«Я наверняка не забуду», — подумал Томас.

— Куда идёт ваш караван?

— Только назад в Ле Бессет. По пути мы доставляем сушёного лосося из Алье. Поставки стали дорогими, потому что большинство мужчин вынуждены сопровождать эскорт охотников на зверя.

— Где я найду тебя завтра или послезавтра?

— Когда я буду в Ле Бессет – у старой вдовы Паулет. Это не красивое зрелище, старая развалина, но добрая душа. Она знает мою мать и бесплатно даёт мне комнату.

Из дома напротив вышла женщина с красивым кошачьим лицом. В руках она несла корзину, полную яиц. Не глядя на Адриена и Томаса, она прошла через ворота и пошла вниз по улице к городу. Адриен осмотрел её с ног до головы и потом многозначительно толкнул Томаса. Он тихо просвистел несколько тактов песни, которая показалась Томасу знакомой. Женщина остановилась и осмотрела себя. Она слегка улыбнулась, но потом заметила, что Адриен был не один, и пошла дальше с высоко поднятой головой.

— Поймать мух на мед, и женщин на песни, — шепнул Адриен Томасу. — Это была Луиза Фулир. Самая красивая женщина в Сог. И замужем за болваном.

— Не думаешь, что ты наставишь рога? — спросил насмешливо Томас. Адриен не смог сдержать ухмылку.

— Ну, я с женами, ты с монахинями. Как считаешь, кто из нас двоих будет жарче гореть в аду?

— Как это понимать?

— Это означает: одна черноволосая красотка несколько недель назад хорошо заплатила мне за то, чтобы я отправил тебе почтой письмо. Теперь я себя спрашиваю, что должна была написать тебе графская дочь. Кроме того, та, которую так неожиданно отправили в монастырь. Ты тогда давал ей не уроки рисования? Во всяком случае, три дня назад, она не выглядела беременной, и выглядела приличнее, чем ты в этом наряде.

Томас почувствовал, как кровь отлила от его лица. Изабелла обратилась к Адриену? Теперь он вспомнил, что тогда объяснил ей, что Адриен его знакомый. «Надо надеяться, это не было ошибкой». И одновременно в нём был другой голос, который был растерян и абсолютно возбуждён. «Она писала мне! Она всё ещё думает обо мне!»

— Полагаю, ты проглотил свой язык, — ухмыльнулся Адриен.

— Было бы лучше, если бы ты проглотил свой.

Адриен поднял руки, как будто хотел сдаться.

— Я только подумал, что ты обрадуешься, что у неё всё идёт хорошо. Даже если теперь она, к сожалению, зачахнет в монастыре.

— Где она? — слова вырвались прежде, чем он смог их сдержать.

— Прямо сейчас? Вероятно, в Ле Бессет. Но потом она отправится дальше в монастырь под Сен-Флур

«И вместе с этим Изабелла удалена от меня дальше, чем прежде». Голос разума говорил ему, что Изабелла была, по крайней мере, перед зверем в безопасности, и что он даже не мог думать о том, чтобы установить с ней контакт. Но тот импульсивный Томас, который выпрыгнул из окна, чтобы сбежать от Клер, был совсем другого мнения. «Дать о себе знать!» — подумал он. — «Она должна знать, что я здесь!»

— Адриен, ты можешь взять с собой для неё сообщение в Ле Бессет?

Его друг ухмыльнулся так широко, как будто бы выиграл в карты.

— Зависит от обстоятельств. К тому же, братья по темнице платят за такую услугу.

— Я дам тебе деньги.

Адриен звонко засмеялся.

— Это была шутка, Томе! Чёрт возьми, должно быть, дела у тебя плохи, — он спрыгнул со стены. — Дай мне несколько монет, если я должен буду кого-нибудь подмазать. И если будешь в Ле Бессет, принесешь мне!

Глава 34

ЛО ЛОП

Управляющий тюрьмой заставил его ждать почти два часа в кабинете, прежде чем, наконец, решился выполнить указание Лафонта. Чем ниже спускался Томас за охранником по лестнице, тем сильнее становилась его тревога. В противоположность бывшей тюрьме, в которой он отсидел своё время, та тюрьма прямо-таки была господским домом. Здесь, внизу, было сыро и тесно, и пахло плесенью. Пламя масленого светильника почти затухало во влажном испарении.

