не знала, как это сделать.

Иуда так никогда и не узнал, смогла ли Мария вернуть честь его имени. Позже ученики обнаружили, что уже слишком поздно: в тот черный вечер произошла еще одна трагедия. Неспособный смириться с тем, что его имя навсегда будет связано со смертью его господина и учителя, Иуда Искариот покончил с собой в День Мрака. Его нашли повесившимся на дереве за городской стеной Иерусалима.

Мария Магдалина беспокойно спала той ночью. Слишком много образов теснилось в ее голове, слишком много звуков и воспоминаний. И было что-то еще. Это возникло как чувство тревоги, смутное ощущение, что что-то не так. Мария встала с кровати и тихо прошла по дому Иосифа. Небо еще было темным; оставался, по меньшей мере, целый час до рассвета. Никто не проснулся, и в доме все было спокойно.

Тогда она поняла. Мария ощутила ту внезапную вспышку пророческого дара, когда знание соединятся с пониманием. Иса. Она должна добраться до могилы. Что-то происходит там, где похоронен Иса. Мария на миг заколебалась. Следует ли ей разбудить Иосифа или взять с собой кого-нибудь другого? Может быть, Петра?

Нет! Это только для тебя одной.

Она услышала ответ в своей голове, и все вокруг отозвалось эхом. Охваченная верой и закутанная в свое траурное покрывало, Мария Магдалина тихо подкралась к двери. Едва очутившись вне дома, она быстро побежала к гробнице.

Было еще темно, когда Мария добралась до сада, где находился склеп. Небо было скорее фиолетовым, чем черным; скоро должен был наступить рассвет. Было уже достаточно светло, и Мария увидела, что огромный камень отодвинут от гробницы.

Мария бросилась к открытому входу, ее сердце колотилось от страха. Она пригнулась, чтобы войти в гробницу и, когда сделала это, увидела, что Иса исчез. Странно, но в склепе было светло, удивительное сияние освещало погребальную камеру. Мария ясно видела льняные погребальные пелены, лежащие на каменной плите. На саване можно было разглядеть очертания тела Исы, но это было единственное свидетельство того, что он когда-то находился там.

Как это произошло? Неужели священники так сильно ненавидели Ису, что украли его тело? Наверняка дело не в этом. Кто мог совершить такое?

Задыхаясь и спотыкаясь, Мария выбралась из гробницы. Очутившись в саду, она в изнеможении опустилась на землю, оплакивая еще одно оскорбление, которому подвергся Иса. Пока Мария плакала, первые лучи солнца начали свой путь, освещая небо. Первые лучи яркого утреннего солнца пробежали по ее лицу, когда она услышала позади себя мужской голос.

— Женщина, почему ты плачешь? Кого ищешь?

Мария не сразу подняла глаза вверх. Она подумала, что, может быть, это садовник пришел рано утром, чтобы ухаживать за травой и цветами вокруг могил. Потом задала себе вопрос, не видел ли он что-нибудь и не может ли ей помочь. Подняв голову, она заговорила сквозь слезы: