Наступило воскресенье, и я провожала маму и папу в аэропорт. Это было очень печальное расставание, но я пообещала, что загляну к ним на летние каникулы.

Никто не знал, кто ещё поздравил меня с днем рождения. Из-за волнений текущего дня я смогла прочитать его сообщение только на следующее утро. Оно было одновременно милым и простым, позволяя, помимо всего, узнать, что он вернулся в город, и о его желании встретиться. Оно заканчивалось словами: счастливого дня рождения.

На следующий день я приняла меры, чтобы встретиться с ним после того, как провожу родителей.

Я вошла в квартиру, чувствуя себя измотанной. За несколько часов до встречи с Нейтом, мне требовался отдых, и я устроилась на диване с моей затёртой копией «Великого Гэтсби» и заблудилась в прекрасном мире Гэтсби и Дэйзи.

Моё сердце разбивалось снова и снова, пока я читала о противостоянии между Гэтсби и Томом с Дэйзи. Том внушал Гэтсби, что между ним и Дэйзи что-то есть, то, что Гэтсби никогда не поймёт. Это высказывание звучало справедливо даже и для моей собственной жизни. Между Оливией и Дрю были вещи, которые связывали их вместе, но я только хотела любить его со стороны.

Во время чтения я, должно быть, уснула, поскольку подскочила от вибрации. Я села прямо, почувствовав, как всё моё тело наэлектризовывается. Голова болела, и самочувствие было плохое. Комната погрузилась в темноту. Я потёрла глаза и тяжело вздохнула.

Потянулась, кряхтя, разминая затекшие руки и ноги. Шок снова заставил меня подпрыгнуть, и я осознала, что телефон остался в кармане джинс. Я остановилась и попыталась вытащить его, мои руки дёргали плотную ткань.

Яркий свет экрана телефона неприятно резанул по глазам. Я прищурилась, спасаясь от рези, и как только сосредоточилась, увидела несколько текстовых сообщений от Нейта. Я просмотрела каждое. Все они содержали вопрос: где я иду и иду ли я вообще.

Часы показывали девять. Я отправила сообщение, написав, что заснула и буду у него через пятнадцать минут. Схватила сумочку и пулей выскочила за дверь.

Вечер был свежий и прохладный. В такой вечер было бы классно развести костёр на пляже. Я опустила окна в машине и врубила радио. Пока я ехала по шоссе, подпевала радио. Мне совершенно не хотелось думать о том, к кому я иду. Я просто хотела понять, куда мне следовать в своей жизни.

Когда я остановилась возле старого дома — дома Нейта — водитель «Готовой пиццы» отъехал прочь. Я припарковала машину и направилась к двери. Когда раздался звук дверного колокола, странное чувство охватило меня. Мне пришлось напомнить себе, что это больше не мой дом. Нейт открыл дверь с улыбкой на губах. И я вспомнила, почему влюбилась в него.

Одетый во все чёрное и босой, он был очень сексуален, но опять же, он всегда был сексуально привлекателен для меня. Его тёмно-рыжие волосы выглядели так, как будто он только что проснулся, но я прекрасно знала, что ему потребовалось тридцать минут, чтобы соорудить этот художественный беспорядок, и эти его зелёные глаза охотника светились порочным светом.

— Я почти перестал ждать встречи с тобой, — прокомментировал он.

— Извини. Я читала и заснула.

Он распахнул дверь шире, впуская меня:

— Всё в порядке. Ты здесь. Вот что главное.

Дверь захлопнулась за мной с громким стуком. Я обвела взглядом комнату. Повсюду были разбросаны вещи из коробок. Картины были сняты со стен и некоторая мебель обёрнута в пузырчатую пленку.

— Что здесь происходит? — я махнула в сторону коробок.

— Я переезжаю.

— Я вижу. Но почему?

Он потянулся всем телом, хрустнул суставами пальцев. Его рубашка задралась, обнажая тугие мышцы живота. Я отвела глаза, чтобы не пялиться на него.

— Этот дом очень большой для одного. В нем не покидает ощущение, что ты будто в могиле. Я стал снимать небольшую квартирку неподалеку от работы.

Иронию в его словах невозможно было не заметить. Я всё время говорила это. Его никак было не убедить, что в этом доме я чувствовала себя очень одиноко. Дошло, наконец.

— Я надеюсь, ты проголодалась. Я заказал пиццу. Твою любимую.

