Потом Антуан перешёл на сторону лысого, и Томас понял, что здесь Бастьен имеет дело с двумя противниками. И не существовало никакого сомнения в том, что он проиграет своим братьям. Томас почти мог ощущать бесчувственную ярость Бастьена на своём теле – жар в груди и комок в горле, которые он мог хорошо чувствовать сам. Всё в нём настаивало на том, чтобы встать рядом с Бастьеном. Но погонщик уже повернулся на каблуках и пошёл прочь с поднятыми плечами.

***

Таверна была сырым, но уютным местом. На полке позади стойки выстроились в ряд тарелки, пузатые кувшины стояли готовые к тому, чтобы вечером наполниться. Над плитой – гигантским очагом, висели над дровами несколько кастрюль, сушились связки трав, и также витал устойчивый аромат пряного сыра и мяса, который обосновался в покрытом жиром граните. И в углу с распятием стояла маленькая, но необычная фигура Божьей Матери: она едва была величиной с ладонь и чёрная, но над её сердцем переливались перламутровые лилии.

Мадам Хастель выжала в холодной воде тряпку и подала её Томасу.

— Пожалуйста, извините ещё раз, месье, — говорила она, наверное, уже в двадцатый раз. — В такие времена мы особенно хорошо должны оберегать наших девочек. Здесь, в окрестностях, много чужестранцев, с тех пор как жестокая бестия стала мишенью за вознаграждение. Некоторые приходят даже из Испании, чтобы охотиться на животное. Но я должна добавить, мои сыновья иногда уже… ну, да… немного вспыльчивые.

— Немного? Меня удивляет, что гости мужчины вообще ещё осмеливаются появляться в таверне.

Госпожа Хастель засмеялась, но это был осторожный смех.

— Если бы у вас была такая прелестная сестра, вы бы это поняли. Всё же, что привело вас к нам так рано?

— Я ищу проводника. Я должен идти в Бесьер. Бастьен может проводить меня?

— Когда?

— Ну, лучше ещё сегодня.

— Сожалею, он не пойдёт. Сын должен ещё доставить инструмент для стекольной мастерской. И на обратном пути он привезёт битое стекло для приманки волка к замку Бессет.

— А завтра?

Госпожа Хастель взяла сюртук Томаса и со знанием дела рассматривала прореху в плечевом шве, потом схватила иглу и нитки.

— Здесь он по дороге в Менде, месье. Сын должен многое делать. Бастьен охотно соглашается на длинные маршруты, которые приносят большие деньги, и ночует по дороге в горных хижинах. Иногда он в дороге целыми неделями.

«Вероятно, ему лучше в дороге, чем рядом с Пьером», — подумал Томас. «Ничего удивительного».

— Мадам Хастель? Пожалуй, это невежливо, но я могу спросить, что произошло с рукой Бастьена?

Хозяйка вздохнула.

— Ах, это не тайна. Мои старшие сыновья были на войне, только война пощадила Антуана. Бастьена после ранения отпустили, он пришёл домой три года назад. Пьер вернулся только год назад. Я благодарю Бога, что он снова вернул обоих сыновей живыми.

Только здесь, в центре провинции, Томас понял, как всегда он был далёк от войны в Версале. Конечно, юноша видел инвалидов войны и вдов. Но, если быть честным, то Ауврай воспринимал потери почти только в виде заштрихованных линий на географической карте – колоний, которые падали одна за другой в Англии.

Мадам Хастель подняла свой бокал с вином.

— За мирные времена, месье, — вино было скорее соком. Оно имело сладкий и черничный вкус, при этом немного пахло затхлым погребом.

— Что вы всё-таки хотите точно в Бесьер? — снова начала хозяйка. — Увидеть там бестию?

— Нет, я хочу попасть к женщине, которая с ней боролась. Мне нужна информация.

— О нападении? Госпожа Йуве уже всё точно сообщила.

Томас поднял сумку и достал несколько газетных полос.

— Речь идёт немного о другом. Посмотрите, здесь: до сих пор животное изображалось только лишь по слухам, таким образом, возникло правильное сказочное животное. Ничего удивительного: если вы попросите десять художников написать потрет человека, который описывается только словами, тогда у вас окончательно появятся десять портретов разных персон. И, вероятно, ни у одного портрета не будет сходства с реальным человеком. Но если госпожа Йуве расскажет мне, что видела, и я тем временем смогу рисовать и корректировать по её сведениям, тогда возникнет точная картина этого фантома.

