Я почувствовала себя школьницей.

Молясь о том, чтобы солнце ослепило его, и он не увидел моих раскрасневшихся щёк, я помахала в ответ. Он подмигнул, надел очки и продолжил свой путь вдоль пляжа. Я уставилась в спину роскошного, размеренно бегущего мужчины, к изгибу его икр и бёдер, которые сокращались с каждым шагом. Он обернулся, и поджал губы, подразнивая меня. И только тогда я осознала, что таращусь на его зад.

Открыв рот, я начала ковырять ногой песок. Он рассмеялся, а я разволновалась.

Было крайне необходимым вернуть себе нормальное зрение, поэтому я просто махнула в ответ. Его смех наполнял воздух, пока мужчина не скрылся из вида.

Всё прошло, и моё тело вернулось в норму. Помотав головой, я засмеялась над своей реакцией на незнакомого мужчину на пляже, особенно если вспомнить, что у меня был парень. Но это ничего не значило. Нейт всегда проделывал такое в приёмных докторов.

Как он однажды заявил: «Флирт может далеко завести».

Но я надеялась, что он оставался мне верным, несмотря на все ночи в дороге. Нейт знал, как я отношусь к измене. Множество раз я говорила, что если он хочет быть с кем-то, то это показатель того, что парень не хочет быть со мной, и нам нужно расстаться.

А вот Оливия думала, что Нейт со мной от нечего делать. Словно именно поэтому он никогда не оставался дома. Я не могла позволить себе думать о нём так. Только не после всего, что мы прошли.

Сидя прямо, я подтянула ноги к груди. У меня вырвался глубокий вздох при мысли, что ещё несколько месяцев назад я не смогла бы так сидеть.

Прошло три месяца с того момента, как я потеряла сына. Три одиноких и несчастных месяца, которые я провела в агонии, понимая, что никогда не смогу обнять своего малыша. У нас с Нейтом даже не было шанса, чтобы отметить пол ребёнка. День, когда Нейт вернулся из бизнес поездки, стал днём, когда я потеряла Эвана.

Первые несколько недель после этого Нейт был очень внимательным. Я чувствовала себя счастливой рядом с ним дома. Прошло много времени с тех пор, как мы были настоящей парой и чувствовали себя любящими. Но прошло ещё несколько недель и всё вернулось на круги своя.

Нейт стал походить на пленённого зверя, ищущего способ улизнуть. А я, в свою очередь, стала погружаться в себя. Он хотел вернуть всё, как было до моей беременности, но я не хотела. Жизнь с Нейтом до беременности напоминала мне жизнь с соседом по комнате, который иногда делил со мною постель. Конечно, только тогда, когда он бывал дома, а это происходило не часто. Хоть и не было острой необходимости для его поездок, он продолжал уезжать для получения лучших выгод и больших доходов.

Дома между нами возникали ссоры. Он редко прикасался ко мне. Даже после одобрения доктора на занятие сексом, Нейт избегал физического контакта. В нём всё больше росли сдержанность и отрешённость, поэтому я попросила его уехать и делать то, что хочется. Через несколько дней он уехал. Конечно, Нейт возвращался каждую неделю, но это уже не имело значения. Тот факт, что он любил дорогу больше чем меня, было сложно перенести.

Вместо того, чтобы порвать с ним, я продолжала убеждать себя в том, что всё наладиться. Человек, которого я люблю, должен быть здесь и когда-нибудь он вернётся ко мне.

Дни шли, проходили недели, а Нейт становился более и более безразличным. Он мог позвонить мне ночью по дороге, но наш разговор всегда заканчивался ссорой. Депрессия стала обычной частью моей жизни, я растворилась в ней. Дом я покидала редко, только на работу или на пляж. Я избегала друзей и терпела только звонки матери из-за необходимости.

Горящий шар в виде солнца поднялся высоко над заливом. Периодически над водой взлетал гидроцикл. Я не знала, как долго сидела на берегу, хотя это и не важно. Только здесь мои проблемы исчезали.

Громкий звонок и тихая вибрация телефона в кармане шортов нарушили мой покой. Я прорычала, вытянув спину, и начала рыться в кармане. Вытянув телефон, я посмотрела на него, чтобы рассмотреть, кто звонит. Мне пришлось поднести телефон ближе из-за яркого солнца. Это была мама, которая вторглась в моё убежище.

