Одного мгновение и Высшего демона стало… ломать. Во всех смыслах этого слова. Тело стало искривляться, выкручиваться, хрустеть… Парня корёжило так, как будто он стал куском пластилина, из которого захотели слепить что-то совершенно новое. Выглядело это очень страшно, хотя, не было ни крови, ни ещё чего-то подобного. А демон кричал от жуткой боли и ничего не мог сделать. Только вот… мои чувства… Зрелище — да, было неприятным, но… только и всего. Не было сильного желания зажать уши от криков, убежать… Жалости тоже… не было. Похоже, я, всё-таки, менялась, причём, отнюдь, не в лучшую сторону.

— А знаешь, сладкая моя, — заговорил Асмодей, когда демон перестал кричать и, бесформенным куском, рухнул на пол. — Я, ведь, сделал то, что так хотел. Думаю, тебя порадует новость о том, что я разговаривал с повелителем Люцифером, и он согласился, слегка, отредактировать свой приказ, в отношении тебя. Хочешь того или нет, но ты теперь в центре внимания. Верховным демонам будет очень интересно пообщаться с той, кого, можно сказать, отдали, исключительно, в их пользование. А из-за того, что тебе поставили в задание (по твоей собственной инициативе или глупости) разобраться со светлыми эльфами, внимания к тебе будет только больше.

Удивлена данной новостью я не была. В принципе, я была почти уверена, что так, в конце концов, и будет.

— Я могу идти? — спросила я своего покровителя, так как мне многое надо было обдумать.

Демон похоти кивнул, но сказал перед самым своим уходом:

— Хорошо подумай над тем, сладкая, как тебе разобраться с эльфами. Если ты не выполнишь приказ повелителя… нехорошо будет. Если не справишься, я лично попрошу Люцифера отдать тебя мне для наказания. И поверь, я найду, что с тобой сделать.

В последнем я нисколько не сомневалась.

Когда я была уже в Зиградене, я тут же, пошла в свою ванну.

Оказавшись в своём мини-бассейне, я погрузилась в воду и в свои мысли. Мне надо было решить серьёзные проблемы. И первым номером стояло: «Как припугнуть обнаглевших светлых эльфов?». Точнее, не совсем как. «Как» — было ясно. Проблема состояла в том, как уговорить на это Ферокса.

«Каким образом можно убедить Ферокса втравить драконов в чужой конфликт? Да, конечно, драконы и демоны теперь союзники, но загвоздка в том, что между светлыми эльфами и демонами официальной войны-то и нет. Формально, светлые эльфы Аду не враги и, соответственно, договор о союзе в этом случае не работает. А значит, всё зависит от желания и воли Ферокса. Что сделать, чтобы он согласился? Не представляю. Но, если я не выполню приказ Люцифера… мне будет очень плохо. А у меня и так жизнь не то, чтобы счастливая. Вторая проблема — клятва, которую я дала Аббадону. Конечно, замечательно, что в словах клятвы не было прямого указания на то, что я должна отдаться Аббадону, но… Как я, когда произнесу слова, которые должна произнести, смогу, после этого, сбежать от Верховного демона? Мне эта задача не кажется выполнимой. Ну, и третья, на сегодняшний день, проблема — приказ, который Люцифер, с лёгкой руки Асмодея, изменил. Неужели, мне теперь, из-за этого, придётся и носа не показывать из Зиградена? Хотелось бы мне так поступить, но мне же, в любом случае, надо присутствовать на Советах, в Пандемониуме».

Отмокнув до конца и так и не решив ни одной из своих проблем (хотя бы, мысленно), я выбралась из ванны.

— Госпожа Милена, простите, что я вас беспокою, — по дороге меня встретил Драйк. — Но, у вас будет ещё одно дело.

— Какое ещё дело, Драйк? — с раздражением, спросила я, показывая, что на долгий разговор я не настроена. — У меня и так этих самых дел выше крыши. Куда мне ещё одно?

— Извините, но вы и так должны были сделать это ещё давно. Больше откладывать нельзя.

— Да говори ты уже. Что я такого должна была давно сделать?

— Вы должны предстать перед жителями Зиградена, госпожа Милена, — сказал Драйк. — Вы — их новая правительница и, как правитель, вы не можете пренебрегать своим народом, кем бы они не были — демонами или драконами. Вы должны показаться своему городу и сказать что-нибудь. И сделать это вам, желательно, завтра.

