На вершине Морин принялась изучать остатки некогда великой крепости, бродя среди разрушенных комнат и осыпающихся стен. Крепость была на удивление большой, поэтому вскоре она оказалась в одиночестве, отделившись от остальных паломников. В этом месте стояла полная тишина, всепоглощающая и глубокая, которая казалась такой же осязаемой, как и камни. Морин погрузилась в это ощущение, уставившись почти отсутствующим взглядом на обломки римской мозаики. Тогда она увидела ее.

Это произошло быстро и совершенно неожиданно, как и другие видения. Она не могла вспомнить, как она узнала, что там есть ребенок; просто почувствовала его присутствие в комнате. В трех метрах стояла девочка не старше четырех-пяти лет и смотрела на нее огромными темными глазами. Ее одежда была рваной и грязной; слезы, смешанные с грязью, катились по лицу. Малышка молчала, но в этот момент Морин знала, что девочку зовут Анна и она стала свидетелем событий, видеть которые не должен ни один ребенок.

Морин понимала, что каким-то образом девочка пережила ужасную трагедию Масады. Она спаслась и унесла с собой рассказ об увиденном. Таким оказался ее жребий — поделиться правдой о том, что случилось здесь с ее народом.

Она не знала, как долго девочка стояла перед ней. В ее видениях время казалось бесконечным. Были ли это минуты? Секунды? Или вечность?

Позднее Морин разговаривала в Масаде с одним из израильских гидов. Он был молод и общителен, и Морин, к своему собственному удивлению, рассказала ему о неожиданной встрече. Он пожал плечами и сказал, что не считает чем-то неестественным или необычным увидеть подобную сцену в таком эмоциональном месте. Он объяснил, что существуют легенды о людях, выживших в Масаде, о женщине и нескольких детях, которые прятались в пещере и смогли убежать, унеся с собой подлинную историю о случившемся.

Морин верила, что маленькая Анна — одна из этих детей.

С того дня она много раз задавала себе вопрос, почему это случилось именно с ней. Она чувствовала, что не заслуживает такого глубокого проникновения в священную историю иудейского народа. Но после узнанного в Монсегюре все начало складываться в прекрасную картину, которую Морин, наконец, начала понимать. Маленькая Анна и катарская девушка, известная как La Paschalina, были связаны между собой духовно, если не по крови. Они были детьми, которые ушли, чтобы унести с собой и сохранить историю, чтобы правда никогда не забылась. Им было суждено стать самыми священными учителями человечества. Эти маленькие девочки воплотили в себе историю и путь спасения человеческой расы. Их опыт не имел границ; их истории принадлежали всем людям, несмотря на этническую принадлежность или религиозные убеждения.

Осознав эту связь, разве можно не прийти к пониманию, что все мы, в конце концов — одно племя?

Морин шепотом поблагодарила Анну и La Paschalina, закончив писать в своем дневнике.

Тамми вбежала в замок, надеясь избежать встречи с кем бы то ни было, пока не сможет принять душ. Она устала и чувствовала, что каждый дюйм ее тела покрыт грязью. Но остаться одной оказалось не так легко. Ролан перехватил ее, как только она добралась до двери своей комнаты.

Он открыл для нее дверь и шагнул внутрь.

— С тобой все в порядке? — озабоченно спросил он.

— Со мной все хорошо. — Всю дорогу домой она репетировала речь в своей голове, но один взгляд на огромного окситанца, и сердце растаяло. Тамара почувствовала громадное облегчение, бросилась в его сильные объятия и зарыдала.

Ролан был ошеломлен. Он никогда раньше не замечал в этой женщине такой уязвимости.

— Тамара, что случилось? Он тебе что-то сделал? Ты должна сказать мне.

Тамми постаралась успокоиться. Она перестала плакать и подняла глаза на Ролана.

— Нет, он ничего мне не сделал. Но…

— Но что же произошло?

Она потянулась и прикоснулась к его мужественному, с резкими чертами, лицу, которое она уже начинала любить.

— Ролан, — прошептала она. — Ты был прав. Твоего отца убили те, кого ты подозревал. И сейчас, я думаю, мы можем доказать это.

