***

Снаружи слышались шаги. Очевидно, надзиратель находился поблизости, и гремел тяжелой связкой ключей.

— Песня! — настаивал Томас.

— Я следовал за ней после смерти Жанны, — глухое бормотание Алана едва ли можно было понять. — Его следам. От убийства к убийству. От моего дома в Ле-Хубак. И потом, в Шабаноль, где умерла бедная Анне Танавель, там я поговорил кое с кем: старуха Анне, слепая меме. Она услышала меня, хотя я и скрывался. И рассказала мне о своей Анне. Была такой же жизнерадостной, как и моя Жанна. Бабушка рассказывала, что её девочка потеряла своё сердце. Была обручена с одним, забыл его имя. Бабушка также слышала мужчину-волка в ту зимнюю ночь, когда умерла её внучка. Она выбежала, когда услышала крики. Но не могла помочь своей внучке, но на верху, на горе меме слышала песню. Она говорила, он насвистывал это для неё, чтобы она узнала его. Так старуха узнала, что это не Бог, который поражает нас этим испытанием. И когда я снова услышал песню, то понял, он также предупреждал меня. Он насмехается над нами при помощи детской потешки. Поэтому предостерегает нас.

Алан ударил руками по своему лицу, качаясь вперед и назад. Лучше всего Томас бы сейчас схватил его за руки и потянул их вниз, но он всё ещё остерегался слишком близко приближаться к мужчине.

— Никто не знает моё имя, — повторил Ален без мелодии. Потом неожиданно его грубый голос стал хныкающим.

В камере рядом можно было услышать какой-то грохот, мужчина причитал и смотритель отвечал грубым басом. Ален вздрогнул и согнулся, как будто бы какая-то неведомая сила заставила его вернуться назад на четвереньки, в облик волка, в котором он укрылся.

«Не сейчас!» — в отчаянии думал Томас. — «Не сейчас!»

***

Тихий монотонный звук неожиданно умолк, когда Изабелла появилась у дома. Она почти прошептала имя Томаса, но что-то её остановило, предчувствие того, что в хижине стало слишком тихо, как будто бы всё перестало там дышать. С винтовкой в руках, она на цыпочках скользнула к окну. Ставня была разбита, там зияла узкая щель. Изабелла осторожно осмотрелась оттуда по сторонам.

Пыль танцевала в немногочисленных тонких лучах света, которые падали в комнату через щели и дыры в стенах. На гнилых балках лежала серая пелена паутины. И там, на земле, в тёмном углу двигалось что-то призрачное. Существо подняло голову. Слабый луч света упал на глаз. Тёмный зрачок, окруженный горящим красным цветом радужки, обрамлённый тёмной косматой шерстью. Блеснули белым цветом клыки, и последовавшее затем угрожающее рычание заставило пробежать холодок по спине Изабеллы.

За секунду она поняла, что слышала не человеческий свист, а высокий свистящий визг животного, и прицелилась. «Бестия ранена», — подумала она. — «Её подстрелили, и здесь она спряталась». Казалось, что шрамы веревками стягивают ей горло. Но в то время, когда одна её часть всё ещё была неподвижной от ужаса, другая часть действовала трезво и обдуманно. Она толкнула ствол через щель в окне и прицелилась твёрдой рукой – прямо между глаз бестии.

***

Томас вскочил и схватил мужчину за тонкие запястья, дёргая его на колени.

— Оставайся здесь, Ален! — заклинал он его. — Что за песня? — запах пропитанной потом кожи, почти лишил его дыхания. Только теперь, в непосредственной близости, Томас понял, что Ален вовсе не жалобно стонал, а пел в свои руки.

Затем он остановился и поднял голову.

— Теперь я снова знаю, — старик сказал это так деловито, как будто вёл до этого совсем другой разговор. — Бартанд. Так звали парня, с которым была обручена Анне, — и когда шаги смотрителя ненадолго затихли перед дверью, он спел несколько строк мелодии, которую Томас знал слишком хорошо. — Аvoit mis, avoit mis dans sa cervelle, que Ricdin—Ricdon je m’appelle (прим.пер.: запомни, запомни этот звук, Рикдин-Рикдон меня зовут).