— Как вовремя,— прошептала я, проведя пальцем по твёрдой поверхности смартфона.

— Да?

— Наконец-то, Маккензи Пейдж Эванс. Я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашнего дня. Где ты была? — мать ругалась решительным тоном.

Звук маминого голоса заставил меня засмеяться. Её тембр был схож с голосом Молли Уизли во второй части фильма «Гарри Поттер», где она ругала Фреда, Джорджа и Рона за то, что они пропали, спасая Гарри от Дурслей.

— Извини, мама. После вчерашнего вечернего звонка Нейта, я сразу пошла спать.

Мама издала громкий вздох, а затем, выдыхая воздух в телефон, произвела ужасный шум.

— Я так понимаю, вы снова поссорились.

Я наклонилась вперёд, поставив локти на колени и держа телефон одной рукой возле уха.

— Да, всегда одно и то же. Я спросила, когда он вернётся, на что он снова придумал новую причину.

— Как долго его уже нет?

— Три недели. Он должен был приехать на прошлых выходных, но поездка затянулась.

— Ясно.

Я закатила глаза. По этой причине я старалась избегать свою мать. Она могла и не говорить, но я знала, что она во мне разочарована.

— Всё хорошо, правда. Ты можешь мной гордиться. Я сделала то, что ты просила и разобрала комнату Эвана.

Неожиданная боль в груди заставила меня вздрогнуть. Нейт и я провели множество часов, обставляя комнату ребёнка до его появления. Неделями после его смерти я не позволяла туда никому входить. Нейт позволил мне оставить комнату Эвана нетронутой. Хотя, со временем, она стала главной причиной наших ссор.

Нейт чувствовал, что оставлять комнату после утраты было неправильно. Я отговаривала его от уничтожения единственного, что у меня осталось от Эвана. Меня ещё больше сломило то, когда я узнала, что все, кого я любила, включая родителей, поддержали Нейта.

— Это очень хорошо, дорогая. Я тобой горжусь, — сказала она, выдержав паузу. — А ты ходила к доктору, про которого я тебе рассказывала?

Чайка пролетела над заливом. Я позавидовала той птице на минутку. Она была вольной делать всё, что захочет. Ей не нужно было отвечать на вопросы.

— Мама, я не собираюсь ехать два часа в Орландо ради встречи с доктором. Я в порядке.

Моя мама неделями убеждала меня пойти на встречу с психиатром. Конечно, я отказывалась.

— Но Дженнифер говорит, что он лучший во Флориде, — возразила она.

— Откуда Дженнифер знать, мам? Она ведь здесь не живёт.

Дженнифер Конрад была всезнающей любительницей домохозяйкой и совала свой нос в чужие дела, а её муж был психологом в Амарилло, Техас, где я выросла. Годами семья Конрад была нашими соседями, что сделало маму и Дженнифер лучшими друзьями. Но практика Лоуренса возрастала, так что жизнь в нашей маленькой общине ему уже не подходила. Во время моего первого года в старшей школе, Конрады переехали к озеру Тангелвуд. Хотя дружба мамы и Дженнифер на этом не закончилась.

— У Лоуренса связи по всей стране, Микки. Я думаю, тебе надо дать доктору Келсеру шанс. Он может помочь взглянуть на ситуацию с Эваном и Нейтом в другом ключе.

— Забудь об этом, мам. Не нужно, чтобы доктор говорил мне, что я полностью сошла с ума. Я итак это знаю, — ответила я.

Я чувствовала себя виноватой в том, что сорвалась. Я не хотела ни с кем делиться наболевшим. Это было моё бремя, и только я должна была с этим справляться.

— Я просто думаю, что тебе необходимо поговорить с кем-то. Вот и все.

— Я знаю. Извини, что набросилась на тебя. Я чувствую, что мне становиться хуже, и обещаю, что договорюсь о встрече. Хорошо?

— Хорошо, родная.

Я выгнула спину назад, глядя, как белые облака проплывали по большому голубому небу. Вот почему я любила Флориду. Несмотря на январь, здесь было всё ещё тепло и солнечно. Идеальный день для прогулки на пляже, и я была благодарна, что разговор с мамой происходил здесь.