…Иса был дитя пророчества, это знал каждый. И пророчество принесло с собой судьбу, которую следовало исполнить в точности. Иса совершил это; не ради собственной славы, но чтобы детям Израиля было легче понять и принять его роль мессии. Чем больше приблизился Иса к точному исполнению сути пророчества, тем сильнее стали люди, когда он ушел.

Но даже при всем этом, мы не ожидали, что все случится так, как оно случилось.

Иса въехал в Иерусалим на молодом осле, исполняя слова пророка Захарии о пришествии помазанника. Мы следовали за ним с пальмовыми ветвями и пели осанну. Большая толпа присоединилась к нам, когда мы вошли в Иерусалим, и воздух был полон радости и надежды. Многие следовали за нами из Вифании, и встретили нас соотечественники Симона — зилоты. Даже некоторые затворники-ессеи покинули свою обитель в пустыне, чтобы сопровождать нас в этот знаменательный день.

Дети Израиля ликовали, ибо пришел избранный, чтобы освободить их от Рима и рабского ярма, бедности и страданий. Этот сын пророчества вырос, чтобы стать мужчиной и мессией. Силой полнились наши сердца, и росло число наше.

Аркское Евангелие от Марии Магдалины,

Книга Учеников

Замок Синих Яблок

25 июня 2005 года

Обед в замке, да еще в присутствии гостей, всегда был значительным событием, и этот вечер не стал исключением. Беранже Синклер не пожалел ни своих поваров, ни своего винного погреба, чтобы задать лангедокский пир в размерах, достойных Средневековья и декадентской эпохи. Разговор был такой же насыщенный. Тамми взяла себя в руки с самообладанием, достойным Оскара. Надев маску своей обычной жизнерадостности, она, казалось, снова стала сама собой.

Морин наслаждалась, наблюдая за словесной перепалкой, которую вели Синклер и Тамми с Питером, вполне уверенная, что ее кузен может постоять за себя в любом богословском споре. Она хорошо убедилась в этом на собственном опыте.

Первым на любимого конька сел Синклер.

— Из истории мы знаем, что Новый Завет был составлен на Никейском Соборе. Император Константин и его собора выбирали из множества Евангелий, и все же они предпочли только четыре — четыре, которые были сильно изменены. Этот акт цензуры изменил историю.

— Нельзя не задать себе вопрос, что же он решил скрыть от нас, — вступила в разговор Тамми.

Доводы, которые Питер слышал сотни раз, нисколько его не задели. Своим ответом он удивил обоих своих противников.

— Это еще не все. Помните, мы даже не знаем наверняка, кто написал эти четыре Евангелия. На самом деле, единственное, в чем мы можем быть уверены, это то, что они не были написаны Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Вероятно, их приписали этим евангелистам где-то во втором веке, и то некоторые сомневаются в подобных предположениях. И еще. Даже обладая теми потрясающими документами, которые имеются в Ватикане, мы не можем с уверенностью сказать, на каком языке были написаны оригиналы Евангелий.

Тамми выглядела ошеломленной.

— Я думала, они были написаны на греческом.

Питер покачал головой.

— Самые ранние версии, которые у нас есть, на греческом, но они, возможно, являются переводами с каких-то более ранних образцов. Мы просто не знаем наверняка.

— Почему стоит вопрос о языке оригинала? — спросила Морин. — Я имею в виду, кроме ошибок при переводе.

— Потому что язык оригинала — это первое указание на личность автора и его местонахождение, — объяснил Питер. — Например, если оригиналы Евангелий были написаны на греческом языке, это указывало бы, что авторы были эллинизированы — находились под греческим влиянием, что характерно для элиты, светских и образованных людей. Мы традиционно считаем, что апостолы не были подобными людьми, так что следовало бы ожидать чего-то другого, распространенного разговорного языка, вроде арамейского или древнееврейского. Если бы мы точно знали, что оригиналы были написаны на греческом, нам бы пришлось внимательнее присмотреться к тому, что касается первых последователей Иисуса.