***

Мысль зажглась как предупреждающая искра. «Как животное может закрыть за собой дверь?» Но в ту секунду, когда она поняла, что упустила что-то существенное, ее поразил сильный удар куском гнилого дерева изнутри, как будто кто-то со всей силы врезал по оконным ставням. Ставни раскололись, ствол ружья, который теперь был зажат в зазубрине, рванули у неё из рук, кто-то схватил ружьё изнутри. Прежде чем она смогла среагировать, приклад отскочил высоко на древесину и ударил ее по щеке. Изабелла качнулась в сторону и упала. Плотно стоящие деревья, скалы и дом выполняли перед ней покачивающийся сумасшедший танец. И в чёрном окном проёме вместе с ними танцевало лицо. Она хорошо его знала. И это был не Томас.

Глава 35

В ЗАМКЕ ЗВЕРЯ

Когда девушка вернулась в сознание из смутной, пульсирующей темноты, то погрузилась в другую черноту, Изабелла знала, что она никогда снова не забудет: слова, с помощью которых искала потерянные фрагменты своей жизни. Вечер в лесу, в который она заблудилась: сопение бестии в затылок, огромная тень и затем челюсти как тиски. Глаза бестии над ней, и расплывчатое лицо как таинственное двойное изображение. Теперь она знала, кто вытащил монстра обратно. И вспомнила о том, каким утомительно бесконечным было дыхание и каким холодным, и всё же таким жарким, на её коже. Она снова слышала шёпот в своем ухе:

— В следующий раз я убью тебя. Так что держись подальше от Каухемара!

Кровь ударила ей в голову, когда она судорожно пыталась перевести дыхание от охватившей её паники. Когда Изабелла захотела открыть глаза, то заметила, что матерчатая ткань плотно намотана на её голове. В висках стучало, щёки сводило, Кляп из ткани во рту напоминал по вкусу мыло, кидая её туда-сюда в удушливый кокон из ткани и тепла. Искушая судьбу, она попыталась вытянуть вперёд руки, чтобы наступить ногой, но поняла, что была связана, как коза на рынке скота.

Девушка дёрнула за путы и почувствовала в рукаве угольный карандаш. Ей удалось вытряхнуть его наружу, и она ухватила его пальцами. Горькая паника стихла и снова освободила место для мыслей. «Он здесь, Томас здесь, и они будут меня искать. Конечно, они давно заметили, что я исчезла из лагеря…»

Но, к сожалению, Изабелла не слышала ни одного выстрела, ни голоса, только очень далеко, приглушённо сквозь ткань, что-то вроде журчания.

Её голова всё ещё гудела от удара приклада винтовки, и теперь Изабелла знала, где была пленена: она лежала втиснутая в большую корзину, и качалась на верёвках на вьючном животном, которое её несло. Собственный вес вжал девушку обратно в корзину, вьючное животное поднималось на крутую часть горы, корзина дёрнулась, когда животное споткнулось и покачнулось. Послышалось визжание. «Бестия! Он перенес её из хижины!» Она задрожала и представила себе, что та лежит в другой корзине, может быть, немного на расстоянии вытянутой руки.

Прошла вечность, прежде чем вьючное животное остановилось. Изабелла испуганно втянула воздух, когда упала, корзину опустили на землю. После девушка почувствовала, несмотря на матерчатую прокладку юбки, как её тащили по скале. С бешено бьющимся пульсом Изабелла внимательно слушала. Копыта стучали, что-то протащили мимо неё. Древесина билась о камни. Прошла вечность, во время которой Изабелла ещё раз пыталась освободиться, рука схватила её за талию и вытащила из корзины. Давление пут ослабло, она смогла вытянуть ноги и подняться. Юбки снова расправились и, наконец, свежий прохладный лесной воздух устремился ей в легкие.

— Поднимайся, — сказал шепчущий голос ей в ухо, который снова поднял в ней панику. Теперь оковы также ослабели вокруг лодыжек, и Изабелла с трудом встала на ноги. Поскольку девушка уже двинулась вперёд, то шаг за шагом ощупью искала дорогу, в гору онемевшими покалывающими конечностями. Брызги воды ударили ей в лицо, журчание было звуком небольшого водопада. Она лихорадочно обдумывала, где находилась. Изабелла не могла бы сказать, как долго уже ехала с похитителем. Во всяком случае, дорога вела высоко вверх, здесь наверху пахло елями и пихтами, должно быть, они были в верхних областях Мон-Мошет. Но в горах имелось слишком много водных потоков, чтобы она смогла догадаться, куда он точно её отнёс.