— Да, проголодалась, — ответила я. Но моему желудку такого ответа оказалось недостаточно. Он разразился досадным рычанием. Я не ела с самого завтрака, и мой желудок нацелился на поедание меня, собственной хозяйки.

Он повёл меня на кухню, откуда доносились потрясающие запахи солёного сыра и помидоров, исторгшие из моего желудка досадное ворчание. Его губы дёрнулись в полуулыбке. Я осторожно обошла коробки, боясь споткнуться о какую-нибудь из них. Коробки с пиццей стояли на столе вместе с бумажными тарелками.

— Я надеюсь, ты ничего не имеешь против бумажных тарелок. Просто я всё упаковал для переезда завтра.

— Я не возражаю, — сказала я, придвигая к себе тарелку.

Открыв одну из коробок, я увидела гору горячего сыра, ветчины и бекона, и мой рот тотчас наполнился слюной. Я положила пару кусочков себе на тарелку, уселась на табуретку возле кухонного стола.

Нейт открыл холодильник и вытащил две бутылки пива. Он снял крышки с обеих бутылок и одну протянул мне. Наполнив себе тарелку, мужчина устроился на углу напротив меня.

Тишина стояла оглушающая; никто из нас не знал, что сделать или сказать. Так много событий произошло с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. Было трудно начать с чего-то определённого.

— Так, как давно ты вернулся? — решилась я, наконец.

— Я вернулся за день до твоего дня рождения, — его слова звучали глухо, рот был наполнен пиццей.

Я слопала кусок пиццы, и потянулась за следующим. Тишина оглушала нас. Я вытерла рот салфеткой и сделала приличный глоток пива.

— Хмм... как прошла поездка? — поинтересовалась я.

— Хорошо. Заключил несколько сделок.

— Рада слышать. Я думаю, «Пфайзер» обожают вас за это.

Он отхлебнул пива:

— Да. Они предложили мне место в Чикаго.

— Это круто. Но тогда почему ты переезжаешь в свою квартиру здесь?

Нейт неопределённо пожал плечами:

— Я сказал, что подумаю об этом.

— Что ты подумаешь о чём? — спросила я между глотками. — Это же твоя мечта и она сбылась.

— Верно. Но вся моя семья живёт здесь... — он посмотрел на свою тарелку.

— Ну... — глубокие морщины прорезали его лоб, вызывая чувство тоски внутри меня.

— Я живу здесь, — я прервала его разглагольствования.

— Да.

— Это блестящая возможность для тебя. Нейт, не думаю, что ты должен отказываться от этого предложения.

Насытившись, я отодвинула тарелку. Невероятно, но Нейт ещё что-то значил для меня.

— Я знаю это, — Нейт ухватился за этикетку на пиве перед тем, как разорвать её. — Ты когда-нибудь думала, как преодолеть то, что происходит между нами.

От его слов я почувствовала себя так, как будто меня со всего маху пнули в живот. Я знала, что разговор в конечном итоге сведётся к этому, но хоть и убеждала себя, что справлюсь с этим, оказалась не готова.

— Я не знаю, — пробормотала я. Моя рука дрожала, когда я подносила пиво к губам.

— Знаю, что совершил много ошибок. И очень многое осознал после того, как мы потеряли ребёнка. Я должен был быть здесь, с тобой. Мне не стоило оставлять тебя в одиночестве, когда тебе было так больно. Я должен был больше прислушиваться к тебе. Просто я не знал, что сказать или сделать, чтобы облегчить твою боль. Мне ненавистно видеть тебя расстроенной и чувствовать свою беспомощность.

Я обалдела. Никогда раньше я не слышала, чтобы Нейт так открывался перед кем-либо. Я кивнула и взяла его за руку.

— Мы оба делали вещи, которых не должны были делать. Я должна была больше говорить о своих чувствах, вместо того, чтобы закрыться внутри себя. Я не должна была уходить и оставлять тебя одного. И мне очень жаль, что причинила тебе боль.

Улыбка расползалась по его угловатому лицу.

— И я сожалею о причинённой тебе боли. Я так скучаю по тебе.

Я тоже скучала по нему. Когда всё было хорошо между нами, он был великолепен. Но когда же случались проблемы, быть с ним становилось пыткой. Я очень хотела поверить, что он испытывал угрызения совести за боль, которую причинил мне.