Долгая пауза затянулась только для того, чтобы мама подготовилась к моему убийству.

— Знаешь, мы с папой решили немного отойти от дел в магазине. Мы не виделись с рождества и, возможно, могли бы навестить тебя на недельку. Что ты думаешь?

Не то, чтобы я не любила своих родителей. На мой взгляд, они были лучшими людьми на планете. Но я не хотела их видеть тогда, когда у меня земля ушла из-под ног. Я уже не смогла бы разочаровать их ещё больше. Они столько сделали для меня, пока я взрослела, что теперь мне хотелось, чтобы они мной гордились. Утомлённость от самобичевания не было самым гордым моментом в моей жизни.

Не следовало разбивать ей сердце, и поэтому я придумала самое логичное объяснение, на которое только была способна.

— Это было бы чудесно. Но почему бы вам не приехать во время весенних каникул, в то время, когда я могла бы взять на недельку отпуск, чтобы провести время с вами? Ужасно если вы приедете, а мне нужно будет работать.

— Думаю, ты права. Это хороша идея, — признала она. — Я скучаю по тебе, крошка.

— Я тоже, мама. Передай папе привет и скажи, что я люблю его.

— Передам.

— Хорошо, мне нужно идти. Я просидела всё` время на пляже, разговаривая с тобой, — констатировала я.

— Отлично, поболтаем ещё` позже. Береги себя. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Пока.

— Пока, — сказала она и отключилась.

Я уронила телефон, хранящий молчание, в песок рядом с собой. Пляж снова стал тихим. Мой одинокий друг утешал меня. Воздух вокруг был спокойным, но на расстоянии я слышала звук океана, разбивающегося о берег, смех и игры детей, гудение моторов от катеров и скутеров, которые мчались по воде.

Это был рай, который долго не продлился. Через несколько минут мой телефон снова завибрировал. Я посмотрела вниз и увидела имя Оливии на экране.

Я отказалась отвечать. Оливия была последним человеком, с которым бы я хотела разговаривать. Недавно она начала встречаться с разведённым адвокатом, который был знаком с моим гинекологом. Как большинство людей, встретивших любовь, она не могла о нём не говорить. Не то, чтобы я за неё не радовалась, но мир замкнулся вокруг меня, а она продолжала его расхваливать.

Без преуменьшений, я избегала её как чумы. Она тоже это знала. Оливия обладала многим, и интуицией в том числе.

Когда подруга узнала, что её предыдущий парень, Тристан Вайлдер, изменял ей, то дождалась, пока он и его блондинистая фифа будут вместе, а затем устроила им очную ставку.

Тристан вышел из очень хорошей семьи. Владея большей частью газовых заправок в округе Сарасота, они сделали себе имя и процветали. Для меня не стало сюрпризом то, что она начала с ним встречаться, потому что Тристан был в её вкусе. Несмотря на то, что он, будучи солистом в местной рок-группе, не особо отличался своей внешностью, его значительный банковской счёт компенсировал, как она думала, плохое чувство стиля.

Они встречались уже год, когда Оливия узнала о его интрижке. Вместо того, что бы бросить его немедленно, она выжидала момент, дабы застать его вместе с любовницей. По её словам, она бросила ему в голову ключи от квартиры и, не сказав ни слова, ушла. В это верилось с трудом. Но кто я, чтобы спорить?

Хотя Оливия клялась, что для неё всё кончено, но через несколько дней после разрыва, как бы случайно, появилась статья на страницах «Сарасота Гералд Трибьюн» с заголовком «Секс, наркотики и рок-н-ролл: настоящая жизнь Тристана Вайлдера». А ещё более сомнительным фактом стало то, что она была написана Джереми Лондоном, бывшим клиентом Оливии.

Нет ничего страшнее разъяренной женщины.

Подняв телефон, я смела с него песок и засунула обратно в карман. Невозможно долго игнорировать Оливию. У неё было умение удивлять меня, но сегодня мне хотелось остаться одной.

Я встала, стряхнула песок с обнажённой кожи, и бросила последний взгляд на воду. Потом, с тяжёлым сердцем, поправила рубашку и побежала к машине, которая должна была отвезти меня в мою тюрьму.