Мадам Хастель бегло взглянула на листы.

— Вам не помогли люди в Сог? Однако по соседству живёт малыш Портфе, который тоже боролся против животного.

Эта новость чуть снова не испортила Томасу настроение. «Похоже, я обнаружил, что на самом деле меня намеренно отправили в город на оставшуюся часть дня».

— Очевидно, люди охотнее оставляют свои знания для себя.

Мадам Хастель кивнула.

— Да, мы стали осторожными. Так много страха и смерти, так много безуспешных охот кроме затоптанных полей. Поэтому неудивительно, что люди больше не разговаривают по-доброму с чужестранцами, — она сделала последний стежок и откусила нитку. — Но, вероятно, я смогу немного возместить вам удар кулаком: сэкономьте время и идите вместо этого в Ноцайроллес, это тут же, следующая деревня за замком. Вы найдёте её без проводника. Спросите там о мужчине по имени Федрин. Он преследовал чудовище и, даже подстрелил. И его соседка видела бестию на опушке леса. Скажите, что вас послала Тереза Хастель и тогда вы узнаете всё, что хотите.

Гнев на сыновей мадам Хастель тут же рассеялся.

— Этим вы спасаете мой день, мадам!

Хозяйка пожала плечами и собрала свои швейные принадлежности.

— Вы ведь знаете пословицу: гостиница знает всё.

— И, похоже, это ценят не только проезжие? Граф д’Апхер тоже был здесь в гостях?

Хотя услужливая улыбка мадам Хастель не исчезла, но застыла, как будто её коснулся морозный ветер.

— Молодой сеньор? О нет, никогда!

Мадам Хастель не была женщиной, которая умела хорошо скрывать свои чувства. На её лице отчётливо проявились отвращение и презрение, когда женщина упомянула молодого графа. Решительным жестом она встряхнула заштопанный сюртук и подала Томасу.

Томас понял намёк и поднялся. Пока он снова надевал сюртук, то украдкой наблюдал, как хозяйка убирала кувшин и кубки.

— Тогда до свидания, мадам.

Госпожа Хастель едва ему кивнула.

— Прощайте. И большого счастья вам в ваших розысках.

Томас медленно пошёл к двери. Теперь он учился на доводах дю Барри: иногда нужно просто придерживаться положения вещей, чтобы узнать, был ли он правдив. Поэтому юноша ещё раз повернулся на пороге.

— Один последний вопрос: сестра графа, мадемуазель д’Апхер, которую слушает кобыла – как её зовут полным именем?

Хозяйка поднялась.

— Вы не знаете?

«Сестра. Однако».

— Меня ей ещё не представили.

Госпожа Хастель заметно медлила.

— Изабелла, — сказала она, наконец. — Изабелла Юстина Жозефина д’Апхер.

Глава 12

КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ

Хозяйка многого не обещала. Голова всё ещё гудела от новых впечатлений: крестьянская хижина, где Томас провёл вторую половину дня в обществе куриц, входящих внутрь через открытую дверь. Любопытные взгляды детей, которые пищали от восторга, когда он изобразил для них осла. Пряный травяной вкус хлеба с паштетом и важные движения хозяина дома, когда тот вырезал перочинным ножом в пироге крест, прежде чем распределил еду семье и гостю. Но прежде всего зверь, который пробуждался к жизни на бумаге, и его очертания снова корректировались по бойкому живому описанию обоих очевидцев.

— Нет, нет, морда была короткой как у волка! И широкий череп.

— Здесь ещё чёрную линию на спине, и живот был светлым.

— Хвост длиннее и тоньше, чем у волка и загнут вверх. На конце он был белый. И зверь передвигался как кошка.

— Ну вот, он как бы напоминал волка, но я клянусь вам, месье, это был не волк.

Томас почувствовал запах чадящих факелов ещё до того, как въехал во двор. Очевидно, возвратилась команда охотников и, кажется, удача достойна праздника. Столы были вынесены. Жаркое из кабана дымилось на больших оловянных тарелках, егеря и охотники с чарками в руках стояли у огня. И на телегах лежали окоченевшие тела, серые и тёмно-рыжие, с густым мехом. Адриен и несколько других людей тащили первых волков. Томас спрыгнул с лошади, сунул поводья в руку первому попавшемуся конюху и направился к ним.