— Так какое все это имеет отношение к Марии Магдалине?

— Хорошо, для начала мы верим, что она жила здесь или, по меньшей мере, провела здесь какое-то время. Что подводит нас к вопросу: почему именно здесь? Это довольно удаленное место даже сейчас, при наличии современных средств транспорта. Можно представить себе, каково это было — попытаться преодолеть эти горы в первом веке. Это была суровая земля. Так почему она выбрала это место? Почему так много людей выбирают это место? Потому что в самой земле есть нечто особенное. О, и я забыла упомянуть еще один вид алхимии, который здесь встречается. Я совсем недавно окрестила его гностической алхимией.

— Звучит как интересное название для новой религии, — все взвесив, сказала Морин.

— Или для старой. Но здесь существует представление, которое разделяли и катары: что этот регион был центром дуализма и сам Князь Мира, старый Rex Mundi, живет здесь. Земное равновесие между светом и тьмой, между добром и злом поддерживается в этой странной маленькой деревушке и ее ближайших окрестностях. И на каком-то уровне два этих элемента постоянно воюют друг с другом, прямо под нашими ногами. Думаете, днем здесь жутко? Мне хоть сколько заплати, я не выйду здесь на улицу среди ночи. В этом месте есть какая-то сила, и не вся она добрая.

Морин кивнула Тамми:

— Я чувствую то же самое. Так, может быть, Дали ошибся миль на сорок. Может быть, Ренн-ле-Шато — действительно центр вселенной?

Питер вмешался в разговор, уже более серьезно:

— Хорошо, это имело бы смысл для людей в средневековой Франции. Но неужели люди действительно все еще в это верят?

— Я могу только сказать, что здесь происходят странные вещи, и они случаются постоянно. Здесь, в Арке, и в его окрестностях, где были построены замки. Некоторые говорят, что катары строили свои замки как каменные крепости против сил тьмы. Они выбирали для строительства центры воронок или энергетических точек, где можно проводить священные церемонии для контроля сил тьмы. И все эти замки имели башни.

Питер внимательно слушал.

— Но разве башни не имели стратегического значения? Неужели их строили не в оборонительных целях?

— Наверняка, — многозначительно кивнула Тамми. — Но в каждом замке существуют легенды об алхимических опытах, проводившихся в башнях. Башни прославились как места, связанные с магией. Это прямо связано с девизом алхимиков «Как вверху, так и внизу». Башни олицетворяют собой землю, потому что они стоят на земле, но они также олицетворяют небеса, так как достают до неба и являются подходящим местом для проведения алхимических экспериментов. И, как и башня Соньера, все они построены с лестницей в двадцать две ступени.

— Почему двадцать две? — спросила Морин с возросшим интересом.

— Двадцать два — это число мастера, а нумерологические элементы имеют решающее значение в алхимии. Числа мастера — одиннадцать, двадцать два и тридцать три. Но двадцать два вы чаще всего увидите в этой местности, потому что оно имеет отношение к божественной женской энергии. Вы можете заметить, что день Марии Магдалины в церковном календаре…

— Двадцать второе июля, — одновременно вставили Питер и Морин.

— Бинго. Попробую ответить на ваш вопрос. Может быть, Мария Магдалина приехала сюда, потому что знала об элементах природной энергии или что-то понимала в борьбе между светом и тьмой, которая происходит здесь. Этот регион был известен людям в Палестине, как вы знаете. Семья Ирода владела поместьями не так далеко отсюда. Есть даже легенда, которая говорит, что мать Марии Магдалины была родом из Лангедока. То есть она просто вернулась домой.

Тамми посмотрела вверх на осыпающуюся башню замка Отполь.

— Чего бы я только ни отдала, чтобы стать бессмертной мухой на стене этого сооружения.