Глава 2

Дом был всё так же пуст. Бросая свет на бежевый ковёр, полуденное солнце светило сквозь дощечки белых ставень, прикрывавших окно.

Я сбросила кроссовки и потопала босиком вниз по коридору, к главной спальне. После долгого расслабляющего душа, переоделась в удобные джинсы, белую футболку и любимый мешковатый коричневый кардиган. Мысль о еде вызывала отвращение, но после бега мне нужно было подкрепиться. Неохотно я сделала сандвич с арахисовым маслом и запихнула его себе в рот.

 Удовлетворенная своим достижением, я решила вознаградить себя вылазкой в детскую Эвана. Когда я открыла дверь, петли на ней заскрипели. Комната была освобождена от всего, что хоть как-то напоминало о том, что здесь должен был жить новорожденный. Сохранилось одинокое кресло-качалка возле окна, которое было развёрнуто в сторону места, где должна была быть колыбель.

Белые стены остались голыми, и только ковёр сохранил отпечатки мебели, которой была когда-то обставлена комната. Я тихо вошла и закрыла за собой дверь.

В комнате было темновато, но мне не хотелось включать свет. Даже темнота, пытавшаяся проникнуть сквозь окна, стиралась горем этой комнаты. Солнце старалось избавиться от этой тьмы, но битва была проиграна. Войдя в комнату, я вытянула руки, касаясь окрашенного дерева кресла-качалки, поставленного с любовью там, где должна была быть детская колыбелька. А вместо этого, в месте, где стояла кроватка, ковёр был просто помят.

Я села в кресло, зарываясь пальцами ног в ковёр. Как правило, я садилась в кресло и качалась, пока горе не захлёстывало меня полностью. В глубине своего отчаянья я мечтала о ребёнке в своих руках, который бы гулил и плакал, и нуждался бы во внимании.

Но сегодня всё было по-другому. Вместо видений о своем, не рождённом ребёнке на руках, и на минуту закрыв глаза, я перенеслась назад на пляж. День был, как и сегодня, тёплый и солнечный, и что странно, я чувствовала себя счастливой. Слабая улыбка возникла на губах, потому что кто-то взял меня за руку. Всё тело напряглось от ощущения вымышленного прикосновения.

Я посмотрела в глаза человеку и глубоко вздохнула, узнав того, кого выбрала себе в спутники. Это был безымянный мужчина, которого я встретила ранее на пляже.

Мысленно я вспомнила его, дюйм за дюймом: идеально белую улыбку, линии острого носа при дыхании, округлые губы, выразительные ямочки, загорелое и гладкое тело.

Тепло наполнило тело при воспоминании о нём. Его острые голубые глаза глубоко запали мне в душу. Я представляла себя в его объятьях, наслаждаясь самым лучшим поцелуем в своей жизни.

Потерявшись в собственных фантазиях, я не расслышала звук подъезжающего к моему дому автомобиля. Стук в дверь спальни напугал меня.

— Кенз, ты здесь? — голос Оливии позвал из-за дверей.

Я соскочила с кресла и опрокинула его на пол.

— Лив? — пропищала я.

Свет из коридора наполнил комнату. Глаза сузились, приготовившись к вторжению. Высокий стройный силуэт преградил мне путь. Я попятилась назад и ударилась о качалку.

— Какого чёрта..? — начала я.

Привыкнув к свету, мои глаза сконцентрировались на Оливии. Её чёрные как смоль волосы свисали над левым плечом. Она была похожа на модель, в пушистом персиковом свитере, тёмно-синих джинсах-скинни и чёрных ботфортах. Прислонившись к дверному проходу с самодовольной ухмылкой на тонких губах, девушка вертела ключ от дома на длинном тонком пальце. Её рост был на фут больше моего, а на каблуках она могла быть выше любого мужчины. Я завидовала ей.

— Ты дала мне его на всякий пожарный, помнишь?

Я закуталась в кардиган и топталась по комнате с недовольным ворчанием.

— Нарушение приватности не считается экстренным случаем, — я усмехнулась.

Проходя мимо, она покачала рукой вверх и вниз, показывая на моё тело.

— Посмотри на себя. Волосы в беспорядке, выглядишь как смерть, и, Боже мой, женщина, тебе нужно поменять гардероб.