— Мне им ещё и говорить что-то надо будет? Что я им скажу?

— Что хотите. Но, помните, что от первого впечатления зависит то, как к вам будут относиться в последствии, — на этом, Драйк ушёл.

«Это издевательство какое-то, — оказавшись в спальне, я легла в кровать, намереваясь немного вздремнуть. — Что я могу сказать тем, кого я, заранее, практически, ненавижу? Они, ведь, все, по сути, являются теми, кто испортил мне жизнь — демонами или драконами. Да я и говорить на публику не умею. Из меня оратор, как из Асмодея девственник!».

Ничего путного в голову не шло. На ум, почему-то, приходили лозунги социалистических стран, вроде: «Земли — крестьянам! Фабрики — рабочим!». Но, такого ни демонам, ни драконам не скажешь.

В конце концов, поняв, что ни к чему путному не приду, я закрыла глаза.

— Тебе понравился сон, который ты видела? — спросила меня Дайона.

— Да, понравился, — не стала я отрицать. — Он разбудил во мне те хорошие чувства и воспоминания, которые у меня были. Только я, до сих пор, не понимаю, какое я имею отношение к Кэтэрине и всему тому, что с ней происходило. И при чём тут, вообще, бабочка?

— Скоро ты всё поймёшь, Милена. Воспоминания Кэтэрины не так уж длинны. Как и её жизнь…

— А почему я не могла во сне различить ничьих лиц?

— Ничто в мире не происходит быстро. Как и возврат утраченного.

— Не понимаю, о чём ты. Кстати, у меня тут несколько проблем жизненных возникло… — начала я, но Дайона меня прервала:

— Я не могу ничем тебе помочь, Милена, в твоих жизненных проблемах. Я пока не могу воздействовать на реальный мир. Поэтому, рассказывать мне что либо, пустая трата времени.

— Значит, мы можем говорить только об Адалиссе и Кэтэрине?

— Да.

Я, конечно, никогда не рассчитывала на то, что мы с Дайоной станем подругами, но… Её последние слова звучали так холодно, что я сразу поняла, что даже если бы у неё и была возможность влиять на что-то, она ничего ради меня не сделала бы. Да и зачем ей это? Её интересовала только Адалисса. Но, всё равно, стало как-то… обидно.

— Если так, то давай погорим об Адалиссе.

— Времени сегодня у нас осталось не много, поэтому задам тебе только один вопрос. Ты помнишь, как умерла твоя мать? — спросила меня Дайона.

Я попыталась вспомнить. Я вспомнила тот день, когда отец решил выдать меня замуж, как мама плакала… А затем, как она призналась, что отдала мою душу демону. А потом… потом ничего. Как провал. Я не помню, что делала потом. Следующее воспоминание, без всякого перехода — это я стою посреди комнаты, в крови своей собственной матери…

— Я… я убила её… — дрогнувшим голосом сказала я. — Или… не я. Не помню… Я не помню, как именно умерла мама…

— Её убила не ты, а Адалисса.

— Как?

— Она пробудилась тогда в тебе первый раз. А подробности… я не знаю. Когда память вернётся к тебе, ты сможешь ответить на этот вопрос. А пока… тебе пора идти в сон о Кэтэрине…

Я просыпаюсь рано. Когда солнце едва-едва поднимается из-за горизонта. Я уже полна сил и готова, целый день, бегать и гулять. А вот мама любит понежиться в постели. Поэтому, завтрак всегда готовлю я, в ожидании, когда она встанет.

Мы живём с ней вдвоём. А вокруг только леса и поля. Я никогда не уходила далеко отсюда. Никогда не бывала в человеческих поселениях или поселениях других рас. Но, мне совсем не скучно здесь. У меня есть друг. Есть любимый. И, главное, мама. И мне этого достаточно, чтобы быть счастливой.

— Снова одно сладкое на завтрак? — в нашу небольшую кухню заходит мама и, наигранно хмуро, смотрит на сладкие пирожки на столе, с вареньем.

— Ну, ма-а-ам, это же вкусно! — я улыбаюсь, зная, что, на самом деле, мама тоже обожает сладкое, но в жизни в этом не признается. — И, вообще, не любишь сладкое — вставай раньше и готовь!