Лангедок

23 июня 2005 года

Они высадили Тамми в Куизе, где она за обедом должна была встретиться с друзьями. Морин была разочарована, что Тамми не будет вместе с ними до вечера; она нервничала, потому что появление в доме Синклера без их общей знакомой ставило ее в неловкое положение. И она чувствовала напряжение Питера. Он старался скрыть его, но безуспешно. Возможно, остановиться у Синклера все-таки было ошибкой.

Но они уже условились это сделать, и изменить планы сейчас было бы невежливо и оскорбительно по отношению к их хозяину. Морин не хотела так рисковать. Синклер был слишком важным кусочком ее головоломки.

Питер притормозил взятую напрокат машину, свернул с дороги и проехал через огромные железные ворота, украшенные большими золотыми геральдическими лилиями, переплетенными с гроздьями винограда. Извилистая дорога петляла вверх по холму через обширное и богатое поместье, каким был замок Синих Яблок.

Они остановились перед замком, оба на миг лишившись дара речи, пораженные огромными размерами и величественным видом этого здания, полностью восстановленного замка, построенного в шестнадцатом веке. Когда Питер и Морин вышли из машины, импозантный дворецкий Синклера, гигант Ролан, появился из парадной двери. Двое слуг в ливреях быстро подбежали к машине, чтобы взять багаж и выполнить другие приказы Ролана.

— Bonjour, Mademoiselle Paschal, Abbé Healy. Bienvenue1. — Ролан внезапно улыбнулся, и выражение его лица смягчилось, заставив и Морин, и Питера одновременно испустить вздох облегчения. — Добро пожаловать в замок Синих Яблок. Месье Синклер в высшей степени рад видеть вас здесь!

Морин и Питер остались ждать в роскошном вестибюле, пока Ролан отправился на поиски своего хозяина. Ожидание не было утомительным — комната была наполнена великолепными произведениями искусства и бесценным антиквариатом и напоминала музей.

Морин остановилась у стеклянной витрины, которая служила центральной точкой комнаты, и Питер последовал за ней. Витрину занимал массивный серебряный потир с орнаментом, а на почетном месте в ковчеге лежал человеческий череп. Череп был выбелен временем, хотя в нем отчетливо можно было видеть трещину. Прядь волос — поблекших, но еще сохранивших явный рыжий пигмент — лежала рядом с черепом внутри потира.

— Древние верили, что рыжие волосы являются источником великой магической силы, — подошел к ним сзади Беранже Синклер. Морин чуть не подпрыгнула, неожиданно услышав его голос, а потом повернулась и ответила:

— Древним не приходилось посещать среднюю школу в Луизиане.

Синклер рассмеялся своим глубоким кельтским смехом и игриво ткнул пальцем в волосы Морин:

— Что, в вашей школе не было мальчиков?

Морин улыбнулась, но, быстро отвернувшись, снова принялась разглядывать реликвию в витрине, прежде чем он смог увидеть краску, выступившую у нее на лице. Она вслух прочитала табличку в витрине:

— Череп короля Дагоберта II.

— Один из моих наиболее колоритных предков, — отозвался Синклер.

Питер был поражен и недоверчиво спросил:

— Святой Дагоберт II? Последний король из династии Меровингов? Вы — его потомок?

— Да. А ваше знание истории такое же блестящее, как и ваша латынь. Браво, святой отец.

— Освежите мою память, — Морин выглядела смущенной. — Простите, но мое настоящее знание французской истории начинается не раньше Людовика XIV. Кто были эти Меровинги?

Питер ответил:

— Древняя династия королей на той территории, где сейчас находится Франция и Германия. Правила с пятого по восьмого век. Линия прервалась со смертью этого Дагоберта.

Морин показала на зазубренную трещину в черепе:

— Кажется, он умер не своей смертью.

Синклер ответил:

— Правильно. Крестник ударил его копьем в глаз, пока он спал.

— Вот тебе и верность семье, — откликнулась Морин.

— Печально, но он предпочел долг перед религией семейным узам, дилемма, которая мучила многих на протяжении всей истории. Разве не так, отец Хили?

Питер, которого явно вовлекали в разговор, нахмурился.

— И что это должно означать?