Морин выслушала Тамми и внимательно обдумала ее вопрос.

— Хороший вопрос. Что касается меня, то идея о том, что Иисус был женат, делает его более доступным для понимания.

Тамми еще не закончила:

— И если Бог выступает перед нами как отец, то почему бы Христу, сыну Божьему, созданному по его образу и подобию, не иметь детей? Как это влияет на его божественную сущность? Я просто не понимаю.

Морин покачала головой, не находя ответа на такой сложный вопрос.

— Я предполагаю, что это, в конце концов, вопрос для Церкви и для отдельных людей, в зависимости от их веры.

С наступлением вечера Питер объявил, что закончил предварительный перевод первой книги.

Синклер встал из-за стола.

— Вы готовы перевести ее для нас, отец? Если так, то я бы хотел позвать Ролана и Тамару. Они принимают в этом очень большое участие.

Питер кивнул Синклеру.

— Да, позовите их. — Потом он посмотрел прямо на Морин, в его глазах странным образом сочетались тень и свет. — Потому что пришло время.

Тамми и Ролан поспешили спуститься вниз, присоединившись к остальным, собравшимся в кабинете Синклера. Когда все окружили Питера, он объяснил, что есть еще ряд шероховатостей в переводе, которые потребуют времени, и понадобится мнение других экспертов. Но в целом у него есть серьезный перевод и понимание того, кем, на самом деле, была Мария и какова была ее роль в жизни Иисус Христа.

— Она называет это Книгой Великого Времени.

Взяв кипу желтых страниц из блокнота, отец Хили начал медленно читать, обращаясь к своей аудитории:

— «Я — Мария, прозванная Магдалиной, царевна из колена Вениамина и дочь назареев. Я — законная жена Иисуса, Мессии Пути, который был царским сыном из дома Давидова и происходил из рода священников, потомков Аарона.

Многое написано о нас и еще больше будет написано в будущем. Многие, кто пишет о нас, не знают истины и не были свидетелями Великого Времени. Слова, которые я доверю этим страницам, — есть правда перед Богом. Это — то, что случилось в моей жизни в течение Великого Времени, Мрачного Времени и все, что произошло потом.

Я оставляю эти слова детям будущего, чтобы, когда время придет, они могли найти их и узнать правду о тех, кто проложил Путь»

История жизни Марии Магдалины развернулась перед ними во всех неожиданных, ошеломляющих деталях.

Галилея

26 год н. э.

Грязь под ногами Марии была мягкой и прохладной. Она взглянула вниз на свои ступни и увидела, что ноги совершенно испачканы. Ее это не волновало ни капельки. Более того, сегодня это была всего лишь еще одна неприглядная деталь ее внешнего вида. Блестящие золотисто-каштановые волосы, доходившие до пояса, свисали спутанными прядями; свободная рубашка была не подпоясана.

До этого, когда она попыталась незаметно выскользнуть из дома, ее обнаружила недовольная Марфа.

— И куда это ты собираешься пойти в таком виде?

Мария хихикнула, нисколько не беспокоясь, что ее застигли во время побега.

— Я просто собиралась выйти в сад. А он огорожен стеной. Никто меня не увидит.

Не похоже было, чтобы ее слова убедили Марфу:

— Не подобает женщине твоего ранга и положения носиться по грязи, как какой-то босоногой служанке.

Неодобрение Марфы не выглядело искренним. Она привыкла к вольнодумству своей юной золовки. Мария, без сомнения, совершенное создание Божье, и Марфа души в ней не чаяла. Кроме того, у девочки было довольно мало возможностей дать волю своим желаниям. Жизнь ее была омрачена тенью ответственности, и большую часть времени она несла ее на своих плечах с грацией и мужеством. В тот редкий день, когда у Марии находилась свободная минута, чтобы побродить по саду, не стоило отказывать ей в этом маленьком удовольствии.

— Твой брат вернется перед заходом солнца, — подчеркнуто напомнила Марфа Марии.

— Я знаю. Не беспокойся, он меня не увидит. Я вернусь вовремя и помогу тебе с ужином.

