Наконец вершина. Мгновенно возвращаю рычаги в исходное положение и с облегчением вздыхаю.

На этом трудном участке подразделение выдержало заданный ритм марша. Скорость высокая. Разрыва в колонне нет. Знаю, что выдержать предельную скорость на марше в таких условиях нелегко, особенно малоопытным механикам-водителям.

Как же чувствует себя экипаж, следующий за нами? Ведет танк рядовой Александр Качалин — молодой специалист. Для него нынешний марш первое испытание такой трудности. Запрашиваю сержанта Рыжука (командиру сверху виднее):

— Как тридцать восьмой?

— Не отстает. Идет, как на буксире.

Командира, чувствую, радует успех товарищей. Там молодой механик-водитель, зато опытный командир, младший сержант Александр Грузенко. Спокойный, рассудительный, очень требовательный. Не помню случая, чтобы Грузенко погорячился, повысил голос, обидел подчиненного несправедливым упреком. И сейчас младший сержант, конечно, помогает механику советами, зорко следит за маршрутом. Ведут они машину, можно сказать, дуэтом.

Под гусеницами ровный участок. Треугольник — ориентир, обозначавший габариты передней машины, — держать в поле зрения легко. Поглядываю на датчик температуры воды. Она нормальная, в пределах 75–90 °C. Да я и спокоен за температуру воды. Перед выходом на учение проверил регулировку паровоздушного клапана, пробки водяного радиатора, знаю, что, если этот клапан будет работать нечетко, тогда в системе охлаждения образуется накипь. Вследствие этого подскочит температура, снижая этим самым скорость своего танка и колонны.

Вновь приходят мысли о товарищах, с которыми я служу. Сержант Грузенко больше всего любит строевую подготовку, приемы выполняет блестяще.

О рядовом Качалине так не скажешь: для него строевая — сложный предмет. На одном из занятий по строевой подготовке у молодого танкиста никак не получались приемы отдания воинской чести. Осанки молодцеватой нет, рука развернута больше чем нужно… Не удалось к перерыву устранить недостатки. Младший сержант Грузенко и говорит: «Пока не научимся, с плаца не уйдем». Занимались еще час. А позднее на контрольном занятии Качалин получил «хорошо». Такие у меня друзья.

Цифры на шкале спидометра отсчитывают километр за километром. Много уже прошла колонна, хорошо прошла.

Устали ли мы? Сняв объективные показатели, врач наверняка сказал бы: «Устали». Но сами мы этого не ощущаем. Каждого переполняет решимость не снимать ладони с ребристых ручек рычагов еще час, два, пять — сколько нужно.

Часто спрашиваем друг у друга: в чем все-таки отличие человека военного от гражданского? Одни говорят дисциплина, другие — физическая закалка, третьи — бдительность, четвертые — целеустремленность, собранность.

Думается, это готовность в любую минуту действовать по приказу.

За мостом дорога широкая, ровная. Это участок, на котором можно развить самую высокую скорость. Командир роты старший лейтенант Кудрин командует: «Увеличить скорость». Знаю, что разогнать машину — это еще не все. Необходимо сохранить высокую скорость.

Образцы современной формы танкистов.

У неопытных механиков-водителей часто встречается такой недостаток: перейдет на высшую передачу, даст максимальную подачу топлива и считает, что выжимает из машины все. А обороты двигателя падают незаметно, он «не тянет». Но механик замечает это лишь тогда, когда начинает отставать от колонны, когда температура воды и масла поднимается до максимума.

Прошло около пяти часов, как мы стремительно, без привалов движемся навстречу противнику, навстречу бою. Снова началась дорога, изобилующая крутыми поворотами, подъемами и спусками. Стараюсь побольше работать с кулисой. Чувствую, что обороты заметно падают — переключаю передачу на одну ниже: пониженная передача при максимальных оборотах двигателя позволяет держать более высокую скорость, а температура воды и масла остается в пределах нормы.

Впереди широкие глубокие выбоины. Постепенно снижаю скорость, уменьшаю обороты. Как только нос танка перевалился, пошел вниз, включаю низшую передачу, постепенно увеличиваю обороты.