Смотритель остановился перед дверью.

— Не подходите слишком близко, — объяснил он, открывая дверь. — Этот сумасшедший – бешеный пёс, даже однажды укусил в руку смотрителя.

Дверь протащилась по соломе, а затем Томас вошёл в прямоугольную камеру. Дверь закрылась. Каухемар даже не поднял голову. Он сидел, наклонившись вперёд, опираясь локтями на колени. Было слышно только его тихое, прерывистое дыхание. Гранитные ступени служили ему скамейкой и местом для сна, где на кольцо была прикреплена цепь. На её последнее звено были привешены ещё две, которые свисали с ножных кандалов Каухемара. Его волосы были теперь коротко пострижены, но Томас узнал бы старика сразу и в любом месте. «И последний раз, когда я стоял напротив него, я тоже носил кандалы», — подумал он с щекотливым чувством.

— Ален Буле? — тихо спросил он. Мужчина не реагировал. Можно было слышать только шум его дыхания. Томас осторожно подошёл на один шаг, только один, затем пригнулся, чтобы посмотреть мужчине в лицо. Его глаза были закрыты. Это могло быть из-за чадящего пламени лампы, но казалось, что мужчина нюхал воздух раздувающимися крыльями носа.

— Каухемар? — громче сказал ему Томас.

Человек резко подпрыгнул вверх как пружина. Томас испуганно отшатнулся, споткнулся и упал. Он слышал лязг зубов и как ногти царапали камень. Цепь натянулась и задребезжала. Рывок сбил мужчину с ног. В воздухе взметнулись пыль и грязь. Они сидели на соломе друг напротив друга и тяжело дышали. Каухемар неподвижно на четвереньках, как готовый к прыжку хищник. Глубоко посаженные, чёрные, как у жука глаза, и такие невыразительные, как будто бы мужчина не находился больше в своём теле, были неподвижно направлены на Томаса. «И я вообразил, что смогу увидеть его глазами? Ну, во всяком случае, мой отец держал бы меня среди таких же психов как Каухемар».

Томас отползал назад до тех пор, пока не прислонился спиной к стене. Ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. И ещё несколько долгих секунд, пока он не решился обратиться к этому существу.

— Мы виделись в лесу, — произнёс он, запинаясь. — И однажды в тюрьме. Помнишь? — он осторожно стянул с головы парик. Теперь, с короткими волосами, Томас чувствовал себя как отражение мужчины.

Каухемар узнал его. Вся его поза показывала это, и нетерпеливое выражение лица. Дрожащими пальцами Томас вытащил рисунки, которые подготовил. Это не была более тонкая бумага из Версаля, но он сделал всё возможное, чтобы вдохнуть на грубой основе жизнь в чёрного волка Каухемара: гордое и прекрасное дикое животное, который долгое время был на поляне наблюдателем. Томас осторожно подвинул картину в сторону мужчины.

— Он был прекрасен, чёрный король волков, — тихо сказал он. — Ты нуждался в нём и хотел защитить его, обезвреживая ловушки?

Каухемар медлил, но, наконец, после долгого времени, перевёл взгляд. старик оставался в застывшей позе, но Томасу показалось, что он увидел небольшое движение, возможно, удивление, а может быть, признание. Юноша осторожно взял второй портрет и положил его рядом с волком. Каухемар рядом с волком. Они стояли рядом как хозяин и собака. Каухемар был изображён как воин, полный достоинства и отважный, с сияющими волосами вокруг головы и мрачным взглядом. Так же, как он, вероятно, видел себя сам. По крайней мере, Томас надеялся, что найдёт дорогу к сердцу мужчины при таком изображении.

— Волк был ранен во время охоты в заднюю ногу, — продолжил он медленно и отчётливо. — Ты заботился о нём, и зверь доверял тебе и следовал за тобой, — впервые мужчина немного выпрямился.

«Он, в самом деле, понимает меня!»

— Они говорят, что твой волк был зверем. Поэтому они убили его. Но это был не он. Я знаю, что это не может быть он. Он был не виновен. Так же, как другие волки. Так же, как ты.

Каухемар снова застыл. Затем, когда прошла вечность, он слегка кивнул. Его взгляд упал на портрет волка.

— Mon Lop.