Мария поцеловала жену брата в щеку и убежала, чтобы насладиться одиночеством в саду. Марфа с грустной улыбкой наблюдала за тем, как она уходит. Мария такая маленькая и хрупкая, легко относиться к ней, как к ребенку. Но она уже не ребенок, напомнила себе Марфа. Она уже молодая женщина, достигшая брачного возраста, женщина с глубоким и серьезным пониманием своей судьбы.

Мария совсем не думала о своей судьбе. Завтра для этого будет достаточно времени. Она подняла голову, и терпкий аромат октября, смешанный с легким ветерком с Галилейского моря, наполнил ее ноздри. На северо-западе стояла гора Арбель, гордая и уверенная, освещенная дневным солнцем. Она всегда думала о ней как о своей собственной горе, скалистой громаде среди плодородной красной почвы, которая возвышалась рядом с местом ее рождения. И она так сильно скучала по ней. Недавно семья стала проводить больше времени в другом своем доме в Вифании, так как близость к Иерусалиму была важна для работы ее брата. Но Мария любила дикую красоту Галилеи и обрадовалась, когда ее брат объявил, что они проведут осень здесь.

Мария любила эти минуты уединения среди полевых цветов и оливковых деревьев. Мгновения одиночества становились все более редкими, и она смаковала каждую секунду, когда ей удавалось украдкой воспользоваться таким случаем. Здесь она могла в мире и покое полностью насладиться красотой Божьей, не связанная строгими правилами в одежде и традициях, которые были неотъемлемой частью ее жизни.

Брат однажды застал ее здесь и спросил, что она делала все эти часы, когда ее считали «пропавшей».

— Ничего! Абсолютно ничего!

Лазарь сурово посмотрел на младшую сестру, но потом смягчился. Он был в ярости, когда она не появилась на их послеполуденной трапезе, но его злость породил страх. Он очень заботился о своей прекрасной, умной сестренке, но был также ее стражем. Ее здоровье и благополучие стояли для него на первом месте. Забота о них являлась священным долгом перед семьей, перед народом, перед Богом.

Когда он наткнулся на нее, лежащую в траве с закрытыми глазами совершенно неподвижно, на миг его охватил дикий ужас. Но Мария зашевелилась, как будто почувствовав его панику. Прикрыв от солнца свои заспанные глаза, она взглянула вверх в сердитое лицо своего брата. Вид у него был поистине зверский.

Гнев Лазаря стих, когда она заговорила с ним. Он впервые начал понимать, как отчаянно она нуждается в этих редких минутах уединения. Будущее единственной дочери из колена Вениамина было предначертано с рождения. Ее судьба отмечена принадлежностью к царскому роду и пророчеством. Его младшую сестру ждал династический брак, тот, который предсказывали великие пророки Израиля — брак, являющийся, как многие верили, отражением абсолютной воли Божьей.

«Слишком маленькие плечи для такого тяжелого груза», — думал Лазарь, слушая ее. Мария говорила так, как обычно не позволяла себе, открыто и эмоционально. Это заставило ее брата с внезапным чувством вины осознать, какой страх она по-настоящему испытывает перед предназначенной ей ролью в истории. Это было странно, но он редко позволял себе думать о ней как о человеческом существе. Сестра — драгоценностью, требующая охраны и заботы. Он относился ко всем этим задачам с необыкновенным усердием и идеально исполнял их. Но он также любил ее — хотя, пока он не встретил свою жену, Марфу, он не позволял себе полностью осознать это чувство, как и любое другое.

Лазарь был очень молодым, когда умер его отец. Может быть, слишком молодым, чтобы взять на себя огромную династическую ответственность своей семьи вдобавок к своим обязанностям землевладельца. Но юноша поклялся своему отцу в его последние дни жизни, что он не подведет дом Вениамина. Он не подведет свой народ и не подведет Бога Израиля.

Со всей решимостью Лазарь приступил к своим многочисленным обязанностям, в том числе и к опеке Марии. Жизнь его была жизнью человека долга и ответственности. Лазарь позаботился об образовании и воспитании сестры, которое бы соответствовало ее благородному происхождению. Чувства были роскошью и даже опасной роскошью.