Много крутых поворотов. Все время не упускаю из виду треугольник габаритных огней. Рычаги поворота в непрерывном действии. Скорость высокая, дорога раскисшая, снег не прекращается ни на минуту. Стоит чуть-чуть промедлить на крутом повороте, как многотонная громадина идет мимо него. При поворотах приходится придерживать тот или иной рычаг согнутой в колене ногой, перемещать плавно, не доводя до фиксированного положения. При этом танк послушно поворачивается по нужному мне радиусу.

В район сосредоточения прибыли раньше намеченного срока.

Старый лес. Рев мощных двигателей постепенно утихал. Гасли разноцветные огни габаритов. Вокруг стало тихо-тихо, даже лес, кажется, перестал шуметь. Один из самых трудных в моей службе марш в сложных погодных условиях, кажется, отнял все силы. Остановив машину, с трудом разгибаю спину, разминаю затекшие от долгой езды ноги. Как хочется сейчас лечь на теплые жалюзи, вытянуться во весь рост и уснуть.

Но недаром говорят, в этом я уже убедился, что покой танкистам только снится.

Нужно заправить танки маслом и топливом, провести технический осмотр машины. Вот уже топливозаправщик, гудя мотором, с трудом продвигается по разбитой танками дороге. Остановился возле четырех танков, чтобы те заправлялись одновременно. И через минуту-другую к топливным бакам протянулись шланги. Мой командир Василий Рыжук едва успевает переставлять шланг с одной горловины в другую. Пока он занимается с наводчиком орудия рядовым Николаем Кузьменко заправкой топлива, я тороплюсь, не теряя ни минуты, дозаправить масло. Сейчас оно нагрелось в масляном бачке, и вязкость его теперь очень малая. Значит, оно будет легко проходить через сетчатый фильтр. Если же масло остынет, то станет густым. Тогда намучаюсь.

Покончив с дозаправкой масла и топлива, открываю крышу силового отделения. Внимательно осматриваю дюритовые соединения, хомуты — нет ли где подтекания топлива, масла?

Подбегает Миша Пророк — мой товарищ по учебному подразделению.

— Саша, — говорит, — только что замерял уровень охлаждающей жидкости, ее оказалось на восемь литров меньше нормы. Испариться столько не могло. Пускай один, два литра, а то ведь целых восемь. В чем дело?

Бежим к его машине. Тщательно обследуем дюриты, соединения, каждый уголок. Знаю, что основных причин нехватки охлаждающей жидкости может быть, как правило, две. Утечка может происходить из-за неплотности дюритовых соединений или разрегулирован паровоздушный клапан.

Осмотрев соединения, замечаю на одном из них потемнение. Оказалось, на этом месте и происходит утечка.

Неисправность сразу же устраняем. Это хорошо, что она сразу была обнаружена, а то могла бы случиться беда. Этот случай еще раз подтвердил нам ту истину, что нужно как можно чаще на всех, даже кратковременных, привалах проверять уровень топлива, масла, охлаждающей жидкости. Лучше еще один лишний раз открыть крышку силового отделения, внимательно обследовать и устранить обнаруженную течь.

Бдительность здесь не может быть чрезмерной, невнимательность же может привести к беде — машина выйдет из строя.

— Заканчивать работы! Строиться! — звучит голос командира роты. Через минуту все стоим в строю на своих местах.

— Итак, прошла ночь учений, — говорит офицер. — Мы с вами не совершаем подвига, не делаем какого-то большого дела. У нас скромная и простая, но вместе с тем ответственная и нелегкая работа. Вы ее выполняете успешно. Спасибо за службу, товарищи!

— Служим Советскому Союзу! — громко ответили воины.

— А сейчас, — продолжал командир, — наша задача заключается в том, чтобы в самый краткий срок замаскировать и подготовить материальную часть к предстоящему бою. В атаку будем выдвигаться ночью, придется много маневрировать на больших скоростях. Огонь будем вести с ходу. Это требует безотказной работы боевых машин. А сейчас механикам-водителям отдыхать, остальным за работу.